Скитальцы
Шрифт:
— А мертворожденные? Почему рождаются мертвые дети?
— Это те, чьи тела не выдержали заключенной в них силы.
— И откуда берутся безумцы? Почему орки вдруг стали впадать в бешенство?
— Духи сказали, с неба льется поток враждебного нам колдовства, проникает в разум орков. Не все могут справиться с ним и сходят с ума.
— Но откуда все эти напасти на наше племя? И что с нами будет теперь?
— Я не могу провидеть так далеко, вождь. Скажу только, что кровавая звезда восходит накануне больших бедствий. Мир ждут перемены,
— Как бороться с этим? Есть ли способ?
Голос колдуна звучал печально:
— Нет, вождь. Мы бессильны против богов и природы…
— Благодарю тебя, Улаф, — медленно проговорил Бертард.
Поняв, что сейчас вождь выйдет из шатра, я отпрянула назад, под защиту волшебного дома. Свиртл тоже попятился. Оказавшись в комнате, старик взмахнул рукой, и портал закрылся, отгородив нас от степи стеной.
— Теперь вы убедились в моей правоте, леди Мара?..
Я не знала, что ответить. Путешествие в Т'хар не было иллюзией — антимаг сумеет распознать фальшивку. И еще, я ни с чем не спутала бы звуки, запахи, прикосновения родной степи. Такая искусная подделка просто невозможна. А то, что я узнала из разговора вождя с колдуном, требовало осмысления.
— Я не тороплю вас, леди, — кротко проговорил старик. — Только вот еще что: как я понимаю, соблазнять вас сокровищами богов бесполезно. Орки равнодушны к золоту и драгоценным камням и не мечтают о богатстве. Так может быть, вместо холодного металла предложить вам в награду спасение друга? Я могу помочь вернуть коня, леди Мара. Ведь вы им очень дорожите, не правда ли? Но прощаюсь. Поспите, а наутро дадите ответ.
С этими словами Свиртл растаял в воздухе, а я рухнула на гору мягких, уютно пушистых шкур и задумалась.
Неужели Лэй с его небылицами о возвращении магии и вырождении рас был прав? И что теперь? Смогу ли я уехать в Зириус и спокойно жить в далекой стране, наблюдая за тем, как угасают разумные расы? Печально кивать, узнавая из слухов, что все больше орочьих детей рождаются мертвыми, а те, что выживают, превращаются в чудовищ? Жить, всегда помня, что у меня была возможность все изменить? Нет, даже не возможность. Ведь я не знаю и никогда не узнаю, врал ли Свиртл. И это будет самым ужасным. Неиспользованные шансы. И что я теряю, скажите? Изгнанница, бродяга, преступница, лишенная дома и родины, — кому я нужна? Разве что имперскому палачу. А если соглашусь отправиться на Дикий архипелаг, рядом будет друг. И Зверя старик обещал выручить…
— А, была не была, согласна… — пробормотала я и, как только приняла это решение, провалилась в сон.
Мне показалось, что старик разбудил меня, едва я успела закрыть глаза.
— Просыпайтесь, леди Мара, — тряс он меня за плечо, — скоро рассвет. Что вы решили?
— Я согласна.
— Прекрасно! — возликовал Свиртл. — Тогда пойдем выручать вашего коня.
— Только еще позволите нам выбрать доспех и оружие для Лэя, — быстро проговорила я.
— Сколько угодно! — отмахнулся старик.
Дальняя стена зала снова исчезла, открывая перед нами окутанное предрассветной тьмой поле, на котором раскинулся лагерь караванщиков. На стоянке горело несколько костров, язычки пламени под ветром пригибались к земле, пережидали порыв и снова непокорно взвивались, освещая лагерь для часовых. Люди спали, завернувшись в овчинные полушубки, и только четверо воинов стояли в карауле. Шагах в десяти от портала сонно кивали головами стреноженные кони, среди которых были и Зверь с Нарциссом. Лошадей охраняли еще два воина.
Я выскочила из портала, пригибаясь, прокралась сквозь кусты к одному из часовых и напала сзади. Не хотелось убивать ни в чем не повинного воина, и я ударила его по затылку рукоятью ножа. Часовой мешком осел на землю. Второй бросился на выручку, но его я уложила прямым ударом в челюсть.
Подбежав к Зверю, рассекла стягивавшие его путы. Конь, умница, даже не заржал, лишь ткнулся мягкими губами в мою макушку. Зато тишину нарушил стоявший неподалеку Нарцисс. Сначала он возмущенно зафыркал, потом едва слышно подал голос, словно говорил: «Смотри, как я умею. Если бросишь меня, перебужу весь лагерь».
— И тебя возьму, — шепнула я строптивому животному, освобождая его ноги от пут. — Молчи только…
Я уже готова была вернуться в портал, когда один из часовых, что охраняли лагерь, двинулся в мою сторону. Я узнала своего друга и, прячась за кустами, с досадой пробормотала:
— Морт тебя поднес, Ал.
Воин всматривался в темноту, но человеческое зрение слабее орочьего, и парень заметил неподвижные тела часовых, только когда подошел совсем близко. Он собрался было поднять тревогу, но я, выскочив из-за кустов, зажала ему рот, прошептав в самое ухо:
— Не ори. Это я, Мара.
Ал прекратил вырываться, я осторожно отняла ладонь.
— Ты как… ты… мы думали, ты погибла… — Товарищ от изумления запинался. — Ты что натворила, Мара?
— Убила подлеца и предателя, — твердо ответила я.
— Да не убила ты его, вот какая штука! — шепотом взвыл друг. — Выжил, хоть и совсем полудохлый, без сознания. Везем в империю.
Плохая новость… очень плохая. Ал никому не скажет, часовые не успели рассмотреть, кто на них напал. А вот колдун, если придет в себя, поймет, кому могли понадобиться кони, и в первую очередь примется допрашивать моего друга. От Атиуса трудно что-либо утаить…
— Кричи, Ал, — приказала я.
— Что?.. — растерялся воин.
— Зови подмогу, говорю. Буди лагерь! Так надо.
Пожав плечами, мол, твоя воля, Ал громко выкрикнул:
— Тревога! Тревога!
В тот же момент мой кулак впечатался ему в лоб. Не ожидавший такого вероломства друг свалился без сознания. Так-то лучше. Теперь все выглядело правильно. Лагерь просыпался, оставшиеся трое часовых бежали ко мне.
Вскочив на спину Зверя, я свистнула, кони понеслись вперед и влетели в дом Свиртла. Старик тут же захлопнул портал.