Скитания души неприкаянной
Шрифт:
Оказалось, вверх от того места, где меня выловили уходила тропа -- видимо когда-то здесь сошла лавина, убрав часть отвесной стены и сделав выход наверх -- крутой, но вполне подъёмный. И лошади с фырканьем поднимались по нему. Меня вдавливало в мужчину и я диву давалась, как он может удерживаться, держа еще на весу и меня. Но подъём закончился и мужчины пустили галопом своих коней. Вот до путешествия в "Сказку" я бы уже верещала от страха, а теперь я только крепче уцепилась за гриву и с удовольствием смотрела, как мастер управляет лошадью. Упасть бы мне все равно не дали, так что орать смысла не было.
Здесь, наверху, солнышко еще выглядывало из-за горизонта узкой золотой полоской. Видно было очень плохо, но теперь меня это не беспокоило -- я не сама выбирала дорогу. Скакали мы долго, но постепенно вдали стали вырисовываться огоньки и мне стала понятна цель всадников. И верно, огоньки приближались и множились, оказавшись кострами, разожженными перед коническими сооружениями. Вот что хотите делайте, а похожие я видела в Краснодаре, сейчас вспомню, как их зовут -- типи. Елки, я у индейцев. Слушайте, а индеец и индианка -- это, что называется, прецедент! Как в анекдоте. От этих мыслей я даже чуть хихикнула -- совсем неслышно, но настроение улучшилось. Ой, а как будет индейская женщина, если кратко? Мы подъехали и мужчины спешились, меня сняли с лошади и помогли утвердиться на земле -- кажется, мне полегчало и я смогу стоять сама. Точно смогу. Когда разобралась с конечностями, я подняла голову и столкнулась с весьма внимательными взглядами. Ой! Я от неожиданности даже подалась назад, уперевшись спиной в мужчину, что вез меня. Меня рассматривали неприкрыто и с очень большим интересом и вниманием. Я прямо сжалась от такого пристального
"Нахо ла руи?" - указав рукой вверх (Блин, но ведь почти понятно -- одной мимики, наверное, достаточно -- ручаюсь, он спросил - "ты сверху?" Ну ведь оно почти так и звучало!)
"Не-е-е" - помотала я головой и указала рукой назад, к тем горам, где вывалилась из дырки, кстати, тоже не сверху, а почти у самой земли.
Он нахмурился, еще раз внимательно меня осмотрел, его взгляд опять прошелся вверх и по бокам, а потом он махнул рукой и отступил. Меня провели в жилище и дали новую одежду -- о, слава Богу, эта, все еще мокрая, а потому ужасно холодная, ужасно меня холодила. Новая одежда была частично кожаная, частично матерчатая -- подобие футболки, весьма отдаленное, привычная юбка, непривычные сапожки, очень непривычная куртка -- зато все теплое и удобное. И большая часть на завязках -- пуговицы есть, вернее, их заменители, но их мало. А какая, блин, обувь удобная!!!! Цвета яркие, насыщенные, но природные, а потому не сильно то богатого спектра. Это вам не ассортимент магазина, где одного красного пятьдесят оттенков. Распустила волосы -- они густой длинной волной упали на спину. Очень мокрой и спутавшейся волной. Пришлось распутывать -- где пальцами, где одолженным гребнем. Распутала, заплела очень хитрую косу. Цветы из волос положила на видное место -- цветы с родины.... Наклонилась, понюхала -- они почти завяли, но аромат еще витал в воздухе -- прощайте, привычные запахи... эй-эй, это уж не я, это хозяйка тела. Сложив мокрую одежду аккуратной стопкой, я вышла на свежий воздух и подошла к костру. Там готовилось что-то очень непривычное на запах, но съедобное, а потому притягательное. На меня обратили внимание, но дел своих не прервали. Потихоньку к кострам подтягивалось все больше народу. Тут же зажаривали рыбу, что сегодня вечером вместе со мной выловили из реки -- а это уж вообще умопомрачительный запах, несмотря на то, что я вегетарианка. Я тихохонько сидела около костра и старалась не привлекать к себе внимания. Кстати, получалось, я замечательно умею сливаться с обстановкой при желании -- свойство вливаться в любую компанию принадлежит, оказывается, не телу, а владельцу его -- то есть, на данный момент -- мне. И у меня оно развито отменнейшим образом. Люди ко мне очень быстро привыкают и очень удивляются, когда я напоминаю, что знакомы мы еще только день-два. Я так понимаю, подходило время ужина и все уже с предвкушением рассаживались вокруг. Снова появился этот старичок, рядом с ним шла молоденькая девушка и несла в руках поднос с чем-то. За их процессией внимательно наблюдали. А подходили они, естественно, ко мне. Я встала, не зная, чего ожидать. Они подошли и остановились. Старичок посмотрел на меня, взял из рук девушки поднос и протянул мне:
"САма Яху".
