Шрифт:
Роберт ШЕКЛИ
СКЛАД МИРОВ
Мистер Уэйн дошел до самого конца длинной и почти в рост человека насыпи из какого-то серого мусора и оказался перед Складом Миров. Он выглядел именно так, как описывали Уэйну друзья:
– лачуга, построенная из обрезков досок; искореженных кузовов автомобилей; листов оцинкованного железа и нескольких рядов битого кирпича. Все это было покрашено водянистой голубой краской.
Мистер Уэйн обернулся и внимательно оглядел обширную щебенчатую равнину, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Он покрепче прижал локтем свой пакет, дрожа от собственной
– Здравствуйте, - сказал хозяин.
Он тоже выглядел точно таким, как его описывали, - высокий хитрый старик с узкими глазами и перекошенным ртом. Звали его Томпкинс. Старик сидел в древней качалке, на спинке которой примостился сине-зеленый попугай. В помещении склада стояли еще стул и стол. На столе лежал заржавленный медицинский шприц.
– О вашем складе мне рассказали друзья, - произнес мистер Уэйн.
– Тогда и цена вам известна, - отозвался Томпкинс.
– Принесли?
– Да, - ответил мистер Уэйн, показывая сверток, - но сначала я хотел бы спросить...
– Все они сначала хотят спросить, - обратился Томпкинс к попугаю, который в ответ моргнул.
– Валяйте спрашивайте.
– Я хочу знать, что именно происходит. Томпкинс вздохнул:
– А происходит вот что. Вы платите мне мой гонорар. Я делаю вам укол, от которого вы теряете сознание. Затем с помощью неких приборов, которые у меня тут хранятся, я освобождаю ваше сознание.
Говоря это, Томпкинс улыбался и, казалось, его молчащий попугай - тоже.
– И что же происходит потом?
– спросил мистер Уэйн.
– Ваше сознание, освобожденное от телесной оболочки, выберет один из бесконечного числа вероятностных миров, которые порождает Земля в каждую секунду своего существования.
Еще шире улыбаясь, Томпкинс поудобнее устроился в своей качалке и даже проявил признаки некоторого возбуждения.
– Да, дружище, хотя вы этого скорей всего и не подозреваете, но с того самого момента, как старушка Земля вышла из огненного солнечного чрева, она начала порождать параллельные вероятностные миры. Бесконечное число миров, возникающих под воздействием как самых великих; так и самых незначительных событий. Каждый Александр Македонский и каждая амеба рождают свои миры, подобные кругам, расходящимся по поверхности пруда, независимо от того, большой или маленький камень был брошен в воду. Разве не отбрасывает тень любой предмет? Понимаете, дружище: поскольку сама Земля существует в четырех измерениях, она отбрасывает трехмерные тени - чувственные отражения самой себя в каждое мгновение своего бытия. Миллионы, миллиарды земных шаров. Бесчисленное множество шаров! И ваше сознание, освобожденное мной, может выбрать любой из этих миров и жить в нем некоторое время.
Мистеру Уэйну стало противно - Томпкинс ораторствовал как зазывала в цирке, рекламирующий несуществующие чудеса. Потом мистер Уэйн подумал, что в его собственной жизни произошли такие события, которые прежде показались бы ему невероятными. Абсолютно невероятными! Что ж, может быть, и чудеса, обещанные Томпкинсом, окажутся все же возможными.
Мистер Уэйн сказал:
– Мои друзья говорили мне еще...
– ...что я просто-напросто шарлатан?
– подхватил Томпкинс.
– Кое-кто из них намекал на такую возможность, - осторожно ответил мистер Уэйн, - но мне хотелось бы составить собственное мнение. Они говорили также...
– Знаю я, о чем болтали ваши друзья с их грязными мыслишками. Трепались про исполнение желаний. Вы об этом хотите спросить?
– Да, - сказал мистер Уэйн, - они говорили, что то, чего я хочу... что, чего бы я ни захотел...
– Верно, - перебил его Томпкинс.
– А иначе эта штука и не сработает. Миров, среди которых можно выбирать, существует огромное множество. Выбор же производит ваше сознание, руководствуясь вашими же тайными желаниями. Именно эти потаенные, глубоко запрятанные желания и играют главную роль. Если в вас живет тайная мечта быть убийцей...
– О нет, разумеется, нет!
– вскричал мистер Уэйн.
– ...то тогда вы попадете в мир, где сможете убивать, сможете купаться в крови, сможете переплюнуть маркиза де Сада или Цезаря, или кому вы там еще поклоняетесь. Или, предположим, что вы жаждете власти. Тогда вы выберете мир, где в буквальном смысле будете богом. Может быть, кровавым Джаггернаутом, а может - всеведущим Буддой.
– Очень сомневаюсь, чтобы я...
– Есть еще и другие страстишки, - сказал Томпкинс.
– Любые виды бездн и заоблачных вершин. Безудержная чувственность. Чревоугодие. Пьянство. Любовь. Слава. Все, что хотите.
– Потрясающе!
– воскликнул мистер Уэйн.
– Да, - согласился Томпкинс.
– Конечно, мой маленький перечень не исчерпывает всех возможностей, всех комбинаций и оттенков желаний. Как знать, может, вы предпочитаете простую, скромную, пасторальную жизнь на островах Южных морей, среди идеализированных туземцев?
– Это на меня больше похоже, пожалуй, - сказал мистер Уэйн с застенчивым смешком.
– Кто знает?
– возразил Томпкинс.
– Возможно, вам даже самому неизвестны ваши истинные страстишки. А между тем они способны привести вас к гибели.
– А это часто бывает?
– обеспокоился мистер Уэйн.
– Время от времени.
– Мне бы не хотелось умереть, - заявил мистер Уэйн.
– Вероятность ничтожна, - ответил Томпкинс, косясь на сверток в руках мистера Уэйна.
– Ну, раз вы так говорите... Но откуда я знаю, что все это будет в действительности? Ваш гонорар столь велик, что на него уйдет все мое имущество. Почем я знаю, может, вы просто дадите мне наркотик и все, что произойдет, мне просто приснится? Отдать все состояние за щепотку героина и жалкую лживую болтовню?!
Томпкинс успокаивающе улыбнулся:
– То, что происходит, нисколько не похоже на действие наркотиков. И на сон - тоже.
– Но если все это происходит в действительности, - раздраженно сказал мистер Уэйн, - то почему я не могу остаться в мире своих желаний навсегда?
– Над этим я сейчас и работаю, - ответил Томпкинс.
– Вот почему мои гонорары так высоки. Нужны материалы, нужно экспериментировать. Я пытаюсь изыскать способ сделать переселение в вероятностный мир постоянным. Но пока мне никак не удается ослабить связи человека с его истинным миром, и они притягивают его обратно. Самым великим чудотворцам не разорвать этих связей одна лишь смерть способна на это. И все же я надеюсь.