Скифы: расцвет и падение великого царства
Шрифт:
Илл. 78. Ваза с женским лицом. Ольвия, V в. до н. э.
На короткое время подъем прерывается нападением 30-тысячной македонской армии во главе с полководцем Александра Македонского – Зопирионом. В 331 г. до н. э. он осадил город и три месяца безуспешно пытался взять его. Как сообщает античный автор Макробий, Ольвии, которая не имела регулярных войск, пришлось изрядно постараться, чтобы выстоять в этой борьбе: отпустили на волю рабов, дали гражданство иностранцам, простили горожанам старые долги. Материальные следы этой осады выявлены сейчас археологами: пожарища в районе западных ворот и массовое захоронение – братская могила молодых людей и детей, побитых камнями и расстрелянных из луков. Причем на ногах двух скелетов сохранились железные кандалы. «Вероятно, – предполагает историк Е.А. Молев, – это были жители хоры или предместий города, захваченные врасплох нашествием противника и попавшие в плен. Стремясь принудить город к капитуляции, македоняне, по-видимому, пригрозили защитникам, что казнят
Успешное отражение столь опасного противника укрепило положение Ольвии, и она вновь вступила в полосу экономического и политического расцвета. Расширяется ее хора, достигая максимальной величины. Возникают сельские поселения в верховьях Березанского лимана, на правом берегу Днепровского лимана и на Кинбурнской косе. Количество сельского населения достигает 28–31 тыс. человек, а число жителей в самом городе – от 14 до 21 тыс. человек. Впервые начинается чеканка золотой монеты. Территория Ольвии расширяется, в 50 м от прежней крепостной стены строится новая, не менее мощная. Перестраиваются теменос и агора. А в храме городского божества Аполлона Дельфиния вместо известнякового алтаря возводится мраморный. Создается театр. Появляется много новых просторных жилых домов, отличающихся богатым убранством. Развиваются не только сельское хозяйство, включая виноградарство и виноделие, но и различные ремесла и промыслы – рыболовство, прядение, ткачество, гончарство, металлообработка.
Однако ко второй половине III в. до н. э. в связи с изменением общей политической ситуации в Причерноморье, крахом Скифии и крупными перемещениями кочевых племен Ольвия вступает в затяжной кризис. Гибнут селения большой хоры. Приходит в упадок торговля. Яркая, но печальная картина жизни города во второй половине III в. до н. э. – неурожаи, недостаток денег, неспокойная обстановка в степях, – вырисовывается из декрета в честь Протогена. Ниже даны выдержки из него:
<…> Протоген, унаследовав от отца благосклонность к народу, всю жизнь продолжал говорить и действовать лучшим образом: во-первых, когда царь Сайтафарн прибыл в Канкит и требовал даров, дававшихся ему по случаю проезда, а общественная казна была пуста, он по просьбе народа дал 400 золотых; и когда архонты заложили священные сосуды на городские нужды Полихарму за 100 золотых и не могли их выкупить, а иностранец (т. е. Полихарм) хотел уже нести (сосуды, на переплавку) к мастеру <…> Протоген сам выкупил сосуды, уплатив эти 100 золотых; <…> и при жреце Иродоре, когда случился голод и хлеб продавался по 5 медимнов за золотой, и народ вследствие угрожавшей опасности считал нужным заготовить достаточное количество хлеба и приглашал к этому имевших запасы, он первый выступил и обещал 2000 медимнов по 10 медимнов за золотой и, между тем как другие немедленно получали плату, он, оказав снисхождение на год, не взыскал никаких процентов Еще же, когда наибольшая часть города со стороны реки <…> не была окружена стеною, а перебежчики извещали, что галаты и скиры составили союз и собрали большие силы, которые и явятся зимою, а сверх того еще, что фисаматы, скифы и савдараты ищут укрепленного места, точно так же боясь жестокости галатов, и когда вследствие этого многие впали в отчаяние и приготовились покинуть город, <…> вследствие этого собравшийся народ, придя в уныние и представляя себе угрожающую опасность и ужасы, приглашал всех зажиточных людей помочь и не допустить, чтобы отечество, с давних лет оберегаемое, подпало власти врагов, и, между тем как никто не предлагал своих услуг ни для всего, ни для части того, о чем просил народ, Протоген обещал сам выстроить обе стены и наперед предложил все расходы на них…
Но несмотря на все эти трудности, Ольвия продолжает жить и даже вести активную торговую деятельность. Существует и ближайшая сельская округа. Правда, есть предположение, что в середине II в. до н. э. город попадает в зависимость от скифского царя Скилура. Поводом для его появления послужил факт чеканки ольвиополитами монеты этого скифского царя. Но большинство ученых считает, что полис связывали со скифами лишь союзнические или дружеские отношения.