Я посмотрела на поднос -- там в гуще чего-то белого лежало что-то, судя по всему, растительное. Понюхала -- пахло свежестью и нотками горчицы, а еще, совсем чуть-чуть, майонезом. Пожала плечами и внезапно поймала себя на мысли, что не слышу никаких звуков. Подняла голову и огляделась. Все молча за нами наблюдали. Ни разговоров, ни улыбок -- они явно чего-то ждали. Стало как-то зябко. Я снова посмотрела на блюдо с едой, в глаза старичка -- он невозмутимо ждал моих действий, на девушку -- она с опаской смотрела на меня. Надеюсь, они не хотят меня отравить -- вроде не с чего? И осторожно взяла предлагаемое, еще раз, на всякий случай, понюхала и положила в рот. Ничего не произошло, но за мной продолжали наблюдать и я старательно начала разжевывать съеденное, а потом проглотила. ОТРАВА!!!! Рот взорвался жаром и мне показалось, что внутренности напрочь высушили. Я упала на колени и судорожно вздохнула. Стало еще хуже. Меня нестерпимо пекло. Воды, воды, пожалуйста, дайте мне воды -- умоляла я, протягивая руки. Но меня не слушали, наоборот, женщины отодвинулись, детей вообще спрятали, а мужчины обступили меня плотным кольцом. ВОДЫ! Боже, как же меня жжет. Я уже и сидеть не могла, я корчилась на земле, умоляя хоть о капле воды -- внутри меня горел огонь, он сжигал меня и только краешком сознания я удивлялась, почему из рта не идет дым. Ушли все чувства, ушло сознательное мышление, ушли все навыки и разум, осталось только одно желание -- яркое, бессознательное, поглотившее меня целиком. Воды! И словно в ответ на мои просьбы, небеса разразились ливнем. Я из последних сил перевернулась и подставила падающим каплям открытый рот. Вокруг меня засуетились, закричали -- но мне было не до них, я жадно пила воду, которую щедро дарило само небо. Меня подняли и потащили в жилище, но тут уж я сопротивлялась изо всех сил, стремясь как можно дольше находиться там, где есть вода, так что когда меня все же умудрились втащить под навес, внутренности хоть и пекло, но уже совсем не так уничтожающе. И я обессиленно обвисла на руках, тащивших меня. И совсем не сопротивлялась, когда мои руки связывали сзади, приматывая к центральной опоре жилища. Связав меня, все вышли и я осталась одна. Глаза закрывались, сил не было совершенно, поэтому я попыталась поудобнее прислонится к центральному столбу и заснуть. Получилось безо всяких усилий.
