Скил
Шрифт:
Рывком сев на кровати, я от души выматерился, бросил пистолет на подушку, встал и пошёл умываться. Поднимает, конечно, этот звонок на раз, но вот хорошего настроения совсем не добавляет. Хочется пойти и разломать нахрен эту уродскую звенелку, и лучше об голову того, кто её туда поставил. Ааа! Всех убью, один останусь!
Через час к казарме приехал такой же, как вчера газ 66, куда погрузились штрафники-снабженцы, и камазовский фургон, так же заделанный под стиль Улья. Дверькамаза с душераздирающим скрипом открылась, и на подножке показался человек. Обвел пространство перед собой неодобрительным взглядом и, не заметив никого, кроме меня, сказал:
– Ты, что ли, в водилы метишь?
–
– Ну, садись тогда за руль - поглядим.
– Я только зилок водил, в деревне, - устраиваясь за баранкой, проговорил я.
– На таких машинах не ездил ни разу.
– Да те же яйца, только в профиль, - успокоил меня водила.
– Тебя как звать?
– Скил, - ответил я.
– А я Пахом. Не удивляйся - это не имя, прозвище, как и у всех здесь.
– Как скажешь.
Вообще-то, при знакомстве я, как, наверное, и все приличные люди, обычно говорил что-то вроде «рад знакомству» или «приятно познакомиться». А тут максимум «угу» или «понятно». Что поделать, если действительно приятно мне было познакомится только с Дедом, Профом и Меломаном, ну и с Леной, хотя с последней мы, как говориться, официально не представлены. А вот этот, явно похмельный тип, восторга в моей душе совсем не вызывает. И дело не в том, что мне с его перегаром в одной кабине ехать, не кисейная барышня - потерплю. И даже не в том, что он смотрит на всё, в тои числе и на меня, как Ленин на мировую буржуазию - печально и с укором. Просто не испытываю теплых чувств к людям, которые едут с похмелья на какое-либо дело, зная, что могут возникнуть обстоятельства, при которых от их реакции будет зависеть их, а может, и не только их жизнь. Что, так сложно день не бухать? И это тело, случись заваруха, меня прикрывать будет.
Места во дворе казармы хватало, разворачивался я медленно и осторожно, всё прошло без проблем, встроился в колонну с тем же конвоем - два БТРа и три пикапа - и поехали. Дороги по большей части разбитые, но для грузовика это не сказать чтоб было большой проблемой. Машина руля слушается хорошо, пристроился за шестьдесят шестым и просто ехал - ничего сложного.
– Нормально водишь, - сказал Пахом минут через пятнадцать после того, как мы выехали.
– Габариты чувствуешь, зеркалами пользуешься, не пытаешься оглядываться, чтоб назад посмотреть, а то попадались мне кадры. Я вздремну чуток, толкнешь, если что.
И не дожидаясь моего ответа, Пахом устроился поудобней, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Нормальный ход?! Такое впечатление, что мы сейчас из Москвы в Питер груз ватных матрасов везём, а не пробираемся по враждебной территории, каждую минуту рискуя нарваться на серьёзные проблемы. Мы вообще ещё в Улье?
Стикс напомнил о себе минут через двадцать. Из придорожных кустов на броню головного БТРа выпрыгнул лотерейщик, следом за ним выбежали три спидера. Лотерейшика тут же срезала очередь из пулемёта, один пикап, обогнав нас по обочине, за минуту разобрался с тварями, да и против крупного калибра особо не попрёшь, не такими силами, во всяком случае. Бойцы из пикапа быстро проверили трупы заражённых на предмет трофеев, и мы поехали дальше.
Пахом, кстати, разбуженный звуками выстрелов, подхватился, произнёс сипло что-то нечленораздельное, вроде «ачёзахнямля», и, открыв дверцу, встал на подножку, высунувшись из кабины и пытаясь получше рассмотреть произошедшее. Про оружие, что примечательно, он даже не вспомнил. И как этот кадр в Улье выжил, ума не приложу.Не иначе какой-нибудь редкий дар - вести себя как полнейший придурок, но при этом оставаться в живых, или что-то вроде этого. А как только мы тронулись, он так же безмятежно задремал.
