Складень

Иванникова Елизавета

15

Сквозь войну слепую, Боже правый,Высшею молитвою храним,Прах её с сестрицею ВарваройВёз игумен пермский Серафим.И вели мятежные дороги,Укрывая тайной, как могли,Пробивались траурные дрогиНа имперский краешек земли.Дальше по морям и океанамПуть им устилали небеса,И на горизонте осиянномБелые вздымались паруса.Скрыли мощи в граде безопасном,Где над ними плакал Серафим,Где могла быть белою и краснойЦерковь при тебе,Иерусалим.…Звон вечерний золотит долины,Гроб Господень в Славе вековой,Рядом – храм Марии-Магдалины,Где царит завещанный покой.Здесь смогли, не ведая предела,Её мощи святостью прослыть,Ими землю русскую сумелаСо Святой Землёй соединить.Что нам делатьс мыслью беспросветной,Что все храмы наши на крови?Утешает нас ЕлизаветаКак жена великая любви.

Послесловие

1

Ночь

тиха, пустынна…только где-тоОдиноко колокол гудит…Бабушка моя ЕлизаветаУ окна раскрытого сидит.Ласковые выплаканы очи,За детишек Господа моля.…Белый-белый светится платочекВ деревянной рамке жития.Как её мне памятно окошкоВ том саду, где вишня и сирень!Серебрится лунная дорожка,И лежит заштопанная тень.Затаилось прошлое…Как будтоНе бывать ни мору, ни войне,И о том, что скажет репродуктор,Ходики судачат на стене.Стрелки их, колючие,как спицы,Вяжут жизни простенький узор.Бабушке и за полночь не спится,Может быть, не спится…до сих пор.В этом странном мире заоконномКак бесценный,вымоленный дарРасстилает бабушка церковный,Весь потёртый в сгибах календарь.Словно карта мира –он огромен,Метками повсюду испещрён,И других не ведомо ей, кромеЭтих Богом явленных времён.Потихонькув дымке предрассветнойВычисляет даты и года,В кухне, на клеёнке разноцветной,Чей узор не свянет никогда…

2

Там, где Волгабликами искрится,Вижу дом, порушенный давно,Сирины, исчезнувшие птицы,Заглянуть пытаются в окно.Жизнью обозначенные мелиПонамылись вечности рекой.Выбелили певчие метелиСтены –материнскою рукой.Общий столпод скатертью белой,Стулья в белый лён зачехлены.Моё детство выпорхнет несмелоИз тишайшей этой белизны!Сердце дома бьётся еле-еле,Но его я слышу и сейчас.Спит мечтав безоблачной постели,И хранит её иконостас.Слёзные слипаются ресницы,И на перекрёстке всех времён,Ах, какой однаждымне приснится,Поразив реальностью, сон!Самое, быть может, дорогое,Понесу,молитвенно тая,Ангел ли Молчание БлагоеЗа моей спиною постоял?!

3

Детство дышит Словом –и подхватятЧьи-то крылья – душу уберечь!Под покровом школьных хрестоматийВыжила родная наша речь.Уцелела ветка Палестины,Белый парус в море невредим,И пророкав Пушкинской пустынеВстретил шестикрылый серафим.Пусть в стеклянном воздухе пустыниБесконечно сыплется песок!Совершим к тебе,Иерусалиме,Затяжной во времени прыжок.Ведь у нас пески зовутся «п'eски»,Мелких волн сыпучая гряда,Залегли извилистые всплески,Окружив ужино хутора.И когда,грозою поднатужась,Хлынет ливень в кадкуи лохань,Детвора запрыгает по лужам,Распевая:«Дождик, перестань!»Сколько счастья в этом обещанье:«Я поеду, дождик, в Еруслань!..»Голосов беспечных щебетаньеИ восторга:«Дождик, перестань…»Пусть желанья будут исполнимы:День за днём –столетие подряд,Храм святой Марии-Магдалины,Гроб Господень –рядышком стоят.

4

С русскою берёзовою рощейСохранят незыблемую связьПреподобномученицы мощи,О втором пришествии молясь…И венец страдания, и муки,Не заметив времени виток,Девичьи заботливые рукиЗаплетутв ромашковый венок.Копит зной подсолнечное лето,Снег зимой выбеливает льны,Знала только ты,Елизавета,Сколько в белом цвете тишины!Тишиною этой запредельной,Утешеньем, слышимым в мольбе,Храмом,лазаретом,богадельнейУкрашаем память о тебе.Отче Сергий!За тобою следомМы идём, дыханье затая,Никому, по милости, неведомДень грядущий,Русская Земля!В нашем мире зависти и злобыОчень трудно ближнего любить,Но приходят праведницы, чтобыХоть чуть-чуть его преобразить.Из несчастья, горя и уныньяПуть находит еле-еле он,И спешат паломники донынеНа гору святую Елеон.Богомольцев страждущих донынеГод за годом ширится поток,Ждёт всегда ихв выжженной пустынеРусской веры росный островок.Нам дано Евангелия чтенье:Потрудиться надобно самим,Чтоб святую суть преображеньяНам глаголом выжег Серафим.Кто пройдёт сквозь муки покаянья,Тот всегда получит от ТворцаДар любви,и чудо врачеванья,И лучи небесного Венца!