Проснулась я от того, что в жилище вошли двое -- тот старичок и взрослый, уверенный молодой мужчина. У меня сразу почему-то сложилось впечатление, что это ученик старичка, которого я уже окрестила шаманом. Убедившись, что я по-прежнему связана, а, значит, не опасна, они расслабились. Старичок подошел ко мне ласково провел по щеке рукой:
"НАхо лАми ви эсу, саЯта"
Да блин, ну я же почти понимаю о чем он говорит -- хоть это и невозможно, но ведь почти понимаю. Словно мне кто-то нашептывает перевод. Я не могу его понимать -- я русская, мыслю по-русски, нахожусь в теле индианки, которая мыслит наверняка на хинди и никакого отношения к индейцам с их языком не имею, даже в родственниках я чиста как горная роса -- одни русские -- никакой генетической памяти индейской, но, блин, я их почти понимаю. Я почти готова поручиться, что он сказал "мы тебе поможем, малышка". Так, секундочку... В чем -- поможем? Со мной все хорошо. Даже с телом, в котором я нахожусь, все хорошо. С душой этого тела не очень, она сломлена - не мной, и сейчас без меня тупо сидела бы ни на что не реагируя, а вот само тело -- замечательно. А-а-а-а, вот оно где собака-то зарыта. Слушайте, я никогда не думала, что окажусь в роли беса, которым бывают одержимы, по словам священников. Я -- бес. Круто. Может, тогда у костра, этот шаман и спрашивал у меня -- это, ангел я типа, или бес. Ну и я, дура, сказала ему, что не-а, не с неба я. О-о, дура. Тогда почему сразу не схватили? Видимо, мое поведение на бесячье не походило, вот он и засомневался -- нормальная я все-таки или бесноватая. И решил проверить. Видимо, та растительная хрень на нормальных не действует, а так как я, выходит, бесноватая -- в смысле, бесноваты мною -- то меня и прошерстило ершиком. Тогда понятно и ожидание, и страх, и то, что меня схватили. Теперь бить будут? Ой, мама, можно я просто уйду?
"Э-э-э, а можно я просто уйду?" - нерешительно сказала я
Мне никто не ответил. Мужчина что-то деловито раскладывал, старичок увлеченно что-то чертил вокруг меня. Вы не поверите, как страшно, когда делают что-то непонятное, а ты знаешь, что тебя собираются изгонять. Надеюсь, горячие иголки под пальцы я не получу? А то ведь инквизиция именно так и изгоняла, да еще костерком для очищения баловалась. Маманя! Меньше знаешь -- крепче спишь. Кто меня просил много читать? Вы простите, что я так постоянно говорю, у меня, когда я нервничаю, вообще рот не закрывается, а сейчас мне не просто страшно, меня трясет, ведь тело-то я чувствую со всеми его рецепторами. И больно будет мне, а не индианке -- она сейчас вообще почти в коматозе от какого-то шока. Не от моего вторжения, а раньше -- то ли до падения в дыру что-то произошло, то ли само падение, то ли и то, и другое ее смутило. А пока я так причитаю, они там все сделали и теперь стояли напротив. Я замерла, тщательно вглядываясь и готовясь орать. Мужчина зажег какие-то травы, а старичок начал раскачиваться, делать какие-то движения руками, взял какие-то инструменты, от чего я похолодела и ими тоже начал рисовать фигуры, иногда касаясь меня ими. За инструментами оставалась истаивающая темно-фиолетовая полоса, само пространство сжалось до размеров очерченного старичком круга так, что за чертой было непроглядно темно, в воздухе вспыхивали на секунды и гасли желтые точки, а запах разожженных мужчиной трав странно дурманил голову. Смотрелось завораживающе, но ничего не происходило. Через какое-то время в этом убедился и старичок, обессиленно оперевшийся на мужчину. Он с недоумением посмотрел на меня, видя, что я -- это по-прежнему я, никуда я не делась. Видимо, ожидался иной исход его действий. Что-то тихо прошептав мужчине, старичок устало поплелся к выходу, тяжело опираясь на длинную палку. Мужчина, нахмурившись, посмотрел на меня, но ничего не сказал, собрал все принесенное и тихо вышел вслед за старичком.