Дальше рейд прошёл без происшествий. На самом заводе ЖБИ нам встретилась только пара медляков, на них даже патронов тратить не стали - успокоили клювами. Клюв - это такое,популярное у рейдеров оружие ближнего боя, похожее на маленькую кирку, таким можно и висячий замок сбить при необходимости, и в костях жертвы оно не застрянет. Больше на заводе никого не было, видимо, эти двое переродились раньше остальных, и люди разбежались. Или они тут вдвоём были, но это врядли - на площадке у одного из цехов обнаружился цементовоз с незаглушенным двигателем и вращающейся цистерной.
Мою машину загрузили мешками с цементом, Пахом пересел за руль цементовоза. Он, похоже, вообще, бесстрашный: не зря же в Улье машины таким количеством железок обвешивают - значит, без них ездить опасно, цементовоз же был, так сказать, в первозданном облике, а Пахомупофиг. Может, он бессмертный, и рейдеры не того чувака «Горцем» окрестили?А того новенького штрафника из снабжения - парня явно восточных кровей, могли просто Хачём назвать. В голове отчётливо послышался голос Фредди Меркьюри, поющий песню «PrincesOfTheUnivers», а перед глазами встала картина, как Пахом грозит лотерейщику кухонным ножом, а тот смотрит на него, разинув от удивления пасть.
С этими мыслямиразворачиваясь, я едва не задел бортом один из пикапов - всё же ещё не привык к габаритам машины, и получил порцию матов от его экипажа, что-то о противоестественном произрастании моих рук и предложение не носить больше обувь на глазах. Надо будет расспросить у кого-нибудь про этого Пахома, странный товарищ. Вот ещё интересный вопрос: если на этом заводе сами делали бетон, то зачем там цементовоз, а если не делали, откуда мешки с сухим цементом?
***
В кабинет Марты зашёл уже ближе к вечеру. Это на словах быстро: приехал, загрузился, вернулся, разгрузился. А на деле почти вес день и уходит. Пообедать, опять же, зайти надо, хотя чем это считать: поздним обедом или ранним ужином?
– Пахом сказал, что ты нормально водишь, - сказал марта.
– Опыта пока маловато, но это дело наживное.
– Да он же спал всю дорогу? Когда заметить успел, как я вожу?
– Ну, раз спал - значит, его не сильно трясло, а вообще он за тобой всю дорогу назад ехал - насмотреться успел.
– А, ну ладно - этого момента я как-то не учёл.
– За сегодня получишь как простой рейдер - пять споранов, - сказал Марта.
– Дальше будешь получать как водила - по семь.
– Хорошо. А этот, Пахом...
– Что, Пахом?
– Ну, странный он.
– Что в нем странного?
– Ну, он ведёт себя, как на прогулке.
– А он и был там, считай, на прогулке. Всё. Свободен. Некогда мне.
Объяснил, нечего сказать, вопросов только добавилось. Дело не в том, что Пахом вёл себя совсем уж неадекватно: ну спал человек в дороге, что с того, вчера мы со снабженцами тоже дремали по дороге к магазину. И не в том, что ехал назад в незащищённой кабине цементовоза: как-то же машины попадают в стабы, не на месте же их усиливают стальными листами и решётками, то есть из стандартных кластеров в стабе их кто-то перегоняет. Как он во время нападения на колонну из кабины вылез посмотреть, что случилось, не прихватив с собой оружие - это, конечно, косяк, но тоже с кем не бывает. Но заинтересовало меня не это: Пахом был спокоен и расслаблен, словно и не было никаких заражённых. Вылез из машины, зевнул, потянулся, пузо почесал, в кусты по нужде отошёл. А все вокруг напряжённые, головами крутят, осматриваются, руки держат ближе к оружию, и поведение Пахома никого не удивляет. Я бы тоже не отказался ходить по Улью, засунув руки в карманы. Надо выяснить, в чём тут дело.