Скифы: расцвет и падение великого царства
Шрифт:
Об определяющей роли лошади в хозяйстве, на войне и в быту кочевников свидетельствует и скифский погребальный ритуал: напутственная пища в подкурганных могилах Скифии, как правило, состоит из частей лошадиной туши. У степняков Северного Причерноморья по традиции вместе с умершим воином должны были похоронить и его коня. Правда, в могилах рядовых скифов конские кости нередко отсутствуют, но в таких случаях в погребении находят обычно удила и другие элементы конской сбруи, символически заменявшие коня, убивать и хоронить которого было слишком нерасчетливо. Такая же практика повсеместно существовала и в захоронениях скифского времени в причерноморской лесостепи. Зато в богатых могилах скифской аристократии скелеты лошадей в парадном убранстве из золота и серебра обнаруживаются при раскопках обязательно, а в эпоху архаики в некоторых царских могилах Прикубанья число убитых и захороненных коней достигает многих десятков и даже сотен (до 400).
Анализ
54
Остеология – раздел анатомии, изучающий костный скелет животных.
Когда Филипп II, отец Александра Македонского, разбил в 339 г. до н. э. скифского царя Атея, он захватил богатую добычу, в том числе 20 тыс. чистокровных скифских кобылиц, которые были отправлены по его распоряжению в Македонию для улучшения породы местных табунов. Скифские кони изображены на многих памятниках искусства, в том числе на большой серебряной вазе для вина из царского кургана Чертомлык. Плечики этой вазы украшены двумя поясами рельефных изображений. На одном из них показаны пасущиеся лошади и скифы, которые их ловят и стреноживают. Лошадь с жеребенком представлены и на великолепной золотой пекторали из Толстой Могилы. Эти животные изображаются (часто вместе со всадниками) на золотых бляшках из царского кургана Куль-Обы, на рельефах из античного Танаиса и из Неаполя Скифского.
Впрочем, в Скифии встречались и лошади другой породы – более крупные, с тонкой красиво изогнутой шеей, длинными стройными ногами. Эти лошади напоминают современных ахалтекинцев. Предполагается, что они попали в степи Причерноморья из Средней Азии. Такой именно конь со всадником изображен на настенной росписи в одном из склепов Неаполя Скифского.
Если мы взглянем на историю цивилизации в целом, то увидим, что многие поворотные моменты прямо или косвенно были связаны с появлением коня. Так, приручение лошади вызвало первые крупные передвижения народов, когда человек с удесятеренной силой и скоростью стал подчинять себе новые огромные пространства. Это нашло отражение в образе мифических кентавров – евразийской конницы, наводившей страх на жителей Европы. Недаром в представлениях большинства народов конь олицетворял Солнце и был посвящен ему. «С конями мчащимися, огнем пышущими, искры копытами высекающими» передвигались индоевропейцы, завоевывали Египет гиксосы, воевали внушающие ужас ассирийцы. Вслед за колесницей появился сросшийся с конем, ставший его сердцем и волей всадник-воин. Конница была гораздо мобильнее, чем громоздкие колесницы, требующие специальной запряжки и специального штата колесничих (только тогда второй свободный от управления конями воин мог стрелять из лука или бросать копье). Кроме того, для передвижения и боя колесницам нужна была хорошая дорога, тогда как всадники могли скакать где угодно, вести бой на пересеченной местности, постоянно менять тактику, то есть быть значительно более мобильными и маневренными. О легкой коннице скифов и саков, гуннов и авар, тюрок и монголов можно сказать словами китайского летописца: «Они бушуют как буря и молния и не знают устойчивого боевого порядка».
Именно в евразийских степях и плоскогорьях Азии, на родине культурных пород коней, были заложены принципы коневодства, выведены наиболее быстрые, неустрашимые, рослые и сильные кони, определились способы их содержания, кормления и тренинга. На раскопках в этих местах найдены наиболее ранние формы удил, первые стремена и седла.