Ой-ой, похоже паллиативные меры на меня не подействовали, то есть теперь, по логике хирургов -- надо резать. Я судорожно сглотнула -- дожидаться хирургического вмешательства мне совсем не улыбается. Поэтому я начала дергаться и выворачиваться, стремясь выпутаться из ремешков. Фигушки -- тонкие, прочные, они надежно обхватывали мои запястья и совсем не скользили, а чтобы ослабить петли, нужно было сократить расстояние между руками и хоть как помочь одной руке другой. Обхвата моих рук не хватало, чтобы свести руки сзади за столбом, как я только не извивалась. Ну что я вечно во всякие передряги попадаю, а? Да без меня эта девушка уже либо погибла от голода, либо замерзла -- она ж двигаться не могла, так бы и сидела, где ее выкинуло. Ну и плюс дикие животные, но их я сама боюсь. Сдавшись, я замерла, оперевшись на столб. И снова заснула -- усталость была просто нечеловеческая. Проснулась от предутреннего холода -- меня-то никто ничем не накрывал. И тут с холодка в голову стукнула свежая мысль. Я выгнулась и вывернулась, заламывая руки и ремешок перекрутился, а я оказалась лежащей с запрокинутыми над головой руками. Так я подползла к столбу и обняла его -- как раз длины моих рук хватило, чтобы они соприкоснулись. Так как ремешок был надет на мои руки в виде петель, а не узлов, я просто потянула кожаную полоску и она поддалась, выпуская руку. О, счастье, я свободна! Вторую руку я освободила вообще за секунды. Запястья, перетертые ремешками, когда я елозила ночью, горели и полыхали красным, но это так, мелочи жизни. На цыпочках я подкралась к выходу -- никого. Все спали, только где-то далеко ходили часовые. Чудненько.
Так же тихо я выскользнула и, крадучись, пошла мимо разновеликих и разнообразно украшенных типи, обходила костры -- а вдруг уголек хрустнет?, замирала в тени жилищ, если показывалась человеческая фигура или прижималась к земле, если других укрытий не было. Таким образом я добралась до края их стоянки и тут уж, оглянувшись и убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы меня заметить, рванула со всех несвоих сил. Бежать пришлось с передыхами, но это уже моя вина, не индианки. Я-то помнила, что у меня с физической нагрузкой не очень и мозги автоматически проецировали усталость на менее уставшее тело девушки -- у нее с физнагрузками было явно лучше, но это я заметила еще в первые мгновения, когда пластика ее движений сбивала меня с толку. Так или иначе, перебежками с передыхами я успешно удалялась от лагеря. Погони за мной не было. До самого-самого рассвета. Но стоило мне расслабиться, как тут же случилась вселенская свинскость. По привычке я оглядывалась назад и поэтому в лучах восходящего солнца моментально увидела нескольких всадников, весьма успешно меня нагоняющих. Вот черт! Оглянувшись вокруг, я не увидела никакого возможного укрытия на ближайшие десять километров. Ну и куда мне бежать? Тем не менее я не могла просто стоять и ждать, когда они подъедут и преспокойно схватят меня опять. Надо бежать -- вдруг да что случится? Ну там гроза? Я посмотрела на небо - там не было ни одного облачка, а дождь, прошедший вчера, вообще после себя никаких следов не оставил. Хм. Или землетрясение? Или, появятся еще какие племена, враждующие этим и про меня забудут? Ну мало ли? Не могу я просто стоять только от того, что меня уже заметили и прятаться мне негде. Поэтому я со всех ног ломанула дальше. Лошадь движется быстрее человека, поэтому бежать мне пришлось недолго, но все равно, когда топот раздался совсем рядом, дышала я уже, как загнанная собака. Я спринтер, а не марафонец, надолго меня не хватает. Впрочем, ловить меня руками никто и не собирался -- в воздухе свистнуло и меня накрыла сетка, напрочь спутав мне все конечности и еще обмотавшись вокруг меня, больно хлопнув напоследок грузиками, что были привязаны к концам сетки. И я кулем с разбега свалилась на землю. Больно, кстати, еще и щеку, локоть и бедро расцарпала. Я хмуро лежала, не будучи способной даже пошевелиться. Спешившись, ко мне подошел индеец, молча закинул на лошадь и так же молча, в сопровождении еще шестерых мужчин, поехал обратно. Этот индеец был не тем, что меня вытащил, тот ехал поодаль, но рассмотреть его я не могла, потому что утыкалась носом в бок лошади. Так, между прочим, ехать совсем невыносимо, поэтому я попыталась хоть как облегчить себе существование. Но мои телодвижения были пресечены на корню тяжелой ладонью, прижавшей меня к крупу. Тот, кто меня вытащил, подъехал и что-то сказал тому, кто меня вез. После чего меня перевели в сидячее положение и дальше я спокойно ехала в более-менее удобных условиях, не преминув благодарно улыбнуться за улучшение качества жизни. Мужчина отвел глаза. Через некоторое время мы вернулись туда, откуда уехали. Меня сняли с лошади и распутали, плотно затем обступив. Да я и не дергаюсь даже. Я, вообще, тихая, мирная и даже не сопротивляюсь....
