СКАЗКИ
Шрифт:
Третий молвит:
– Какую вы, однако, галиматью городите! Жизнь духа, дух жизни – что это такое, как не пустая перестановка бессодержательных слов? Совсем не потому Коняга неуязвим, а потому, что он «настоящий труд» для себя нашел. Этот труд дает ему душевное равновесие, примиряет его и со своей личною совестью, и с совестью масс, и наделяет его тою устойчивостью, которую даже века рабства не могли победить! Трудись, Коняга! упирайся! загребай! и почерпай в труде ту душевную ясность, которую мы, пустоплясы, утратили навсегда.
А четвертый (должно быть, прямо с конюшни от кабатчика) присовокупляет:
– Ах, господа, господа! все-то вы пальцем в небо попадаете! Совсем
note_187
Юдоль – жизненный путь, жизнь с ее заботами и печалями.
И так как все эти разговоры не от настоящего дела завелись, а от грусти, то поговорят-поговорят пустоплясы, а потом и перекоряться начнут. Но, на счастье, как раз в самую пору проснется мужик и разрешит все споры словами:
– Н-но, каторжный, шевелись!
Тут уж у всех пустоплясов заодно дух от восторга займется.
– Смотрите-ка, смотрите-ка!– закричат они вкупе и влюбе,– смотрите, как он вытягивается, как он передними ногами упирается, а задними загребает! Вот уж именно дело мастера боится! Упирайся, Коняга! Вот у кого учиться надо! вот кому надо подражать! Н-но, каторжный, н-но!
КИСЕЛЬ *
Сварила кухарка кисель и на стол поставила. Скушали кисель господа, сказали спасибо, а детушки пальчики облизали. На славу вышел кисель; всем по нраву пришелся, всем угодил. «Ах, какой сладкой кисель!», «ах,какой мягкой кисель!», «вот так кисель!» – только и слов про него.– «Смотри, кухарка, чтобы каждый день на столе кисель был!» И сами наелись, и гостей употчевали, а под конец и прохожим на улицу чашку выставили. «Поешьте, честные господа, киселя! вон он у нас какой: сам в рот лезет! Ешьте больше, он это любит!» И всякий подходил, совал в кисель ложкой, ел и утирался.
КИСЕЛЬ
note_189
Отдадимте, господа, кисель свиньям! – Речь идет о буржуазии, в послереформенный период получившей широкие возможности эксплуатации и угнетения русского крестьянства.
Кисель был до того размывчив и мягок, что никакого неудобства не чувствовал оттого, что его ели. Напротив того, слыша общие похвалы, он даже возмечтал. Стоит на столе да знай себе пузырится. «Стало быть, я хорош, коли господа меня любят! Не зевай, кухарка! подливай!»
Долго ли, коротко ли так шло, только стал постепенно кисель господам прискучивать. Господа против прежнего сделались образованнее; даже из подлого звания которые мало-мальски в чины произошли – и те начали желеи и бламанжеи предпочитать.
– Помилуйте!– говорит один,– что хорошего в этом киселе? разве это еда? попробуйте, какой он мягкой, да слизкой, да сладкой!
– Отдадимте, господа, кисель свиньям note_189 ! – подхватил другой,– а сами уедем на теплые воды гулять! Нагуляемся вдосталь, а там, если уж это непременно нужно, и опять домой воротимся кисель есть.
Что же! свиньи так свиньи – право, киселю все равно, в каком ранге особа его ест. Лишь бы ели. Засунула свинья рыло в кисель по самые уши и на весь скотный двор чавкотню подняла. Чавкает да похрюкивает: «Покатаюся, поваляюся, господского киселя наевшись!» Сытости подлая не знает; чуть замешкается кухарка, она уж хрюкает: «Подливай!» А ежели скажут: «Был кисель, да весь вышел», – она и по углам, и по закоулкам, и под навозом мордой вышарит и уж где-нибудь да отыщет.
note_189
Отдадимте, господа, кисель свиньям! – Речь идет о буржуазии, в послереформенный период получившей широкие возможности эксплуатации и угнетения русского крестьянства.
Ела да ела свинья и наконец все до капли съела. А господа между тем гуляли-гуляли, да и догулялись. Догулялись и говорят друг другу: «Теперь нам гулять больше не на что; айда домой кисель есть!»
Приехали домой, взялись за ложки – смотрят, ан от киселя остались только засохшие поскребушки.
И теперь все – и господа, и свиньи – все в один голос вопиют:
– Ели мы кисель, а про запас не оставили! Чем-то на будущее время сыты будем! Где ты, кисель? ау!
ПРАЗДНЫЙ РАЗГОВОР *
Нынче этого нет, а было такое время, когда и между сановниками вольтерьянцы попадались. Само высшее начальство этой моды держалось, а сановники подражали.
Вот в это самое время жил-был губернатор, который многому не верил, во что другие, по простоте, верили. А главное, не понимал, для какой причины губернаторская должность учреждена.
Напротив, предводитель дворянства в этой губернии во все верил, а значение губернаторской должности даже до тонкости понимал.
ПРАЗДНЫЙ РАЗГОВОР
note_191
…наступило благорастворение воздухов.– Здесь: наступила хорошая, спокойная жизнь.
И вот, однажды, уселись они вдвоем в губернаторском кабинете и заспорили.
– Между нами будь сказано, решительно я этого не понимаю,– сказал губернатор.– По моему мнению, если бы нас всех, губернаторов, без шума упразднить, то никто бы и не заметил.
– Ах, вашество, как вы так выражаетесь!– возразил ему удивленный и даже испуганный предводитель.
– Разумеется, я это конфиденциально… но ежели говорить по совести, то опять-таки повторяю: положительно я этого не понимаю! Представьте себе: живут люди мирно, бога помнят, царицу чтут – и вдруг к ним… губернатор!! Откуда? как? что за причина?
– А та и причина, что власть!– урезонивал его предводитель,– нельзя без оной. Вверху – губернатор, посередке – исправник, внизу – тысяцкий. А по бокам – предводители, председатели, воинство…
– Знаю. Но зачем? Вы говорите: «тысяцкий»,– хорошо. Тысяцкий – это который при мужике,– понимаю и это. Теперь представьте себе: живет мужик, поле работает, пашет, косит, плодится, множится, словом сказать, круг жизни своей производит. И вдруг, откуда-то из-под низу,– тысяцкий… Зачем? что случилось?