Скифия против Запада. Взлет и падение Скифской державы
Шрифт:
(«Священная Артания. Страна правды»). Указание на статус волхвов-царей есть безусловно и указание на гиперборейский, аполлонический символизм древнейшей Артании, располагавшейся на территории корневой Великороссии. Именно в гиперборейские времена существовало неразрывное единство кшатрийского и жреческого, царского и священнического. В дальнейшем оно неоднократно разрывалось, но неоднократно же и соединялось – духовными и кровными наследниками Гипербореи.
Русская прародина индоевропейцев
Кстати, здесь уместно некоторое отступление. Великорусские земли были и территорией, на которой возникли индоевропейцы. В поисках этой прародины нужно обратиться к т. н. «арктической теории». Ее основатели – Б. Тилак и Е. Елачич привлекли в своих работах многочисленные выдержки из индоарийской «Ригведы» и иранской «Авесты», описывающих явления, более подходящие для приполярных областей России, чем для Индии и Ирана. Например, в гимнах «Ригведы» и «Авесты» говорится о том, что на родине предков день длится полгода и столько же – ночь. Священные тексты настаивают на расположении блаженной страны предков за великими и бескрайними горами (хребты Меру и Хару). Именно с этих гор текут все великие земные реки, направляющие ход и на юг, и на север, в белопенное море. Древние греки и индоиранцы тоже знали о существовании гигантских северных гор, тянущихся, по их мнению, с запада на восток. Эллины называли их Рипейскими горами и заселяли области, лежащие за ними, гиперборейцами.
Вряд ли священные арийские горы нужно искать на Урале, следуя за некоторыми исследователями (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский). Уральские хребты ориентированы строго с юга на север, в отличие от интересующих нас гор. Кроме того, отроги Урала никак нельзя отождествить с границей, которая разделяет земные воды на текущие в северное море и впадающие в море теплое, южное. Отметив эти и некоторые другие моменты, С. В. Жарникова, автор замечательной работы «Древние тайны Русского Севера», решила соотнести великие арийские горы с Северными Увалами – высотной аномалией Русской равнины. Скорее всего, они действительно тождественны и Меру, и Хару, и Рипеям, поскольку отвечают нескольким условиям. Во-первых, Северные Увалы являются главным водоразделом северных и южных рек, а также бассейнов Белого (белопенного) и Каспийского морей. Во-вторых, с них берет свое начало Северная Двина («двойная»), которую вполне можно сравнить с авестийской рекой Ардви (тоже переводимой как «двойная»), впадающей в белопенное море. И, наконец, в-третьих, на Северных Увалах (60 с.ш.) уже можно наблюдать год, разграниченный на темную и светлую половины. Древнейшая Индоевропа находилась на территории современной России. И это не случайно – такова мистика Истории, таков символизм священной географии. Русь – это и новая Скифия, и новая Ариана, и новая Гиперборея.
В этом плане к потрясающим результатам пришел академик О. Н. Трубачев, тщательно проанализировавший данные этимологии («Этногенез и культура древнейших славян»). Он привел убедительнейшие аргументы в пользу того, что прародина славян совпала с одной из прародин индоевропейцев. Праславяне, по его мнению, представляли собой этнокультурное «ядро» праиндоевропейской общности и когда началась миграция отделившихся «диалектных» групп, оно осталось на прежнем месте, сохранив наибольшее количество древнейших черт. Потом, конечно, началась и миграция славян, но это произошло намного позже. Данные выводы косвенно подтверждают новейшие антропологические исследования. Весьма интересна гипотеза В.П. Бунака («Происхождение русского народа по антропологическим данным»), согласно которой русские антропологические варианты восходят к некоему древнейшему антропологическому слою, относящемуся к ранненеолитическому и мезолитическому времени. Этот слой был назван им «древним восточноевропейским». По всему выходит, что славяно-русы сохранили наибольшее количество архетипических черт, которые были присущи индоевропейскому пранароду.