Подошел, тяжело ступая, старый индеец, что ночью передо мной вытанцовывал. Остановился, оперевшись на длинную палку, и угрюмо спросил:
"Руи на нечЕто?"
Я огрызнулась: "А что вы меня пугаете? Знаете, как страшно мне было там, внутри? Вы ж ничего не обьясняете. Хмуритесь, связываете и вообще, ведете себя, будто я очень опасное существо. А я девушка -- молодая, впечатлительная, мне страшно. Что вы от меня хотите? Вот и убежала, от греха подальше. А вы меня, ровно дичь, обратно привозите. Эх, что я вам тут распинаюсь, вы ж меня нифига не понимаете?" (Их языка не знаю, перевести не могу, но это никакого значения не имеет, потому что они меня тоже не понимают)
Они отступили, впечатленные моей явно связной и очень пламенной тирадой. Старик махнул рукой и меня снова отвели в типи. На этот раз одну не оставляли и ждать мне пришлось недолго. Ну хоть не связывали, хотя, может, если бы я дернулась, тут же бы и прирезали, даром, что ли, рука у моего охранника с ножа не слезала? Буквально совсем скоро меня вывели и подвели к столбу, куда и привязали. Сердце неприятно екнуло. Затем начали обкладывать травой и сучьями, привезенными, как я понимаю с собой, потому что поблизости лесов не было. Я не задергалась только потому, что раскладывали не прямо вот подо мной, а на расстоянии, формируя тот же круг. Поэтому я пока молча наблюдала. А ведь они только добра желают этой девушке, меня из нее изгнать хотят, их не обвинишь в жестокости. Только бы по незнанию обеих нас не убили... Когда круг был завершен, его подожгли и травы стали испускать дым -- сладковатый и дурманящий. Я слышала звуки каких-то инструментов, слышала снова напевную речь старичка и тихие песни вокруг, но ничего из-за дыма не видела. Потом у меня закружилась голова, меня замутило, я сильно ослабла и сползла по столбу на землю. Голова стала чугунной-чугунной и просто упала на грудь, звуки отдалились, тело все меньше меня слушалось и в какой-то момент я перестала его ощущать. Одновременно прошла слабость и дурнота. Я подняла голову и встала. Веревки уже не держали меня, я была свободна и, кажется, могла уйти. Но пока я не торопилась, оглядываясь и наблюдая. Находилась я в каком-то фиолетовом тумане, который делал очертания привычной уже местности размытыми и нечеткими. Круг, в котором я находилась, ярко светился, в воздухе летали черные хлопья, а подняв глаза к небу я увидела только темноту, которая словно слоями черного дыма застилала небо. Потом черные хлопья исчезли, уступив место ярким искоркам, круг тоже исчез, а вся поверхность под ногами стала подсвечиваться тем же фиолетовым цветом -- красиво. Только я хотела пойти исследовать новую область, как из туманной завесы, что мешала четко разглядеть окружающую обстановку, выступил тот старичок-шаман. Он входил осторожно и напряженно, но увидев меня в недоумении остановился. Я с интересом осмотрела себя, думая, чем же я его удивила. Собственно, после этого удивилась я сама. Я выглядела ровно так, как в данный конкретный момент находилась в реальности. В реальности в этот момент я ехала в маршрутке с работы домой и закрыв глаза, наблюдала такую картину -- на мне были вполне привычные юбка, рубашка, куртка и туфли, что меня несколько удивило. Я еще ни разу не оказывалась "там" в цивильном. Закончив осмотр себя, я снова перевела взгляд на старичка. Тот тоже внимательно смотрел на меня, все больше опуская оружие, наготове с которым входил.