Сказочная фантастика

Желязны Роджер Джозеф

— Ты уверен, что кентавры могут обладать магическими талантами?

— Могут… если захотят. Мы, кентавры, так давно живем в Ксанфе, что стали естественным видом. Но считалось, что заниматься магией…

— Неприлично, — закончил Трент, выражая вслух мысли Бинка. Итак, магические существа тоже могли обладать магией, а “отсутствие” у них талантов обусловливалось культурой и этическим кодексом, а не генами. — Поэтому ты и стал отшельником, потому и поселился в джунглях?

— Да. Но сейчас перед нами задача более важная чем самосохранение. Трент, используй свой талант для

уничтожения вихляков!

— Я не в состоянии трансформировать всех вихляков. Для того, чтобы сделать это, я должен сосредоточиться на каждом из них, но этих тварей слишком много…

— А трансформировать и не надо. Мы должны сжечь их. Я надеялся, что мои огоньки приведут сюда саламандру…

— Саламандра! — воскликнул Трент. — Но огонь не распространится достаточно быстро, чтобы сжечь всех вихляков. А если распространится, остановить его будет уже невозможно. И это чудовищная угроза для, джунглей. Для них огонь гораздо страшнее, чем вихляки. Мы просто заменим одну разрушающую силу другой.

— Не совсем. Саламандры имеют определенные ограничения, и их можно контролировать. Я думаю о.

З-з-з! В стволе дерева появилась дырка. Мед потек из бочкообразного ствола, словно кровь.

Бинк бросился вперед, чтобы раздавить вихляка — тот прошел между ними, никого, к счастью, не задев Фу! Что за вкус!

— Они сидят и внутри дерева, — сказал Трент. — Этих поймать невозможно.

Герман подскакал к неприметному кусту. Сорвал с него несколько лиан.

— Саламандрова трава, — пояснил он. — За годы изгнания я стал настоящим натуралистом. Эту траву саламандра сжечь не может Она представляет собой естественную преграду — огонь не в состоянии преодолеть ее и распространиться дальше. Если сделать из нее корзинку, я могу быстренько обнести саламандру по большому кругу — за пределами зараженного вихляками участка…

— И все-таки полностью полагаться на траву мы не можем. Как остановить огонь, чтобы он не уничтожил Ксанф? Прежде, чем пламя захлебнется, сгорит половина джунглей. Вряд ли мы сможем вовремя остановить пожар. — Он сделал паузу. — И ты прекрасно знаешь это. Вот, очевидно, почему твои огоньки и не вызвали саламандру. Этот лес, естественно, обладает заклинанием, отталкивающим саламандр. Он держит их на расстоянии, чтобы они не нанесли ему непоправимого ущерба. Но если мы вызовем пожар… Герман остановил его, вскинув руку. Он был старый кентавр, но все еще сильный, его рука поражала удивительно красивой, мощно развитой мускулатурой.

— Ты же знаешь, что огонь саламандры распространяется только в одном направлении. Если мы образуем круг огня, направленного на его центр…

— Понял, — перебил его Трент. — В центре пламя просто захлебнется. — Он оглянулся. — Бинк?

А кто же еще? Бинку страшно не хотелось становиться саламандрой. Но это было лучше, чем позволить вихлякам распоряжаться в Ксанфе. Если рой вырвется из-под контроля, никто не будет в безопасности — ни один человек, ни одно существо… Он подошел к Тренту…

И вдруг стал маленькой блестящей амфибией — около пяти дюймов от носа до хвоста. Снова Бинк вспомнил знамение: хамелеон, ставший саламандрой, перед тем, как превратиться в

василиска и быть проглоченным ястребом. Неужели его время все-таки пришло?

Земля, на которой он стоял, исчезла в пламени. Подпочвенный песок не горел, но все, что находилось на нем… все было топливом.

— Полезай сюда, — сказал Герман, подставляя корзинку, которую он ловко смастерил из саламандровой травы. — Я понесу тебя по большому кругу. Будь внимателен, направляй пламя только внутрь, влево. — И, чтобы Бинк понял как следует, он показал направление левой рукой.

Что ж, такое ограничение уменьшало удовольствие, но…

Бинк забрался в корзину. Кентавр поднял ее на вытянутой руке, отодвинув от себя насколько мог дальше, так как от Бинка несло жаром. Эх, думал Бинк, вот бы выбраться на свободу! Но саламандрова трава делала это невозможным.

Герман понесся галопом.

— Прочь! С дороги! — кричал он на удивление громко. И сражавшиеся с вихляками торопились отойти в сторону, унося раненых. — Мы сожжем их! Саламандра! — И Бинку: — Направляй налево! Налево!

Бинку очень хотелось забыть об этом ограничении. А, ладно! Локальный пожар — все же лучше, чем ничего. Из саламандры вырвался огненный щит. И все, чего он касался, тотчас вспыхивало неистовым пламенем и яростно горело. Земля, трава, зеленые деревья, туши павших в борьбе чудовищ… Такова была природа огня саламандры — он был магическим и пожирал все. Погасить его не могла никакая буря — в нем горела даже вода. Горело все, за исключенном камня, песка и саламандровой травы. Ах, проклятая трава!

Началось поспешное бегство. Драконы, грифоны, гарпии, гоблины, люди — все спешили убраться с линии огня. Все, что могло передвигаться, стронулось с маета и устремилось прочь. Все, кроме вихляков, которые, словно обезумев от радости, продолжали вылезать из гнезда.

Пламя жадно охватывало громадные деревья и, пожирало их с ужасающей скоростью. В агонии металось опутывающее дерево… Следом в воздухе распространился аромат горящею пива и меда. Уже обозначился участок выжженной земли, песок и зола отмечали путь, пройденный Германом и Бинком. Потрясающе!

З-з-з! Бинк упал на землю. Вихляк, обезумев от счастья, пронзил правую руку Германа. Вот хорошо! Теперь Бинк сможет выбраться из корзины и по-настоящему взяться за работу.

Но кентавр успел подхватить корзинку левой рукой. На мгновение пламя коснулось кончиков его пальцев, и они превратились в пепел. Однако Герман не выпустил корзины. Проклятое мужество!

— Дальше! — закричал Герман опять пускаясь галопом. — Влево!

Бинк был вынужден подчиниться. Он сердито выпустил мощную струю пламени, рассчитывая, что Герман снова его выронит, но ничего подобного не случилось. Кентавр несся дальше, расширяя круг, так как радиус распространения вихляков явно увеличился. Бесполезно жечь там, где вихляки уже были, или там, куда еще придут. Надо вызывать пламя в том месте, где они находятся в данный момент. Потому что любой вихляк, продырявивший стену огня и остановившийся над уже выжженным участком, выживет. Это обстоятельство осложняло всё. И тем не менее жечь — было единственным шансом.