Скиф
Шрифт:
«Аристократический район» рынка и впрямь поражал обилием товаров, шумом, красочностью, неповторимым колоритом восточного торжища.
Дуканщики зазывали покупателей, показывая разукрашенные банки с китайским и индийским чаем, пачки американских сигарет, бутылки с кока-колой и лимонным соком, кульки с арахисом, кишмишем, протягивая только что снятые с мангала шампуры с источающими пряный запах сочными кусками баранины. Другие подбрасывали в воздух металлические вазы, кувшины, овальные блюда, поглаживали пузатые бока сверкающих чайников. А вот пробежал полуголый крепкогрудый и мускулистый человек, впряженный в двуколку, нагруженную товарами…
Ольга с восхищением глазела на всю эту восточную экзотику. В приоткрытых дверях дуканов что-то краснело, белело, желтело, зеленело… Колыхались меха, а перед ними застыли чучела зверей. Высились горы посуды из хрусталя, стекла и фарфора. Витрины с изделиями искусных восточных мастеров сделали бы честь иному музею.
— Хочешь посмотреть, как делается стеклянная посуда? — спросил у жены Игорь.
— Конечно!
Он повел ее к сараю, где в прожженных до дыр, закопченных фартуках и в таких же повязках на головах работали стеклодувы.
Ольга завороженно следила за тем, как эти кудесники, ныряя в белое пламя, подхватывали из котла с кипящим стеклом на конец своей трубки огненную липкую каплю, готовую вот-вот сорваться, и быстро крутили ее. Уловив момент, они дули в трубку, выпучив от напряжения черные с яркими белками глаза. Капля росла, розовела, обретая поначалу удлиненную форму и постепенно превращаясь в охваченную жаром вазу. Мастера отпускали свои изделия — как бы отрывали их от пуповины трубки. Один из стеклодувов, сотворив чудо, измученный, словно роженица, устало опустился на топчан, а его новорожденная ваза остывала и гасла, меняя цвет, — в стекле проявлялись зелень и синева. Лазурный хрупкий сосуд стоял на грязном столе, и в его тончайших стенках серебрились пузырьки. Это было дыхание мастера, навеки застывшее в стекле.
— Пойдем дальше, — поторопил Скиф жену. — Я покажу тебе две ювелирные лавки самых богатых дуканщиков-конкурентов. Там нам всегда рады: афганцы те дуканы почти не посещают.
— Да, основные их клиенты мы, шурави! — засмеялся Василек.
— Можешь мне поверить, — добавил Скиф, — по ассортименту товаров и культуре обслуживания эти крохотные дуканы превосходят наши универмаги. Конкуренция! Борьба за покупателя. Хозяин делает покупателям дешевые подарки: авторучки, жвачку, презервативы…
— И упаковывает покупки в пестрые пакеты с изображением задницы в джинсах, — добавил Василек.
— А другой угощает сигаретами и ругается матом! — договорил Скиф. — Правда, щедрость первого ограниченна, в объявлении на витрине, написанном по-русски, сообщается: «Четки и афгани в долг не даем».
Дукан Мирзо был открыт. Конкурент же его почему-то не работал: заболел, видимо, ибо только болезнь могла помешать дуканщику торговать.
Ольга застыла перед витриной, как ребенок перед новогодней елкой.
— Игорь, посмотри на эту статуэтку из лазурита! Настоящая ляпис-лазурь. Еще Плиний писал о лазурите: «Он подобен небесному своду, усеянному звездами…»
— Это из Бадахшанского месторождения, — заметил Скиф. — Только там на темно-синем фоне камня блестят кристаллики пирита.
— Архитектор Монферран при сооружении Исаакиевского собора облицовывал детали иконостаса темным бадахшанским лазуритом, — сообщила Ольга.
— Дорогое удовольствие! — покачал головой Скиф.
Разговаривая, они и не подозревали о том, что за ними из глубины дукана наблюдает через витрину не кто иной, как сам Хабибулла.
— Мирзо! — обратился Хабибулла к хозяину дукана. — Кто эта женщина?
— Жена Скифа.
— Позови их и подари женщине золотое кольцо с лазуритом! — приказал Хабибулла.
— Каждое ваше слово находит ответ в моем сердце! — почтительно ответил Мирзо, в душе проклиная щедрого за чужой счет Хабибуллу. Однако перечить могущественному главарю моджахедов было смертельно опасно.
Хабибулла исчез через черный ход, а Мирзо поспешил пригласить в дукан Ольгу с ее вооруженным сопровождением.
— Радостью сердце мое переполнилось при вашем появлении, товарищ капитан! — запел он. — В счастливый для себя день вы посетили мой дукан, ибо я дал великий обет перед Аллахом, что первая женщина, появившаяся в моем дукане, получит дорогой подарок во славу Аллаха: золотое кольцо с лазуритом.
— Очень похвальный обет, Мирзо! — одобрил Василек. — Главное, вовремя: жена нашего капитана скоро улетает обратно в Москву. Ей будет что рассказать…
— Аллах акбар, [4] — произнес Мирзо.
Он достал из потайного места маленький деревянный футляр и с поклоном протянул его Ольге.
Она растерялась, не зная, как поступить. Игорь хмуро молчал.
Выручил Василек. Он непринужденно раскрыл футляр и вынул кольцо.
— Любой обет нужно уважать! — заявил он с пафосом. — Ты помнишь, Скиф, что говорил полковник из Главпура? Мы должны знать и соблюдать местные обычаи.
— Ольге вряд ли понравится, если я завтра заведу гарем! — пошутил Скиф.
4
Аллах велик (дари).
— Только попробуй! — пригрозила Ольга. — Сразу же уйду в монастырь! В мужской.
Василек взял Ольгину руку и надел на средний палец кольцо с таким видом, будто делал это уже не раз.
— Вы уверены, Мирзо, что за кольцо не надо платить? — настаивал Скиф. — Может, какую-то часть?..
Мирзо от жадности вспотел. Он воровато оглянулся. Ни Хабибуллы, ни его охраны не было, но он решил все же не нарушать его приказ. Узнает — убьет.
— Что вы, что вы! — замахал он руками. — Всевидящий и всемогущий Аллах накажет!