Скитальцы (цикл)

Дяченко Сергей

— Хозяин! — крикнул я высунувшись в окно. — Хозяин!

Он придержал лошадей, а я, рискуя попасть под колёса, перебрался к нему на козлы. Он молча подвинулся.

— Мы что же, ищем Третью силу? — спросил я нахально.

Он уже открыл рот, чтобы сдёрнуть меня — и вместо этого сильно ударил по лошадям.

— Дыхание среди нас… — пробормотал он сквозь зубы. — Клянусь канарейкой… «Её дыхание гуляет среди нас».

Руал ушёл затемно, тайком, не попрощавшись ни с кем. Он шагал прочь от посёлка, а день поднимался ясный, как и вчера, и, как вчера, вставало солнце. Коровы и козы на пастбищах, сторожившие их собаки — всё повалилось на росистую траву, ловя боками первые солнечные лучи, спеша согреться и не обращая на чужака ни малейшего внимания.

Впереди темнел лес. Руалу зачем-то хотелось спрятаться. Он шёл всё быстрее и быстрее, а перед глазами у него назойливо повторялись картины вчерашнего дня, повторялись медленно, будто участники их увязли в толще воды.

Бежит вестник с хутора, рот разинут, а крика не слышно. У бледной Лины выступили капельки пота над верхней губой. Капает соус с поварёшки…

Надвигается широкая грудь вороной атамановой лошади, закрывает небо… Огромное копыто едва не наступает на короткую полуденную тень безоружного, беспомощного человека… Лучше околеть, чем прилюдно признаться в своей беспомощности. Я маг и сдохну магом.

Руал замедлил шаг и вытащил из кармана стеклянный шарик. Покатал на ладони, сощурился на играющие в нём солнечные блики. Нет, полное сумасшествие. Банда головорезов шарахнулась от отчаянной наглости и детской игрушки.

Ильмарранен спрятал шарик и сейчас только заметил, что идёт по лесу, идёт, по-видимому, не первый час, потому что лес стоит густой, нетронутый. Столбы солнечного света пронизывали его насквозь, и глубоко внутри Руала вдруг вспыхнула безумная надежда на чудо. Не может быть, чтобы случившееся вчера было глупостью и случайностью. Не может быть.

И со всей силой этой надежды Ильмарранен призвал к себе былое могущество.

Сначала он захотел расшевелить неподвижные кроны над головой, запустив в них ветер. Тишина и полное безветрие были ему ответом.

Он позвал ползавшую по стволу пичугу — та, не обратив на его зов никакого внимания, пропала в путанице ветвей.

Руал остановился. Он был искалечен, навсегда лишён части самого себя, и чёрная удушливая тоска, которую он так долго гнал прочь, вдруг обрушилась на него всей своей силой. У него подкосились ноги, он сел прямо на траву.

…Старый звездочёт, обитатель башни с толстыми стенами и стрельчатыми окнами, всю жизнь собирал волшебные книги. Ни разу ни одно заклинание не подчинилось ему.

У старика была библиотека, сплошь состоящая из древних фолиантов неслыханной ценности, армия реторт для приготовления противоядий и подзорная труба, чтобы наблюдать за звёздами. У старика не было одного — волшебного дара.

— Поразительно! — говорил он, глядя на Руала с благоговейной завистью.

А Руал небрежно листал страницы, беззвучно шевелил губами — и чахлое растеньице в деревянной кадке расцветало вдруг немыслимым образом, приносило похожие на дикие яблоки плоды, которые превращались внезапно в золотые монеты и со звоном раскатывались по каменному полу, образуя карту звёздного неба. Старик потрясённо качал головой:

— Поразительно…

Маррану нравилось посещать звездочёта в его башне, ему был симпатичен старик со всеми своими книгами, подзорной трубой и цветком в кадке. Звездочёт же блаженствовал, принимая Руала, и почитал его визиты за большую честь.

— Скажите, Ильмарранен, — спросил он однажды, смущаясь, — когда вы впервые осознали себя магом?

Марран задумался.

В его жизни не было момента, когда он впервые ощутил бы свой дар. Был день, когда Руал-ребёнок понял, что другие этого дара лишены.

Ему было лет шесть; холодной дождливой весной тяжело гружённая телега застряла в размытой глине. Хозяин телеги, угольщик, немолодой уже человек, надрывался вместе со своей тощей лошадью, тщетно пытаясь освободить колеса из цепкой жижи.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросил его маленький Руал.

Тот хмуро взглянул на глупого мальчишку и ничего не ответил.

Руал обошёл телегу кругом, остановился перед лошадью — та беспокойно на него косилась — и, встав на цыпочки, дотянулся до повода:

— Ну, пошли…

Лошадь двинулась вперёд и сразу, без усилия, вытянула телегу на твёрдую дорогу.

Марран на всю жизнь запомнил взгляд, которым наградил его угольщик.

Старик-звездочёт просто не в состоянии был этого понять.

…Лес не кончался, наоборот — становился всё гуще и темней. Руал шёл уже много часов. Сначала над головой у него радостно болтали птицы, потом на смену их щебетанию пришла тишина, нарушаемая иногда скрипом сосен да стуком дятла, а теперь вот в лесу завывали охотничьи рога — ближе и ближе.

Он шагал размеренно, бездумно, не поднимая глаз и стиснув зубы. Всё равно.

Рог хрипло рявкнул совсем рядом, и, ломая ветки, на дорогу вылетели всадники. Руал остановился, ожидая, что охотники двинутся своей дорогой. Однако те резко свернули, и через секунду он стоял в кольце копий.

— Кто такой?

— Странник, — осторожно ответил Руал.

— Бродяга, — определил один из егерей.

— Браконьер! — не согласился другой.

Неспешно подъехал ещё один всадник — по-видимому, вельможа.

— Снова наглый оборванец! — заметил он брезгливо. — Знаешь, негодяй, что бывает за потраву моих лесных угодий?

Руал ощутил гадкий привкус во рту: светлое небо, ещё и это.

Шесть острых копий смотрели ему в грудь. Скалились егеря.

— Владения господина священны, — сказал он наугад и сжался, ожидая удара.

Вельможа нахмурился:

— Ты знаешь, мерзавец, кто я?

Руал жалко улыбнулся и перевёл дыхание:

— Вы — могучий властитель, ваше сиятельство… А я… я — скромный… предсказатель судьбы. Мог ли я не узнать… господина?