Скитальцы (цикл)
Шрифт:
— К делу, — сказал Ларт, как бы очнувшись. — Меня зовут Ларт Легиар.
Мальчишка вздрогнул и удивлённо на него уставился. Потом, вспомнив что-то, пробормотал:
— Меня зовут Луаян… Или просто Лан, если вам трудно произносить.
— Мне не трудно произносить, — одёрнул его Ларт. Тот опустил голову:
— Извините…
— Вот что, Луаян, — продолжал Ларт серьёзно, — я сейчас занят делом, которое считаю важным. Поэтому мы явились в твой дом без спроса, что, конечно, само по себе плохо и недостойно. Я приношу тебе свои извинения. Ты их принимаешь?
Мальчишка
Ларт продолжал:
— Я надеялся на встречу с твоим учителем, но встреча не состоится… Или состоится позже. Теперь я вынужден надеяться на тебя… Понимаешь?
Мальчик кивнул, не поднимая головы.
— Как давно ты у него? — спросил Ларт.
— Три года. Три года исполнилось за день до того, как… — Луаян опустил голову ещё ниже.
— Понимаю, — пробормотал Ларт. — Как это случилось, Луаян?
Мальчишка всхлипнул. При первом взгляде на него я не сказал бы, что он вообще способен плакать. А Ларт, пожалуй, мог бы и пощадить парня — ясно же, что он обожал старика и теперь очень переживает.
— Орлан был маг из магов, — задумчиво сказал Легиар. — Власть никогда не интересовала его, он искал истину… А это благородное, но неблагодарное занятие. Ему всегда претили отношения «сеньор-вассал», он сторонился меня из-за моего тщеславия… У тебя был достойный учитель, Луаян. Теперь расскажи мне, как он умер.
Мальчик прерывисто вздохнул и поднял голову:
— Он смотрел в Зеркало Вод… Он умер, когда колдовал.
Стукнуло деревянное кресло — Ларт поднялся. Мальчик хотел встать тоже, но Легиар уронил руку ему на плечо и усадил снова:
— А что он ХОТЕЛ увидеть в Зеркале Вод, Луаян?
Мальчишка сжался под его рукой:
— Он не говорил мне…
Легиар вдруг присел так, что его лицо оказалось на уровне лица сидящего Луаяна:
— Вспомни. Что он делал за пару дней или недель до смерти, о чём он говорил? Может, его что-то беспокоило?
Мальчишка смотрел, не мигая, Ларту в глаза:
— Да. Он был сам не свой. Он говорил… Что-то про Завещание.
— Первого Прорицателя?
— Да.
— У него была эта книга?
— Да. Но с ней случилось несчастье. Она упала в камин и сгорела.
Я заёрзал на своём табурете.
— Что он о ней говорил? — продолжал допрашивать Ларт.
— Что она не лжёт.
— А точнее?
— Он так и сказал — Завещание не лжёт. Огонь…
— Что огонь?
— Не помню. Он иногда поминал огонь, когда ворчал.
— Хорошо. А в тот день, когда он смотрел в Зеркало Вод?
— Он был весёлый. Смеялся и шутил.
— Ты смотрел с ним?
— Сначала — да. Потом он меня отправил.
— Расскажи, как всё было. Не пропускай ничего.
— Был вечер. Он сказал — самое время развести чары. Он всегда так говорил, когда был в хорошем настроении. Взял чашу — она разбилась потом, а ведь была серебряная! — взял чашу, наполнил водой из пяти источников, тут как раз пять источников в посёлке, и заговорил её… Я ему помогал. Зеркало вышло — как хрустальное.
Сидящий перед мальчишкой
— Дальше?
— Дальше мы зажгли три свечи и стали смотреть… Но видно было не очень хорошо. Какой-то человек шёл… Лица не видно, вроде молодой. Потом… Стало страшно. Знаете, как бывает, когда видишь в зеркале обыкновенную жизнь, только… по-настоящему. Видишь то, чего люди не замечают, а оно есть. Понимаете? — он вопросительно заглянул Ларту в глаза. Тот кивнул, и мальчик продолжал: — Этот человек шёл, смеялся, говорил с другими… А ОНО шло по пятам. Смотрело на него, говорило с ним, но он не понимал, кто с ним говорит… И тогда Учитель меня отправил.
— А потом? Ты лёг спать?
— Нет… Мне было интересно. Я виноват… Я подкрался и смотрел через дырку в портьере. И видел, как Учитель наклонился над Зеркалом, как схватился за горло, захрипел… Чаша упала и разбилась. Серебряная чаша! Учитель лежал на полу… Я пытался помочь ему. Но у него, наверное, разорвалось сердце.
Стало тихо. Невыносимо тихо, я боялся шелохнуться на своём табурете.
— Он умер… От страха? — шёпотом спросил Ларт.
Мальчишка покачал головой:
— Он ничего не боялся… Я же говорю, у него сердце разорвалось.
Ларт помолчал, потом спросил осторожно:
— Ты помнишь, как он выглядел? Тот человек, в Зеркале? Ты бы его узнал?
— Нет, — вздохнул мальчишка.
— Он был один?
— То один, а то с кем-то… С разными людьми.
— А ОНО? На что это было похоже?
— Глаза… ОНО смотрело.
Я не выдержал и громко, со свистом, вздохнул. Оба быстро на меня взглянули. Потом Ларт тяжело поднялся и спросил Луаяна:
— Кстати, почему ты невзлюбил моего слугу?
— Он врун… — протянул мальчишка. — Зачем он болтал, что он маг?
— А ты сразу понял, что это не так?
Мальчишка пожал плечами:
— За версту.
Всю ночь они вполголоса разговаривали, сблизив головы над письменным столом. Поднимая иногда тяжёлые веки, я видел, как Ларт водит пальцем по жёлтым от времени свиткам, разглаживает их ладонями, что-то объясняет серьёзно, как мальчишка доверчиво касается его плеча, задавая непонятные мне вопросы. Они беседовали, как равные, и я с горечью сознавал, что мне никогда не вызвать у Ларта такого неподдельного интереса, какой освещает сейчас изнутри его обычно холодные глаза. Два мага говорили на общем языке, а один охламон слушал и не понимал ни слова.
Потом ненадолго стало тихо, и мальчишка спросил шёпотом:
— А правда, что вы когда-то остановили чуму?
Я тут же вынырнул из дремоты.
— Мне учитель рассказывал, — пробормотал мальчик, будто смутившись.
Ларт не ответил — во всяком случае, вслух не ответил.
Я снова закрыл глаза. Чума. Я был ещё совсем малышом, окна занавешивались рогожей, нас, детей, не выпускали на улицу, и дни слились в один долгий бред… А потом чума исчезла внезапно и необъяснимо, и в нашей семье умерли только дядька с женой, разом осиротив моего двоюродного брата, любителя рыбы…