С конца II в. по 60-е гг. I в. до н. э. город попадает в зависимость от понтийского монарха Митридата VI Евпатора (123-63 гг. до н. э.). Скорее всего, греки сами обратились к нему за помощью в связи с очень напряженной политической обстановкой в Нижнем Побужье. Так, в Ольвийском декрете в честь Никерата говорится о постоянно угрожающих городу врагах, из-за которых население даже пыталось бежать на Гилею (современная Кинбурнская коса). Понтийское царство оказало необходимую помощь. В Ольвии в конце II в. до н. э. разместился гарнизон войск Митридата, были укреплены за счет разборки старых каменных построек оборонительные стены города. Но со смертью Митридата все прекращается (63 г. до н. э.). Солдаты уходят, и город становится легкой добычей гетов под предводительством Буребисты (около 55 г. до н. э.). Жители покинули разоренный город, часть из них ушла на Нижнеднепровские городища к оседлым скифам. Но уже в конце I в. до н. э. уцелевшее население возвращается на старые пепелища и начинается постепенное возрождение Ольвии. Правда ее территория сокращается почти втрое. Застройка становится скученной и бедной. Усиливается римское влияние. В 99 г. н. э. в Ольвии побывал философ из Вифинии Дион Хризостом и оставил нам довольно подробные воспоминания, рисующие реальную картину жизни города в то время. Он пишет:
Город борисфенитов по величине не соответствует своей прежней славе вследствие неоднократных разорений и войн, находясь уже так давно среди варваров и при том почти самых воинственных, он постоянно подвергается нападениям и несколько раз уже был взят врагами; последнее и самое сильное разорение его было не более как 150 лет назад: геты взяли и его остальные города на левом берегу Понта вплоть до Аполлонии. Вследствие этого дела тамошних эллинов пришли в крайний упадок: одни города совсем не были восстановлены, другие – в плохом виде, и при этом нахлынула в них масса варваров <…> После разгрома борисфениты снова заселили город, как мне кажется, по желанию скифов, нуждавшихся в торговле и посещениях эллинов, которые по разрушению города перестали приезжать туда, так как не находили соплеменников, которые могли бы их принять, а сами скифы не желали и не умели устроить им торговое место по эллинскому
Илл. 79. Паптикапейская золотая монета с изображением Митридата VI Евпатора. II в. до н. э.
Но вот, что поразительно (и это буквально потрясло и самого Диона Хризостома): уцелевшие жители Ольвии, несмотря на все варварские нашествия и погромы, бережно сохранили основы своей эллинской культуры. Почти все они были грамотны и знали наизусть «Илиаду» Гомера. Впрочем, предоставим слово очевидцу:
Мне случалось прогуливаться перед городом. Некоторые из борисфенитов по обыкновению выходили ко мне из города; потом Каллистрат <…> очень вежливо подошел, спрятав руку под плащ. Он был опоясан большим всадническим мечом, одежду его составляли шаровары и прочее скифское убранство, на плечах был небольшой черный плащ, какой обыкновенно носят борисфениты <…> Каллистрату было лет 18, он был очень красив и высок и в наружности имел много ионического. Про него говорили, что он храбр на войне и многих савроматов или убил или взял в плен; кроме того он прилежно занимался красноречием и философией, так что даже выражал желание уехать вместе со мною <…> Зная, что Каллистрат почитатель Гомера, я тотчас заговорил о нем. Почти все борисфениты усердно читают этого поэта, вероятно, потому, что они и теперь еще воинственны, а может быть вследствие любви к Ахиллу: они чрезвычайно чтут его, построили ему один храм на так называемом Ахилловом острове, а другой в самом городе, и кроме Гомера ни о ком другом не хотят и слушать. Хотя они по-гречески говорят не совсем уже чисто, благодаря тому, что живут среди варваров, но все-таки Илиаду почти все знают наизусть.
