Скиталец. Гений
Шрифт:
Стюарды поспешно загоняли пассажиров во внутренние каюты. Эдакие цитадели со стенами из тридцатимиллиметровой брони. Такая даже среднему калибру не всегда по зубам, что уж говорить о мелком. Тесновато, не без того. Зато безопасно. А еще на всякий случай потребовали, чтобы непременно надели спасательные жилеты.
«Морж» – конечно же угольщик. Однако все грузовые корабли практиковали пассажирские перевозки. И он не был исключением, имея семьдесят два места. На борту этого чумазого корабля было даже две каюты первого класса. Впрочем, справедливости ради, по окончании погрузки и разгрузки он всегда блистал чистотой.
Едва
– Не суетись, Боря. Без тебя не начнут, – хмыкнул здоровяк и вновь склонился, наматывая портянки.
Вообще-то Борис Петрович всегда искренне полагал, что на флоте сапоги не носят и все щеголяют в ботинках. Он еще с молодости помнил, как морячки с пренебрежением называли сухопутных «сапогами». Бог весть, может, в его мире моряки сапог и не носили, но здесь в качестве рабочей обуви – очень даже [1] .
1
В Российском императорском флоте сапоги и черные брюки являлись рабочей формой одежды. В годы ВОВ на флоте сапоги также не были редкостью. До ввода берцев они выдавались на Севере, хотя носили их только служившие в береговых частях и на подводных лодках.
Возможно, связано это с углем, ворочать который приходится часто и густо. Шутка сказать, но даже на стоянке их «Морж» потребляет не меньше пяти тонн в сутки. Во время перехода – все тридцать.
Пока одевался, глянул на ходики. До вахты еще два часа. Получается, разбудили их на час раньше. Выбежал на палубу и направился на корму. Его пост – у пожарного гидранта. Рукавом работать должен был Семен. Подростку, даже такому крепкому, нипочем не удержать взбесившегося питона, в который превратится парусиновый шланг с брандспойтом на конце. А вот проследить, чтобы он не запутался, или наложить шину в случае повреждения – это другое дело.
Пассажиров уже не было. Стюарды – на посту у бронированных дверей, которые обычно открыты настежь. Но и сейчас они не заперты. Не положено. Люди должны иметь возможность спастись. Мало ли что случится с моряками. Пока же они присмотрят, чтобы особо любопытные не бродили по судну, когда тут будет свистеть смертоносный металл.
– Страшно? – окинув паренька заботливым взглядом, поинтересовался Семен.
– Если честно, то да.
– Нормально все будет. Бывает за рейс раз пять тревогу сыграют. Бродят тут всякие. Но зачастую увидят, как пушечки разворачиваются, и отходят.
Говоря это, Семен кивнул в сторону семидесятишестимиллиметрового орудия. Возле него сейчас вовсю суетился расчет, изготавливая снаряды первой подачи. Хм. А щит у него ничего себе так. Скорее даже и не щит, а какая-то полубашня. Это капитан озаботился безопасностью подчиненных.
Видел Борис, как в порт Морозовска заходили крейсера с калибром куда как большим. Так у них щитов не было и в помине. Адмиралы что-то там про боевой дух свистят. И бояре с дворянами им поддакивают. Но здесь не военные моряки, а гражданские, так что законы и правила свои. Кстати, в иностранных флотах щитами ни разу не пренебрегают.
Всего на «Морже» два таких орудия. На корме и на носу. И расчетами командуют офицеры. Старпом – в ходовой рубке вместе с капитаном. Его дело – борьба за живучесть корабля и руководство авральными командами. То есть рано пока суетиться.
Корабельный доктор, а вернее, фельдшер, разворачивает лазарет в одном из внутренних матросских кубриков, являющегося такой же цитаделью, как и каюты с пассажирами. Медпункт на судне конечно же есть. Он располагается на корме, только помещение у него совсем крохотное.
– Господин капитан, корабль к бою изготовлен полностью. Пассажиры посчитаны и размещены в защищенных каютах, – наконец доложил старпом.
– Благодарю, Остап Владимирович, – взглянув на часы, удовлетворенно кивнул капитан.
Ну что же. Ежедневные учебные тревоги не пропали даром. Пусть и проводятся они в одно и то же время. В самое оптимальное, чтобы лишний раз не беспокоить пассажиров. С их привлечением проходит лишь одна тренировка. В первый день, когда покидают порт. Только и того, чтобы имели представление, что им надлежит делать. В остальные разы они с любопытством наблюдают за тем, как по трапам носятся матросы. Ну и нередко мешаются под ногами. Куда же без этого.
– Сигналят, – произнес Букин.
– Вижу, – подкуривая трубку, отозвался Акулов.
При этом он не сводил взгляда с мигающего семафора, отстукивающего сообщение по международному коду. «Миноносец «Задорный», дружина боярина Морозова, Российское царство. Прошу лечь в дрейф. Имею срочное сообщение». Они его уже давно опознали. Причем далеко не только по полосам на трубе и имени на борту. Корабли, даже одной серии, только кажутся на одно лицо. Моряк всегда найдет десятки особенностей, присущих конкретному судну. И в том, что они правильно определили миноносец, который видели не единожды, уже давно сомнений не было.
– Что будем делать, Аггей Янович? – поинтересовался старпом.
– Не вижу причин выполнять их требование, – пыхнув терпким табачным облаком, произнес Акулов.
– Но они не требуют, а просят.
– Всего лишь игра слов. Мы в нейтральных водах, в пятистах милях от вотчины боярина Морозова. Войны нет. О том, что он действует в этих водах по царскому указу, он не сообщает. С какого, собственно говоря, перепуга я должен выполнять его указания? Я карабкался из простых матросов, дорос до вольного капитана и встал на мостик своего судна не для того, чтобы мною могли понукать боярские дружинники.
Вообще-то сомнительно, чтобы Акулов вел себя подобным образом, если бы не рассорился вдрызг с владельцем металлургического завода. Того не устраивала цена поставки угля. Видишь ли, по девять рублей за тонну слишком дорого. Можно подумать Акулов золото лопатой гребет. Как бы не так.
Сегодня у него в кармане уже лежал новый контракт. Он бы и раньше принял это предложение, но останавливало то, что при незначительно увеличивающейся чистой прибыли, процентов на двадцать, становилось больше и плечо доставки. А это, как ни крути, повышенный износ ресурса машины и агрегатов. Так что то на то и выходит. Однако настал момент, когда многолетнему сотрудничеству все же пришел конец. Это был последний рейс «Моржа» на остров Морозовский.