Сказки
Шрифт:
Надо думать, что Зина Миленушкина не один вечер провела под окном Варвары Андреевны, прежде чем догадалась, что новая учительница слышит цвета.
А может быть, она просто подслушала, как Варвара Андреевна рассказывала Тане о своем разноцветном оркестре?
Так или иначе, однажды она явилась к Директору и не только доложила ему о Пуделе, Черном Фраке, Зеленых Попугаях, Кремовой Шляпе и других музыкантах, но даже изобразила, как Варвара Андреевна, дирижируя, стучит палочкой по пюпитру.
— Значит, когда она смотрит, скажем, на воробья, она его
— Да.
— А корову?
— Тоже.
— Даже если она не мычит?
Зинка сказала, что ей очень жаль, но, очевидно, слышит.
— Конечно, это зависит от цвета, — добавила она. — Если корова рыжая, Варвара Андреевна слышит одно, а если черная — совершенно другое.
— Позвольте, но это же не положено, — сказал Директор. — Ведь она должна заниматься не какими-то попугаями, а школьным оркестром. Под Новый год наш школьный оркестр должен выступить во Дворце пионеров, причем среди приглашенных из столицы гостей будет лучший в Советском Союзе тромбон.
Он хотел сказать — лучший в Советском Союзе музыкант, играющий на тромбоне.
— Ну хорошо. Пусть она слышит цвета, это ее личное дело! Но собственный оркестр! Без разрешения Министерства Музыки и Изящных Искусств? Без моего ведома! Ох!
И чтобы немного прийти в себя, он попросил Зину несколько раз ударить в медные тарелки над его головой. Бамм! Этот веселый, раскатистый звук возвращал ему бодрость.
— Ну что ж, Зиночка, спасибо, — слабым голосом сказал он. — По тарелкам я ставлю тебе пять и по всем другим предметам — тоже пять до конца года. А теперь иди домой, моя милая. Мне надо немного подумать.
Он не пошел в школу, заперся в своей комнате и стал думать. Но, как на грех, ни одна дельная мысль не залетала в его маленькую, покрытую пухом головку.
Пожалуй, проще всего было уволить Варвару Андреевну и взять на ее место другую учительницу гармонии. Но немухинцы не поймут такого поступка, а если он станет объяснять им, что учительницам не положено заводить на дому свой собственный, да еще разноцветный, оркестр, они скажут:
— Вот интересно. За что же тут увольнять? Пусть она лучше выступит со своим оркестром в каком-нибудь клубе.
И тогда весь Немухин заговорит, что Варвара Андреевна по звуку может отличить желтый цвет от зеленого, а зеленый от голубого. Нет, здесь нужен совсем другой подход, более тонкий.
У Директора был превосходный сон — бывают же такие счастливые люди! Его не мог разбудить даже самый громкий будильник, и обычно он ставил на свой ночной столик два будильника, а иногда даже три. Теперь хватало и одного — так чутко стал он спать, размышляя с утра до вечера о Варваре Андреевне.
«Как бы мне ее подцепить?» — думал он грустно.
Но день проходил за днем, неделя за неделей. Уже первый мягкий снежок деловито
«Ведь, чего доброго, в конце концов не я, а она получит звание Заслуженного Деятеля Искусств. С ума сойти! Что же делать?»
Но вот однажды он проснулся с прекрасной мыслью, от которой у него сразу же стало весело на душе:
— Значит, немухинцы сказали бы: «Пусть она лучше выступит со своим оркестром в каком-нибудь клубе»? Отлично. Сегодня же я предложу ей выступить — и не в каком-нибудь клубе, а на новогоднем вечере во Дворце пионеров. Конечно, она не захочет махать своей палочкой в полной тишине — ведь ее музыкантов никто не услышит. А когда она откажется, ей придется уйти из школы и в лучшем случае выйти замуж за кузнеца, потому что ни зубной врач, ни акробат, ни даже монтер не захотят жениться на обманщице, которая утверждает, что она слышит цвета.
Плачут ли феи
Если бы Варвара Андреевна в этот день засмеялась, никому не показалось бы, что он слышит звуки челесты, напоминающие звон хрустальных бокалов. Но она не смеялась. Весь Немухин заметил, что в этот день она была молчалива и очень грустна.
— Что случилось? — спрашивали ее другие учителя. И она отвечала:
— Благодарю вас, ничего не случилось.
— Ох, что-то мне кажется, что пора вам провести вечерок со мною, — сказал ей Старый Трубочный Мастер.
— Благодарю вас, с удовольствием. Как-нибудь в ближайшие дни.
Один из ученых, занимавшийся волшебниками и волшебствами, предположил, что феи плачут, как самые обыкновенные люди. Как ни странно, он оказался прав. Таня зашла в этот день к Варваре Андреевне и нашла ее в горьких слезах.
— Ах, Танечка, все так плохо, что я тебе и сказать не могу. Директор предложил мне выступить с моим оркестром на новогоднем вечере во Дворце пионеров.
— А вы?
— Я сказала, что у меня нет никакого оркестра.
— А он?
— Он сказал: «А что же делают у вас по вечерам Розовый Пудель, Зеленые Попугаи, Черный Фрак, Красный Огнетушитель и Кремовая Шляпа?»
— А вы?
— А я растерялась и сказала: «Вы забыли о Желтом Плакате и Краешке Голубого Неба».
— А он?
— Он рассмеялся и говорит: «Вот видите!» И я, — глотая слезы, сказала Варвара Андреевна, — я согласилась.
— Как же так? — волнуясь, спросила Таня. — Ведь наш оркестр не может играть. Его никто не услышит!
— В том-то и дело! Публика будет свистеть и топать ногами. Конечно, меня любят в Немухине, и, может быть, публика будет тихо свистеть и еле слышно топать ногами. Но все равно я умру от стыда.
— Варвара Андреевна, извините меня, я еще девочка и не должна вам советовать, — твердо сказала Таня. — Но мне кажется, что вы должны отказаться.
Варвара Андреевна подумала.
— Не могу, — упавшим голосом сказала она. — Я его боюсь. У меня просто душа уходит в пятки, когда я смотрю в его тусклые оловянные глазки.