В орбите южной Империи
Фатьяновцы обладали пресловутым «нордическим типом» и были носителями гаплогруппы R1a, а это есть показатель родства с современными славянами. Важнейшим их занятием было скотоводство, в чем им помогала собака лайка. Кроме того, у фатьяновцев существовали – мотыжное земледелие и даже начатки цветной металлургии. В конце 2 тыс. до н. э. фатьяновцы были частично уничтожены иранскими племенами Абашевской культуры, частично поглощены финно-угорскими племенами, частично дали начало некоторым балтским культурам. Сохранились, впрочем, и остатки самой Фатьяновской культуры. «Сказание» дает относительно подробную, хотя и местами искаженную информацию о Фатьяновской Руси. При этом происходит как бы смещение разных исторических эпох и персонажей. Так, оно сообщает о сношениях славянских «начальников» и «Александра царя Македонскаго»: «Начальнейшии же тогда во Словянех и Русех князи быша, им же суть имена: первый Великосан, вторый Асан, третий Авесхасан. Сииже бяху храбръством и мудростию многих превзошедше. Всея же вселенныя тогда самодержец бысть многосчастный Александр, сын Филиппа Македонскаго. О сих же вышереченных словенех и русех от всех стран жалостен слух и самому самодержцу во уши провозгреме. Премудрый же самодержец и всесветлый царь нача розмышляти с подданными своими: «Что сотворити подобает с сыроядцы сими? Ратьми ли многими ополчитися и розбити сих и покорити в вечную работу? Но неудобно сему быти никако ж зелнейшаго ради дальняго разстояния пуста и неудобпроходных морских вод и превысоких гор». Но обаче посылает к ним з дары многими и писание, всякими похвалами украшено и самого царя высокодержавною десницею златопернатыми писмены подписано. Писание же имяше образ сицев: «Александр, царь царем и над цари бичь божий, презвитяжный рыцарь, всего света обладатель и всех, иж под солнцем, грозный повелитель, к покорным же мне милосердый пощадитель, к непокорным же яростный мечь, страх всего света, честнейший над честнейшими, в далекоразстоятельном и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердому народу словенскому, зацнейшему колену русскому великим князем и владцом от моря Варяжского и до моря Хвалимского, велебным и милым мне храбрственному Великосану, мудрому Асану, счастному Авехасану вечне поздравляю, яко самех вас лицем к лицу любезне целую, сердечно приемлю яко други по сердцу моему и нагреднейшии подданицы нашему величеству и сию милость даю вашему владычеству. Аще каковый народ вселится в пределех вашего княжества от моря Варяжскаго и даже до моря Хвалимского, да будут вам и потомку вашему подлежимы вечной работе, во иныя ж пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвалное дело замкнено сим нашим листом и подписано нашею цысарскою высокодержавною правицею и за природным нашим государьским златокованным гербом привешеным. Дано вашей честности в вечность в месте нашего дела в Великой Александрии изволением великих богов Марша и Юпитера, и богини Верверы, и Венуса месяца примоса начальнейшаго дня». А припинье царские руки верх строк златопернатыми писмены написано сице: «Мы Александр, царь царем и над цари бичь, сын великих богов Юпитера и Венуса в небе, земский же Филиппа силнаго царя и Алимпиады царицы, нашею высокодержавною правицею утвердих вечн». Сии ж князи словено-рустии, иж таковыя высокия чести сподобишася от всего державнаго того самодержца прияти и сию пречестнейшую епистолию почитаху вельми и обесиша ю в божницы своей по правую страну идола Велеса и честно покланяхуся ей, и праздник честен творяху в началный день примоса месяца».
Очевидно, летописец припомнил здесь какие-то события, имевшие место именно во времена Александра Великого. Но при этом он почему-то счел нужным связать эту информацию с фатьяновцами. Можно предположить, что князья получили благословение на владение обширными северными землями от некоего скифского владыки, правящего великой империей. Таковой могла быть обширная держава киммерийцев (Срубная археологическая культура), имевших и царей, и города. Но не исключено, что «Александром Македонским» был правитель еще более древней державы, занимавший территорию распространения Катакомбной культуры. (И срубники, и катакомбники преемствуют ямцам – носителям Ямной культуры.) Возможны и другие варианты. Очевидно одно – фатьяновцы признавали (пусть и формально) некое верховенство кого-то из южных соседей. Это, кстати, несколько напоминает зависимость части русских княжеств от монгольской Орды, выдавшей ярлык на княжение. Собственно, речь идет о тех же самых землях. При этом вряд ли можно хоть как-то точно определить характер и время самой зависимости фатьяновцев от Юга.
Конечно, фатьяновские князья пытались от этой зависимости избавиться. «Сказание» сообщает: «По сих же многим летом прешедшим, восташа от рода сих во языце словенстем два князя, Лалох и Лахерн, и сии паки воевати начаша земли скипетра греческаго. Приходиша же и под самый той царствующий град и много зла и кровопролития сотвориша скипетру греческаго царствия. И храбрый князь Лахерн под царствующим градом убиен бысть близ моря, место же то и доныне зовется Лахерново, на нем же монастырь честен возгражден во имя Пречистыя Богородицы, и множество тогда безчисленно руских вой под стенами града падоша. Князь же Лалох язвен велми со оставшими возвратися во своя со многим богатством». Здесь опять происходит наложение разных событий. «Лахерново» и «монастырь во имя Богородицы» – это указание на позднейший поход русов на Царьград (626 г. н. э.). Согласно «Пасхальной хронике», враг отступил от стен византийской столицы, когда увидел на стене Влахернскую икону Божьей Матери. Такие наложения – вещи обычные, для нас же очень важно, что было указано черноморское направление похода. Судя по всему, фатьяновцы атаковали Северное Причерноморье – центр распространения Катакомбной культуры.