Но конь – верный друг не только на поле брани. С его помощью пасли пастухи многочисленные стада, табуны и отары, пахали земледельцы, перевозили купцы свои товары на многие тысячи верст, мчались гонцы с донесениями, послы – с предложениями мира, ямская почта с невиданной по тем временам скоростью связывала Запад с Востоком постоянными и крепкими нитями. Конь и всадник остаются образцами,
Кроме лошадей скифы-кочевники разводили овец и коз и, в меньшей степени, крупный рогатый скот. Для кочевого скотоводства больше всего подходили овцы, которые давали молоко, мясо и шерсть и были неприхотливы в пище. На драгоценной пекторали из кургана Толстая Могила изображен скиф, который доит овцу, используя в качестве сосуда для молока обычный лепной глиняный горшок. Другой скиф в греческой амфоре сбивает, видимо, сыр. Еще два скифа, отложив в сторону свое оружие, кроят из овечьей шкуры какую-то одежду.
Итак, вторыми по значению в жизни скифов домашними животными были овцы. Однако о них у Геродота сказано очень мало. Такая скупость описания овечьего стада у скифов в «Истории» Геродота, по-видимому, не случайна. Греки хорошо разбирались в овцеводстве, оно во все времена, начиная с догомеровских, было для них рутинным занятием.
<…> Коз и баранов он пас на лугу недалеком.Начали все мы в пещере пространной осматривать;много было сыров в тростниковых корзинах;в отдельных закутах заперты были козлята;барашки по возрастам в порядке там размещенные;старшие с старшими, средние после среднихи с младшими младшие;ведра и чаши были до самых краев налиты простоквашей густою.Сел он и маток доить принялся надлежащим порядком, коз и овец;подоив же, под каждую матку ея он клал сосуна.Половину отлив молока в плетеницы, в них он опять оставил его,чтобы оно сусло для сыра; все ж молоко остальное разлил по сосудам,чтобы после пить по утрам иль за ужином, с пажити стадо пригнавши… [55]55
Гомер, «Иллиада», IX.
«Надо полагать, – пишет украинская исследовательница Н.А. Гаврилюк, – что в обладании овечьими стадами, в отличие от разведения лошадей, Геродот не видел ничего необычного, достойного внимания и упоминания в описании страны. Разведение овец позволяет более полно – по сравнению с разведением лошадей – использовать кормовые ресурсы. Овцы в состоянии вплоть до корней поедать пастбищный травостой, а также использовать в пищу, кроме злаковых и бобовых, полынь и тысячелистник, содержащие горькие вещества, колючие растения и некоторые непривлекательные в кормовом отношении травы».
Крупного рогатого скота в хозяйстве скифов в раннее время, до IV в. до н. э., было гораздо меньше, чем лошадей и овец. Греки, постоянно подчеркивавшие суровость климата северного побережья Понта, считали, что из-за больших холодов у скифских быков и коров от рождения не было рогов. Но, как известно, комолость скота не зависит от природных условий. К тому же у скифов далеко не все коровы были комолыми. На пекторали из Толстой Могилы мы можем увидеть фигуры короткорогих скифских коров с телятами. Быки часто использовались в качестве тягловой силы. Их запрягали в повозки с кибитками. Для этой цели быков кастрировали, получая мирных рабочих волов. Земледельческие племена Скифии (в основном, в лесостепной зоне) использовали волов для плужной упряжки и плужной пахоты.
Данные о составе стада, при котором могло вестись самостоятельное кочевническое хозяйство у скифов, отсутствуют. Казах-кочевник в XIX в. при семье в пять человек должен был иметь около 15 лошадей, 6 голов крупного рогатого скота, 2 верблюда и не менее 50 овец. Очевидно, такое же стадо было необходимо и простому скифу-скотоводу.
Скифы знали и несколько пород собак (например, догов), которых они, видимо, держали и для охраны скота на пастбищах, и для охоты на диких животных.
Таким образом, в VII–VI вв. до н. э. скифы были кочевыми скотоводами. Хозяйственную основу кочевого скотоводства образует экстенсивное пастбищное хозяйство, при котором разведение животных представляет главный вид занятий населения и доставляет основную часть средств существования. Вроде бы все ясно и понятно. Вот и этнографы определяют кочевничество как тип экономики, при котором основным производящим хозяйством является экстенсивное скотоводство с круглогодичным выпасом скота и участие в кочевании вместе со стадами большей (или даже подавляющей) части населения.