Скифы пируют на закате
Шрифт:
Сарагоса похлопал Дорджи по плечу.
– Бери Сентября и идите туда, к парням… Вытащите их . из этой груды хлама, подберите оружие… Словом, подготовьте все для транспортировки. Ты, – он ткнул пальцем в могучую грудь Снайпера, – останешься со мной. Будешь страховать, когда я войду в дом. Но прежде… – куратор протянул дяде Коле раскрытую ладонь с десятком стерженьков, – прежде объясни-ка мне, старина, что это за дрянь?
Дядя Коля крякнул, почесал плешь, прокашлялся, пробормотал:
– Мне для работы приложиться бы надо, Нилыч… В особицу после таких дел. – Он покосился на обломки взорванного «Фореста».
– Приложись, – куратор, пошарив в заднем кармане, вытащил маленькую плоскую
– Щас попробуем…
Отобрав стерженьки у Сарагосы, «механик» направился к крыльцу, сел, разложил добычу перед собой, стараясь не глядеть на кровяные лужицы, тут и там пятнавшие настил. Его ладонь с дрожащими согнутыми пальцами медленно двигалась над синеватой кучкой, словно антенна крохотного радара; из-под прижмуренных век поблескивали белки. Он походил сейчас на старого ведьмака, не то снимавшего, не то наводившего порчу, только чародействовал он не над котлом с вареной жабой и не над трупом висельника. Впрочем, суть от этого не менялась. В былые времена умельцы вроде дяди Коли грохотали молотами по наковальням, студили подковы да клинки в тайных зельях да шептали над ними заговоры, и сносу не было тем подковам и клинкам.
Колдуны, одно слово – колдуны, мелькнуло у куратора в голове. Внезапно перед ним всплыла багровая физиономия Монаха, «слухача» – его распяленный рот, трясущиеся губы, влажные от испарины виски… Вот и исполнилось пророчество насчет демонов злобных да зверей алчущих! Лежат тринадцать демонов на земле рядком, да свое, однако, взяли, размышлял Сарагоса, посматривая то на дядю Колю, то на копошившихся у груды обломков Самурая и Сентября. Взяли свое! Хорошо еще, что не всех…
И мнились ему сейчас смутные зыбкие образы, призраки графов Калиостро или амм-хамматских ару-интанов, добравшихся наконец до Земли, чтобы взыскать с нее дань – душами ли живыми, рабами-сену или еще какими способами, столь же загадочными и жуткими. Он поглядел на дверь. Быть может, за ней ключик ко всем тайнам? Или смерть? Или что-то похуже смерти?
– Эй, Нилыч, погляди-ка! – Дядя Коля поднял синеватый цилиндрик, нежно придерживая его двумя корявыми пальцами, крутанул ребристое колесико, и верхний конец стержня начал неторопливо удлиняться, разворачиваться, словно бамбуковый стебель, вырастающий из рук фокусника. Дядя Коля смотрел на него с интересом, но без боязни. Куратор, узнавший хлыст – такой же, какими пыталась достать его троица зомби, – невольно вздрогнул.
– Сильная штука! – с уважением сказал дядя Коля, помахивая хлыстом. – Вот когда он такой, – хлыст со свистом разрезал воздух, – силы немного, но коли сложить… – щелчок, и в клешне «механика» вновь оказался синеватый цилиндр, – то ого-го! Щас я тебе покажу… промондестрирую, значит..
Он привстал, вытягивая руку к ельнику, но куратор лишь скривился.
– Не надо, Андреич! Я уже поглядел… Видел, как парней прикончили, нанюхался, когда до нас чуть не добрались. Не надо, э?
– Не надо, так не надо. – Дядя Коля сложил цилиндрики аккуратным рядком на крыльце, вздохнул и признался: – Леший ведает, смогу ли я такую фитюльку смастерить… Забавная фитюлька, да больно уж, блин, мудреная внутрях… А сила есть! Ба-альшая сила!
– Ну, бес с ней! – Сарагоса вытащил лазер, проверил заряд, потом махнул в сторону двери. – Пойдем-ка посмотрим, что в доме. Может, там позабавней фитюльки найдутся.
Кивнув Снайперу – мол, приглядывай! – он решительно поднялся на крыльцо. Дверь была незаперта и отворилась от слабого толчка. За ней находилась просторная
– Ну, что скажешь? – Куратор повернулся к дяде Коле. «Механик» двинулся вперед мелкими шажками, словно слепец. Руки его были широко расставлены, ладони-локаторы как бы зондировали пространство и казались сейчас не корявыми клешнями краба, а неким сверхчувствительным инструментом, способным уловить ничтожные перепады невидимых глазу полей. Он исследовал медленно сужавшуюся щель, осторожно проводя над ней то одной ладонью, то двумя сразу, потом направился к сферической нише, замер, опять поводил руками в воздухе, не прикасаясь к поверхности камня – или металла?.. пластика?.. стекла?.. Материал стены мог оказаться чем угодно; пожалуй, для этого слабо флуоресцирующего вещества ни на одном из земных языков не нашлось бы названия.
Куратор, прижавшись спиной к надежным бревнам и стискивая лазер, прищуренными глазами следил за дядей Колей. Наблюдение поглощало все его силы; он не думал сейчас, что вершится небывалое, что люди его погибли не зря, что смутные призраки, много лет таившиеся в туманной мгле, вдруг стали обретать некие зримые контуры, пусть еще загадочные, но вполне осязаемые и реальные. Не думал он и о своих снах, о жутком чудище, нависшем над людскими толпами, о волчьей стае сверкающих веретен-кораблей, крадущихся к Земле. Действительность оказалась проще и непонятнее: затерянный в карельских лесах бревенчатый сруб, бугристая стена с зеленым трепещущим мазком, ниша, сизый туман, колыхавшийся поверх неглубокой ванны…
Дядя Коля как раз согнулся над ней, осторожно пошевеливая руками-щупами. Колыхания тумана словно бы замедлились, стали спокойней; чудилось, что серая мгла как бы проседает под дяди Колиными ладонями, уминается, делается плотнее, становясь с каждой секундой все более похожей на сжатую стальную пружину. Внезапно спина «механика» сотряслась; он с резвостью отскочил назад, и тут же туман вспух шляпкой огромного гриба, фонтаном метнулся вверх и опал, точно израсходовавший энергию гейзер.
Выпрямившись, дядя Коля отер испарину со лба, потом протянул руку к куратору и прохрипел:
– Посудину, Нилыч… Дай-ка свою посудину… Бляха-муха… Чуть не зацепило!
Сунув ему фляжку, Сарагоса неодобрительно покосился на сизый вязкий туман, втянул носом воздух. Плававшие в нем медовые ароматы были едва заметны, однако его не соблазняла перспектива надышаться этой дрянью – ни в самой малой степени! «Может, надеть маску?» – мелькнула мысль. Но тут, ощутив, как снаружи тянет свежим сквознячком, он отступил к двери, маня за собой дядю Колю.
Здесь они и встали, словно часовые, по обе стороны дверного проема, с опаской разглядывая слабо мерцавшую стену.