Далее начинается эпоха упадка: «…Прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев божий, измроша людей без числа во всех градех и в весех, яко некому уже погребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в дальныя страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро, овии на езере Тинном, и нарекошася весь, инии же по иным странам и прозвашася различными проимяновании. Овии же паки на Дунав ко прежним родом своим, на старожитныя страны возвратишась…. А великий Словенеск и Руса опустеша до конца на многия лета, яко и дивиим зверем обитати и плодитися в них». Впрочем, последовала попытка возродить прежнее величие. Которая была очень быстро пресечена: «По некоих же временех паки приидоша з Дунава словяне и подъяшаскифи болгар с собою немало, и начаша паки грады оны Словенеск и Русу населяти. И приидоша же на них угры белыя, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение». «Белые угры» – это, скорее всего, племена Абашевской культуры, которые приняли активное участие в протофиннском этногенезе Поволжья. Абашевская общность занимала огромные пространства Поволжья, Прикамья и Урала. Ее артефакты находят в Чувашии, Татарстане, Башкортостане, Марий-Эл, Пермском крае, а также в Кировской, Ульяновской, Самарской и даже Воронежской областях. Это еще одна древнейшая, безымянная империя, которой «не повезло». Как уже было сказано выше, абашевцы приняли активное участие в этногенезе поволжских финнов. Однако их этническая принадлежность является предметом довольно-таки жесткой дискуссии. Дело в том, что они связаны с разными культурами – Срубной, Фатьяновской, Андроновской и т. д. Понятно, что в ее формировании принимали участие самые разные этносы. Костяк же, вероятнее всего, был индоиранским.
А что же сами фатьяновцы? Исследователи считают возможным утверждать, что остатки их культуры сохранились вплоть до прихода на нынешние севернорусские земли славян и варягов. Об этом приходе сообщает «Сказание»: «По мнозе же времени оного запустения слышаху скифские жителие про беглецы словенстии о земли праотец своих, яко лежит пуста и никим не брегома, и о сем зжалишаси вельми и начаша мыслити в себе, како б им наследити землю отец своих. И паки приидоша из Дуная множество их без числа, с ними же и скифы и болгары и иностранницы поидоша на землю Словенскую и Рускую, и седоша паки близ озера Илмеря и обновиша град на новом месте, от старого Словенска вниз по Волхову яко поприща и боле, и нарекоша Новград Великий. И поставиша старейшину и князя от роду же своего именем Гостомысла». Так начался уже позднейший, «новгородский» период. Сопоставляя данные «Сказания» с данными современной науки – поражаешься цепкости исторической памяти народа, которая пронесла информацию через тысячелетия! Понятно, что с такой цепкостью должны быть тысячи письменных источников разного времени написания, в которых излагались бы события древней нашей истории. Они и есть, несомненно. Но, несомненно и то, что их «придерживают», держа людей в тисках европоцентризма.
Культ упыря
Здесь необходимо сделать некое отступление, которое позволит лучше понять духовную историю древнейшего славянства, разобраться в истоках его религиозно-мифологического восприятия. Разбираемое выше «Сказание о Славене и Русе», касающееся начала праславянской истории, сообщает довольно интересную и в то же время жутковатую информацию, касающуюся праславянских князей: «Болший сын оного князя Словена Волхов бесоугодный и чародей лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищренми и мечты творя и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодела, и залегаше в той реце Волхове водный путь и непокланяющихся ему овых пожираше, овых изверзая потопляше; сего же ради люди, тогда невегласи, сущим богом окаяннаго того нарицаху и Грома его, или Перуна, нарекоша». Потомок легендарного Славена предстает здесь как князь-маг, выступающий как оборотень и каннибал, потребляющий человеческую плоть. Очевидно, речь шла и о потреблении крови, то есть о вампиризме. А сам вампиризм тесно связан с оборотничеством – согласно русским поверьям, вампир-упырь, является умершим и потом ожившим оборотнем, которому вложили в рот золотую монету. В древнерусском «Слове об идолах» (12 век) утверждается, что наши предки на первых порах «клали требы упырям и берегыням». Затем они «начали трапезу ставити Роду и рожаницам». А уж впоследствии начали поклоняться «проклятому Перуну и Хорсу и Мокши и Вилам». Кому-то может показаться, что здесь имеет место сугубо пропагандистское желание христианского автора очернить язычество, связав его с демонопоклонничеством. Однако автор «Слова» отмечает некую эволюцию – отказ славян от культа вампиров, переход к поклонению божествам. Вот если бы «Слово» настаивало на том, что славяне и в момент христианизации продолжают почитать упырей, тогда действительно все можно было бы списать на пропаганду. Но в данном случае автор описывает разные этапы развития языческих культов.