Впрочем, это была уже агония великого города. Еще на одно столетие (с середины II до середины III вв. н. э.) там был размещен гарнизон римских легионеров, которые уберегли Ольвию от новых нападений кочевников. Но с их уходом судьба города была решена: сначала в 70-х гг. III в. его разоряют готы, а окончательную точку в почти тысячелетней истории «Счастливой» ставит гуннское нашествие в IV в. н. э.
Боспор Киммерийский (Пантикапей)
Боспор Киммерийский представлял собой уникальное и самое крупное в Северном Причерноморье античное государство, просуществовавшее более тысячи лет. Оно располагалось на территории двух современных полуостровов – Керченского и Таманского. Название «Боспор» [51] греки перенесли с пролива Боспор Фракийский (совр. Босфор между Мраморным и Черным морями) на современный Керченский пролив между Черным и Азовским морями, назвав его Боспор Киммерийский, поскольку, по представлениям эллинских авторов, земли в Северном Причерноморье, заселяемые колонистами из Малой Азии, принадлежали ранее киммерийцам.
51
Боспор (греч.) – «коровий брод».
С периода основания античных городов в районе Керченского пролива ближайшими соседями Боспорского царства с запада были тавры, обитавшие в крымских горах и враждебно относившиеся к переселенцам из Эллады. На севере и северо-востоке эллинские колонисты граничили со скифами. Кочевые скифские племена во время первых посещений греками боспорских земель и основания ими самых ранних поселений [52] находились в основном на
Северном Кавказе и в Прикубанье. После же освоения скифами причерноморских степей между Доном и Дунаем они стали самыми ближайшими соседями боспорян, особенно в V–IV вв. до н. э. На Таманском полуострове обитали местные племена синдов, меотов, дандариев, торетов, псессов. Большинство из них было оседлыми земледельцами и скотоводами. Они не мешали эллинам селиться на прибрежных землях, и между ними и колонистами быстро наладились тесные культурные и экономические связи.
52
Самыми ранними греческими поселениями в этом районе стали Таганрогское в низовьях Дона (вторая половина VII в. до н. э.), а затем Пантикапей, Нимфей, Мирмекий, Тиритака, Феодосия на Керченском полуострове (VI в. до н. э.).
Таким образом, греки на Боспоре Киммерийском в отличие от других припонтийских районов в наибольшей мере соприкоснулись с местными варварскими племенами. На территории Боспорского царства всегда проживали не только эллины, но и синды, меоты, скифы, тавры, фракийцы, а в более поздние эпохи и сарматы. Боспорские города периодически пополнялись выходцами из разных греческих областей Средиземноморья и Причерноморья, а также из варварской среды. Однако ведущей силой в государстве до самого конца античной эпохи являлись греки, сохранявшие родной язык, эллинскую культуру и обычаи. Многие греческие поселения, особенно на Керченском полуострове, очень быстро превратились в независимые от своих метрополий (главным образом Милета) процветающие полисы. С самого начала среди них особенно выделялся Пантикапей, раньше всех основанный и занявший наиболее выгодное в географическом, экономическом и стратегическом отношении место в Восточном Крыму – на берегу пролива, возле самой прекрасной бухты Керченского полуострова. Прежде всего, это была удобная стоянка для кораблей. Кроме того, Керченский пролив и прежде и сейчас необычайно богат рыбой – одним из основных продуктов питания эллинов. И, наконец, с суши к городу примыкали почти незаселенные плодородные степи, создававшие обширный фонд земель для хозяйственной деятельности поселенцев.