Арфа Серафима

1

Когда-нибудь, дойдя до сути,В чем Божья милость нам дана,Поймем,что в маетной минутеДуши таится тишина.Она молитвой утолима,Она сокрыта от невзгодИ постоянно и незримоВ прожилках памяти живет.И только в час определенный,Пройдя слепящие лучи,В душе,страстями опаленной,Струна высокая звучит.Чиста, как капля состраданья,Зовет ли к таинству людей,К той слезной силе покаяньяВ грехах отбушевавших дней.Иль слово,вверенное Богом,Угасло, выцвело от мук,И лишь у смертного порогаНад головою лопнет звук.Народ забыл о преисподней,О Гаврииловой трубе,Но отзвук жилна колокольнеСредь стаи белых голубей.Летал над Дономбыстротечным,Его ловил небесный гром,И он кружился над увечным,Восставшим вновь монастырем.По зову арфы серафимаДуше показано взлетать,И там,над бездною незримойВсе искушенья испытать.Кому-то головокруженьеОт славы признанных побед,А кто-то к высшему служеньюПреуготовлен с юных лет.Чья жизнь с рождения готоваИдти на этот вещий звук,В ней тихо прорастает Слово,Вспорхнувшее из Отчих рук.

2

В Саровской пустоши зимаКому-то саван шьет незримо,И скорбно следует самаПо стежкам старца Серафима.Холсты суровые ветровПолощет среди сонных елей,Скрыв от неведомых мировСугробную тоску метелей.Чуть дышит под щитами льдин,Под снежной насыпью берлога,Весной отсюда мишка приходилК порогу пустоши убогой.Холодной веет тишинойОт замороженного леса,Пока не начинают войИ ссору пушкинские бесы.Давно ли старец пересталИх усмирять святой молитвой?Но рыщут бесытут и тамИ ищут поле новой биты.В сердцах людей,объятых тьмой,Добро со злом перемешавшим,Им вера кажется тюрьмой –Им, от раскаянья сбежавшим.Какой же небывалый пирДля нас готовит Божья Матерь,Для всех,в душе познавших мир,Раскинув праздничную скатерть?!Ведь о прощении молилДля тех,кто жизнь свою итожит,Всю армию небесных силСам Серафим,угодник Божий.Он видел землю всю в дыму,Как к солнцу пламя поднималось,И Богородица емуДвенадцать раз в миру являлась.Святой канавкою бредемИ с привкусом грядущей гари,Твердя о милости, грыземСмиренный батюшкин сухарик.

3

Про все, что выдалось на свете,Мы словно знали наперед:Был в девятнадцатом столетьеКогда-то тридцать третий год.Обычен или високосен,Он шел сквозь судьбы напролом,Вот только Болдинская осеньЗадела пушкинским крылом.Да стал людской удел суровей,Как детский плач, невыносим,Когда в сугробистом СаровеСкончался старец Серафим.И в самой сердцевинке лета,Когда духмяный зреет Спас,У Себряковых в час рассветаМеньшая дочка родилась.Пред тем дышало небо синью,Томился отдаленный гром,И ласточка –то сложит крылья,То зачерпнет волну крылом,Как бы следя за чьей-то мыслью,То вверх бросается, то вниз,Напившись солнечною высьюНа праздник Положенья риз.В именье праздник сей явилсяПредвестником счастливых мук,Чтоб в час означенный пролилсяМладенческого крика звук.Ей Богоматерь путь неблизкийУкажет средь донских степей,Небесные готовя ризкиДля крестной дочери своей.

4

Пусть на снегу сосновый прутикОчертит век,а в веке томСпит, по-рождественски уютен,Запорошенный вьюгой дом.Томится жар печной в полене,Мерцает от лампадки свет,Перед иконой на коленяхСтоит трехлетняя Аннет.О чем же, соскочив с кроватиИ связный лепет обретя,С восторгом молит Божью МатерьРазгоряченное дитя?О том ли,что виденьем теплым,Безгрешную объемля грудь,Блаженным и бесповоротнымНачертанный явился путь?!Ей было имя богоданно,И в нем – серебряная нить,Молясь, его вспомянешь:«Анна», –И невозможно разлюбить.Оно внутри себя зеркально,Земного в нем не видно дна,Библейского завета тайнойВ нем отразились времена.И сколько в нем скрывалось смысла,Коль, путь монашеский избрав,Подписывала «Анна» письма,Родную нить не оборвав.

5

Без боли прошлого не тронешь:Счастливый стелется туман,И празднично гудит Воронеж,Где жил святитель Митрофан.Мария Алексевна чтилаЕго икону – ведь онаЕё чудесно исцелила,Когда весь год была больна.Ценя дарованную милость,Под колокольный перезвонСемейство каждый год стремилосьСюда приехать на поклон.Достойный – в благости утонет,Земных не требуя наград,Преосвященный же АнтонийГостям бывал сердечно рад.Он Себряковых знал давненько,Любил беседовать… И вотС крыльца, ступенька за ступенькой,Сошел, чтоб встретить у ворот.Родителей благословляя,Священник поднял взор, и вдругДитя, как будто бы играя,Из няниных спорхнула рук.Пред старцем пала на колени,И так легка – под стать птенцу,И так мала, что только тениЦветов скользили по лицу.В безмолвии застыли люди,Сияла неба глубина…Предрёк Антоний: «Это будет, –Крестя, – Великая жена!»