Сказки
Шрифт:
— Даже вечером мне нет покоя. Что с тобой?
— Мама, перестань, — успокаивал ее Саша.
— Он же не может спуститься, — волновалась мама. — Наверное, в школе съел что-то не то. Саша, чем тебя кормили в столовой?
Мама изо всех сил тащила Сашу вниз. Но ничего не получалось. Он словно приклеился.
— Перестань, мать, — отец отложил газету в сторону.
— Как же перестань. Помоги мне. Я его тяну и ничего не выходит…
— Дай-ка я, — вышел на середину комнаты отец. — О-о! — изо всех сил
— Я же тебе говорила, Петя, — всхлипывала мама. — Надо вызвать «скорую помощь». И немедленно.
— Ничего не понимаю, — тер лоб отец. — Это же грандиозное открытие — левитация, плавание предметов в воздухе.
— Это не предмет, а твой сын, — возмутилась мама. — Я иду вызывать «скорую помощь».
Тут с высоты чуть не зарыдал уже Саша:
— Мама, не надо. Папа, я тебя прошу.
— Действительно, подожди, мать. Сейчас мы сами. Я накину на него полотенце. Вот так. А ты тащи за ноги. Раз-два!
И они принялись тащить сына вниз. Оба покраснели от усилий, но Саша упорно висел под потолком.
— Пустите меня. Мне хорошо. Ну, пожалуйста, — просил Саша.
Но они, набросив на него два махровых полотенца, изо всех сил тянули книзу.
— Что вы делаете? Я прекрасно могу спуститься сам, — прокричал Саша сквозь треск рвущегося полотенца.
— Ну, пожалуйста, спустись, если ты нас любишь, — мама молитвенно сложила руки. — Родной, мы так за тебя беспокоимся.
— Сейчас, сейчас, — пыжился Саша, но, повторив заветные слова, он лишь поднялся еще выше.
Мама зарыдала. Папа побежал за валидолом, крикнув в сторону Саши:
— А тебе я принесу ремень, если ты сейчас же не спустишься. До чего мать довел…
— Евсей! — тихонько позвал Саша, испуганно поглядывая в сторону мамы, положившей голову на руки, когда за папой закрылась дверь.
Евсей шепотом стал руководить издалека:
— Говори теперь наоборот: мопеньки-опеньки. Пять раз и еще два, так как ты два раза еще добавил.
И когда папа пришел с валидолом, Саша уже начал постепенно снижаться.
— Он опускается! — вскочила на ноги мама, отводя руку с валидолом.
— Попробовал бы он не спуститься! — пробормотал папа, выразительно поглаживая свой ремень.
— Как это тебе удалось, сынок? — бросилась к нему мама, когда Саша приземлился на стул.
— Я и сам не знаю. Ух! — вытер он пот со лба. — Налетался!
— Как это ты делаешь? — не мог успокоиться папа.
— Петр, дай и ему валидол, видишь, на мальчике лица нет, а ты со своими расспросами.
— Мне ничего не надо. Я спать хочу, — сказал Саша, поглядывая на часы.
— Действительно, ребенку завтра в школу. Потом разберемся.
Увидев, что уже двенадцатый час, родители согласились оставить его одного.
Саша улегся и быстро заснул. Евсей же захрапел. Каждый час к ним в комнату заглядывала испуганная мама, но, услышав победный храп Евсея, она успокаивалась. Мальчик спит, значит, все в порядке. И чего это он у них стал храпеть, как старик?
ВПЕРЕД, В ШКОЛУ
Утром, проглотив завтрак с удивительной скоростью, Саша выбежал на улицу. Из квартиры он выходил один, заботливо неся впереди свой ранец.
Оказавшись на улице, Евсей радостно щурился навстречу солнцу.
— А что это ты вчера целый вечер читал-писал?
— Уроки учил. А что, у вас не так было?
Евсей почесал затылок.
— Нет, мы все по памяти отвечали, — потом добавил.
На остановке троллейбуса, поглядывая на часы, толпился народ. С каждой минутой толпа увеличивалась, а троллейбуса все не было.
Наконец он подкатил к тротуару. Как Саша и Евсей ни старались, но сесть в него им не удалось. Оттесненные в сторону взрослыми, они уныло провожали троллейбус взглядом.
Безуспешно попытались они сесть и во второй троллейбус.
Саша начал нервничать:
— Что-то надо делать! Опоздаем!
— Чего ты волнуешься? — заулыбался Евсей. — Сейчас все будет в порядке. Неужели вы этого еще не проходили? Повтор вещей, по-моему, в шестом учат.
— Да я же не учился в шестом… — начал было Саша, но осекся.
Евсей что-то шептал, выразительно поглядывая на Сашу.
И вдруг из глубины улицы прямо к ним подкатил троллейбус. И какой! Был он весь целиком из серебра и ярко блестел на солнце. Двери и окна украшены сапфирами и изумрудами, а номер «11» выложен рубинами.
— Каково! — горели глаза у Евсея. — Я кое-что даже улучшил. Камешки-то драгоценные…
Серебряный троллейбус приветливо открыл перед ними двери. Но Саша неуверенно топтался на месте, глядя на рубины и сапфиры.
— Давай, пошли, — подтолкнул Сашу Евсей.
Но не тут-то было. Толпа, тоже в первую минуту застывшая от изумления, рьяно рванула в троллейбус, не обращая внимания на его украшения. А чего там думать, если номер на нем родной, одиннадцатый!
И ребятам опять не удалось сесть.
— Ишь ты какие! — заволновался Евсей. — Троллейбус серебряный, ясно видно, что не для них. А лезут.
— Понимаешь, Евсей, — принялся втолковывать ему Саша. — У нас — как бы тебе это сказать… Видят, что это одиннадцатый маршрут — вот и лезут, А на твои сапфиры никто и внимания не обращает. Давай садиться, вон следующий идет.
— Никогда, — нахмурил брови Евсей. — Я сейчас еще сделаю. Не беспокойся. Не буду я там толкаться. Я в своем поеду, — поглядев на огорченное лицо Саши, Евсей добавил: — Сейчас я все устрою, ты не беспокойся. Сейчас никто не посмеет нам помешать.