Скелетошка: Начало
Шрифт:
Удивительно, но ярость, пришедшая в тот момент, не дала протиснуться в голову куда большему врагу - страху. Мысли о моей будущей судьбе в столь прискорбной ситуации не докучали меня, и за те пять, может, десять минут я построил десятки неплохих планов отмщения всем тем уродам, из-за которых мог бы угодить в такое положение.
Скрипнула дверь. Захлопнулась. Раздался голос. Мужской, грубый, пропитанный алкоголем и куревом, бас.
– А этот точно не очнется?
– Не ссы-ы. Ему все ощущения подрезали, - ответил второй, мерзкий, отвратительный тембр.
– Наши медики обещали, что он до са-амого Кладбища дотянет. Просне-ется он только с понима-анием того, что ему вот-вот вспо-орят живот, - говорящий ехидно тянул гласные в некоторых словах.
– Да я и не ссу. Просто показалось, что этот тип шевельнулся. Может лучше это… того, на-верочку грохнем его?
– Ну дава-ай, - усмехнулся водитель.
– Уби-ива-ай. За труп на треть ме-еньше пла-атят. Если ты-ы гото-ов…
– Да понял, понял я, - грубо заявил пассажир. Он обладал ужасным запахом, наверняка, еще мускулистым телосложением и ростом около двух метров.
Включилась радио. Заиграла какая-то старая зарубежная музыка. В машине воцарилось молчание.
Словами нельзя описать испытываемый мной страх. Сложно представить себе тот ужас, заволочивший мою душу.
Обоняние пропало. Вернее, не пропало совсем, оно просто вернулось в привычную для меня, городского жителя, силу. В общем, практически никаких ощущений. Слух, ранее также гипертрофированный, также стал обычным.
Через секунду я почувствовал свое тело, легкую боль в области спины и ног. Мои глаза увидели темноту. Кто-то скажет, мол “нельзя увидеть черный цвет”, но, поверьте, они врут.
“Черт. Надо придумать. Да, придумать план побега. Может, попытаться задушить пассажира, а затем того? Нет. Плохая идея. Может, выскочить из автомобиля? Ага. На такой скорости. Не дури. Тогда? Да нет, глупости… Они, вроде, останавливаются на заправках… Ну да. И багажник открывают! Получается, остается ждать нужного момента, чтобы спастись. А куда от заправки? Да побежим в лес. Наверняка цивилизация где-то рядом. Там вылезу, что-нибудь придумаю, как-нибудь спасусь. Главное дождаться и не подать вида этим <цензура> мерзавцам, что я в сознании”.
…
“Кажется, останавливаемся. Да, точно, - заскрипели тормоза, меня потянуло вперед.
– Ну наконец-то, а то у меня уже все мышцы затекли”.
Наверное, глупо думать о каких-то там мышцах, о застоявшейся крови в столь нагнетаемой обстановке, но, право, мой мозг, мое тело уже исчерпали лимит страха и теперь имеют определенного рода пофигизм на все. В общем-то, какая разница выживу я или нет, верно?
Водитель вышел. Я выждал с минуту, хотя, скорее всего, меньше, так как в столь тревожном состоянии время течет быстрее. Багажник так и не открылся, его дверь так и не скрипнула, а означать это может только одно: она и не откроется на этой заправке. И кто знает, откроется ли она на следующей? А мне рисковать нельзя. Каждый километр, наверняка, отделяет меня от общества. Значит, пора действовать.
Я осторожно снял лежащую на мне пелену, вернее, какой-то странный плоский предмет, напоминающий солнечную панель. Затем не менее тихо попытался пробраться на задний ряд сидений. Слава богу, что музыка, все еще играющая на заднем плане скрывала мои действия.
На втором ряду оказалось практически пусто. Лишь две пустые бутылки алкоголя валялись на полу. Удивительно, что меня не заметил охранник, усердно выглядывающий что-то в окне.
Я еще раз осмотрел сидения в поисках какого-нибудь оружия. Естественно, обыск я производил уже лежа, спрятавшись от периферийного взгляда лысого гада. В маленьком кармашке водительского кресла нашлась металлическая проволока. Полагаю, что сражаться мне придется или этим, или ничем. Или сейчас, или никогда.
Мои руки осторожно достают весьма толстую железную нить. Я, недолго думая, закидываю на шею новое орудие убийства. Жертва далеко не сразу поняла, что происходит. Музыка играла джаз. Я затянул удавку покрепче.
Пассажир захрипел, задергался, его руки стали скакать, искать, за что бы ухватиться, но я лишь усилил хватку.
Гад брыкался с минуту, потом, видимо, я то ли переломил ему что-то важное, то ли у него просто кончался кислород. Скончался он быстро и бесславно. Меня даже немного удивило, что такой верзила отбросил коньки так быстро.
“Надо же… я …. я… убил человека. В реальности убил. Не где-то там игрового персонажа, я уничтожил реального монстра, я низверг в ад всамделишного гада. Живого человека! Убил. Я. ... Он хотел меня отдать на органы. В любом случае, я убил ЧЕЛОВЕКА…. Спокойно, все будет хорошо… Он это заслужил, верно? Переживем”.
Труп обмочился. Об этом явно свидетельствовал запах, воцарившийся в машине сразу после смерти убийцы. Мое сердце билось с такой частотой и с такой силой, что мозг никак не мог соображать, поэтому я просто лег, просто спрятался.
...
– О-о! Джи-имми! Вста-авай, сукин сын! Вставай, кому говорю, ты обмочился!
– мужчина сорока лет с вытянутым лицом, маленькими круглыми очками, бледнокожий, со светлыми волосами тряс за плечо своего товарища. Нотки здоровой брезгливости скакали на его лице.
Я приготовил свое орудие убийства. Шея противника расположилась просто необычайно удобно, лучше было бы, только если он сядет в кресло, но этого, боюсь, не произойдет.
Простая удавка стальной хваткой вцепилась в горло профессора. Его глаза сразу уставились на меня, расширились. Пальцы заскрежетали по шее, пытаясь ослабить давление, но, когда его мозг спохватился, руки полезли на пояс. Там, в хорошей кожаной кобуре, находился реальный пистолет с реальными патронами. Я сразу осознал, что сулит для меня огнестрельное оружие в руках у оппонента, поэтому усилил хватку.
Выстрел. Кровь. Рана. Боль. Боль. Ярость. Снова выстрел. Боль утихает. Свет утихает. Последние силы отдаю на то, чтобы усилить хватку. Выстрел. В глазах мутнеет. Запах крови. Запах боли. Я умираю.
“Как же не хочется умирать…” - была последняя мысль моего затухающего в собственных обломках сознания.
Смерть не приходит единожды
Свет, пусть и не шибко яркий, неприятно бил по глазам. Мозг и не собирался включаться, поэтому я терялся в догадках, к какому из богов я попал. Для Зевса свет слишком постоянный… для Аида - светло. Для скандинавских богов - слишком тихо. Наверное, у славян…
– Проснулся! Проснулся!
– голос принадлежал моей матери.
Первой грешной мыслью было: “И она здесь?!”. Слава богу, что потом мозг все же решил активизироваться и сообщил, что, скорее, я жив.
“Я жив, черт возьми! Я жив!” - хотел крикнуть я, но из горла вырвался лишь слабый хрип, отдаленно напоминающий человеческий.
– И правда, очнулся, герой, - папа. “Герой” прозвучало с явным сарказмом, но тон был как всегда добродушным.
– Данечка, мы так с папой волновались. Так волновались… так… - мама, судя по изменившемуся тембру, пустила слезу.
– Это все ничего, главное, что ты жив.