Сказочная фантастика
Шрифт:
— Не относись к нему столь легкомысленно, — спокойно посоветовал Трент. — Бинк, да будет тебе известно, в своем роде тоже Волшебник.
Бинк ощутил внезапный, могучий прилив благодарности за такие слова одобрения и поддержки. Он по инерции сопротивлялся этому чувству, не желая, чтобы лесть, как и оскорбление, сбила его с выбранного пути; ведь Злой Волшебник мог сплести из слов такую сеть иллюзий, которая была вполне способна соперничать на равных с тем, чего Волшебница добивалась своей магией.
— Я — не Волшебник, я просто люблю Ксанф. И предан
— Этой дряхлой развалине, что выгнала тебя из страны? — язвительно спросила Ирис. Ему уже не под силу сотворить даже маленький пыльный столбик. К тому же он сейчас болен и скоро так или иначе умрет. Вот почему пора действовать. Трон должен достаться Волшебнику!
— Хорошему Волшебнику! — поправил Бинк. — Не злодею-трансформатору или жадной до власти стареющей бабе… — Он замолчал, чтобы не вырвалось что-либо еще более обидное.
— Ты смеешь так со мной разговаривать! — завопила Ирис голосом гарпии. Она была в такой ярости, что образ ее расплылся и вновь стал почти дымком. — Трент! Преврати его в жука-вонючку и наступи на него!
Тот покачал головой, с трудом сдерживая улыбку. Он явно не испытывал к Волшебнице эмоциональных интересов. Ирис только что показала, с какой охотой она готова продать свое тело, украшенное с помощью иллюзии, за власть.
— У нас заключено перемирие.
— Перемирие? Чепуха! — Дым превратился в пламя — настолько силен был ее гнев. — Он больше не нужен тебе! Освободись от него!
Трент остался непреклонным.
— Если я нарушу денное ему слово, то как же, Ирис, ты сможешь доверять мне?
Это отрезвило ее и произвело на Бинка хорошее впечатление. Между двумя могущественными повелителями магии явно ощущалась тонкая, но существенная разница. Трент оставался мужчиной в самом лучшем смысле этого слова.
И все же Ирис была недовольна.
— Я полагала, что такие перемирия действуют лишь, пока заключившие его не вышли из джунглей.
— Опасности встречаются не только в джунглях, — тихо проговорил Трент.
— Что? — переспросила она.
— Если я нарушу свое слово так внезапно, то и все перемирие окажется обесцененным. Тогда Бинк, мисс Хамелеон и я разойдемся навсегда.
Этот человек казался совершенно справедливым. И Бинку было ясно, что он должен примириться с ситуацией и уйти немедленно. Однако вместо этого прирожденное упрямство вынудило его вызывающе заявить:
— Я просто так не уйду! И не могу уйти, зная, что вы замышляете завоевать Ксанф.
— Ну, Бинк, — рассудительно сказал Трент, — я ведь никогда не обманывал тебя относительно своих истинных целей. Мы с самого начала знали, что наши дороги разойдутся. Наше перемирие было заключено перед лицом неизвестности и угроз, а не на основе общих планов. Не так ли? Я должен выполнить обещания, данные манденийской армии, замку Ругна и — теперь вот Волшебнице Ирис. Мне, конечно, жаль, что ты не одобряешь этого — мне хотелось бы обратного. Но мое завоевание Ксанфа, как ты это называешь, было, есть и останется моей миссией. Сейчас я прошу тебя оставить
Бинк вновь ощутил силу золотого языка Трента: в его рассуждениях невозможно было найти изъяна. Никаких шансов одолеть Волшебника магическим способом у него не было; Трент превосходил его — и это было бесспорно — и в умственном отношении. Но Бинк все-таки считал, что прав в моральном — именно в моральном! — плане.
— Твое уважение ко мне ничего не значит, если ты не уважаешь традиции и законы Ксанфа.
— Отличный ответ, Бинк. Я питаю уважение и к традициям, и к законам Ксанфа, хотя мне и кажется, что система отклонилась от правильной линии и ее необходимо выровнять. Иначе всех нас настигнет катастрофа.
— Ты утверждаешь, что при теперешнем положении дел Мандения может уничтожить нас, А я боюсь катастрофы из-за упадка нашей культуры. Я должен противостоять тебе любым способом, каким только смогу.
Трент казался озадаченным.
— Я не верю, что ты сможешь помешать мне, Бинк. Какой бы сильной ни была твоя магия, она все-таки ни разу не проявилась ощутимо. В тот момент, когда ты начнешь действовать против меня, я вынужден буду тебя трансформировать. Но я не хочу, чтобы дошло до этого.
— Ты должен будешь приблизиться ко мне на шесть футов, — ответил Бинк. — Я могу швырнуть в тебя камень.
— Смотри! — вмешалась Ирис. — Он сейчас на достаточном расстоянии, Трент. Кончай с ним!
И все-таки Волшебник пребывал в нерешительности.
— Ты действительно хочешь сражаться со мной, Бинк? Прямым образом? Физически?
— Не хочу, а должен.
— Тогда остается завершить наше перемирие формальным поединком. — Трент вздохнул. — Предлагаю определить место и условия дуэли. Тебе нужен секундант?
— Секундант или минутант — мне все равно, — ответил Бинк. Он старался подавить дрожь, которая вдруг возникла в ногах. Он боялся и знал, что поступает, как глупец, и все же не мог отступить.
— Я имею в виду человека, который поддерживает тебя и наблюдает, чтобы соблюдались условия, оговоренные сторонами. Таким человеком могла бы быть, например, мисс Хамелеон.
— Я — с Бинком! — немедленно откликнулась девушка.
Она мало что понимала в происходящем, но сомневаться в ее преданности своему избраннику не приходилось.
— Что ж, понятие секунданта здесь, вероятно, неизвестно, — проговорил Трент. — Предположим, мы обозначим участок вдоль джунглей и вглубь леса приблизительно в милю шириной и длиной. Словом, столько, сколько может человеку потребоваться на пятнадцать минут хода. Все должно кончиться сегодня до темноты. Ни одна из сторон не должна покидать этой территории до установленного часа. И если исход останется неясным, мы объявим ничью и разойдемся с миром. Справедливо?
Злой Волшебник, как всегда, был безукоризненно логичен, и это сейчас выводило Бинка из себя.