Склеп зверя

Альфред Ван Вогт

СКЛЕП ЗВЕРЯ

Существо ползло. От страха и боли оно издавало звуки, способные привести в ужас любого, услышавшего их. Расплывчатое, бесформенное, существо менял форму с каждой проходящей секундой.

Оно ползло по коридору космического грузовоза, с ужасным напряжением пытаясь удержать форму элементов своего окружения. Серый пузырь распадающегося вещества, оно ползло, спадало, катилось, текло, проводя каждую секунду в агонизирующей борьбе с ненормальной потребностью обрести постоянную форму.

Любую форму! Форму твердого, холодно-голубого металла стены приписанного к Земле грузовоза,

толстого резинового пола. С полом было легче бороться. Он не походил на металл, что притягивал и притягивал. Существо запросто могло стать металлом навечно.

Но кое-что останавливало его. Внедренная цель. Цель, бившая в каждом электроне, вибрирующая в каждом атоме с неизменной интенсивностью, как особая боль: найти мозг величайшего математика в Солнечной системе и привести его к склепу из Первичного марсианского металла. Великий должен быть свободен! Числовой замок времени должен быть открыт!

Эта цель барабанила, не утихая, во всех его элементах. Это была мысль, заложенная в основы ею сознания величайшими дьявольскими умами, сотворившими его.

В дальнем конце коридора возникло движение. Открылась дверь. Послышались шаги. Человек насвистывал себе под нос. С металлическим шипением, почти вздохом, существо приняло форму расплывшейся ртути. Затем оно стало коричневым, как пол. Оно стало полом, чуть толще темно -коричневой резины настоящего пола.

Великолепно было просто лежать, быть плоским и иметь форму, и быть так близко от смерти, не испытывая никакой боли. Смерть была такой сладостной, такой желанной. А жизнь - такой невыносимо мучительной агонией, таким пульсирующим, пронизывающим кошмаром конвульсий... Только бы приближающийся человек прошел быстро. Если он остановится, существо примет его форму. Человек может заставить его. Живой человек сильнее металла, сильнее чего угодно. Приближающийся человек означал муки, борьбу, боль.

Существо напрягло плоское, гротескное тело - тело, которое может создать стальные мускулы - и в ужасе ждало смертельной борьбы.

Космический мастер Парелли, насвистывая, шагал по слабо освещенному коридору, ведущему из машинного зала. Он только что получил депешу из больницы. Жена родила мальчика. Восемь фунтов - было в радиограмме. Парелли едва сдерживал желание пуститься в пляс. Мальчик! Жизнь прекрасна!

Боль пришла к существу на полу. Примитивная боль, жгучей кислотой пронзившая все его элементы. Коричневый пол содрогался каждым атомом, пока Парелли шел по нему. Мучительно хотелось потащиться за ним, принять его форму. Существо отчаянно боролось, боролось отчаянно и со страхом, теперь более осознанно, потому что могло думать мозгом Парелли. За человеком покатилась рябь по полу.

Борьба не помогала. Рябь превратилась в шар, тут же начавший становиться человеческой головой. Серой головой, адски кошмарной, демонической формы. Существо в ужасе металлически зашипело, потом запульсировало, всхлипнуло от страха, боли и ненависти, так как Парелли шагал быстро - слишком быстро для ползущего существа.

Тонкий, полный ужаса звук замер, существо расплылось по коричневому полу и лежало тихо, все еще содрогаясь каждым атомом от невыносимого, неуправляемого побуждения жить - жить вопреки боли, вопреки абсолютному ужасу и изначальной тоске по стабильной форме. Жить и исполнить волю его создателей.

Пройдя тридцать футов, Парелли остановился. Он оторвался от мыслей о жене и ребенке, повернулся на каблуках и неуверенно уставился в коридор, ведущий к машинному залу.

– Ну, что там за черт?
– спросил он вслух.

Звук, слабый, но безошибочно ужасный звук отголоском пронесся в его сознании. По спине пробежала дрожь. Этот звук... дьявольский звук...

Он стоял, высокий мужчина с великолепной мускулатурой, вспотевший от жары, излучаемой двигателями, тормозившими грузовоз после свободного полета от Марса. Дрожа, Парелли стиснул кулаки и медленно двинулся обратно.

Существо пульсировало, терзающееся, корчащееся, мучительная борьба до глубины пронизывала каждую не знающую отдыха клетку, металась по чужой нервной системе, а затем пришло ужасающее сознание неизбежной, непреодолимой нужды принять форму жизни, которая подходила все ближе.

Парелли неуверенно остановился. Пол зашевелился вод ногами, ужасные коричневые волны поднялись у него на глазах и стали превращаться в грушеобразную, всхлипывающую, шипящую массу. Голова ужасного демона появилась на искривленных, получеловеческих плечах. Кривые, обезьяноподобные, недоделанные руки не- то. Парелли очнулся.

– У меня есть его кусок, - задыхаясь, сказал он.
– Я бросил его на полу кладовой.

Его нашел лейтенант Мортон. Крошечный участок пола поднялся, стал быстро расти и попытался превратиться в человеческую фигуру. Парелли с отвращением на лице, с безумными глазами зачерпнул его совком. Кусок зашипел и почти превратился в часть металлического совка, но не смог завершить этот процесс до конца, потому что Парелли был слишком близко. Изменяясь, борясь за форму, он всхлипывал и шипел, пока Парелли, пошатываясь, шел с ним за старшим офицером. Он истерически смеялся.

– Я касался его, - повторял он.
– Я касался его.

Большой волдырь металла на внешней броне корабля шевельнулся в ленивой жизни, когда корабль ворвался в земную атмосферу. Металлические стены грузовоза стали красными, затем раскалились добела, но существо, безучастное к происходящему, продолжало трансформироваться в серую массу. К нему пришла смутная мысль, понимание, что наступило время действовать.

Внезапно оно отделилось от корабля, падая медленно, тягуче, словно земная гравитация не оказывала на него серьезного воздействия. Мельчайшее изменение в его электронах ускорило падение, будто каким-то странным образом оно вдруг стало более подвержено гравитации.

Земля внизу была зеленой и, смутный на расстоянии, великолепный громадный город, шпилей и массивных зданий сверкал в заходящем солнце. Существа замедлило падение и дрейфовало, как летящий по ветру лист, к далекой земле. Оно приземлилось возле моста на окраине города.

По мосту быстрой, неровной походкой шел человек. Он был бы изумлён, если бы оглянулся и увидел двойника, вылезшего из кювета и живо пошедшего за ним.

Найти... величайшего математика! Это было часом позже, и боль пульсирующих мыслей стала тупой, постоянной в мозгу существа, пока оно шло по оживленной улице. Была также и другая боль, боль борьбы со стремлением отделаться от толкающейся, спешащей массы людей, кишащих вокруг с невидящими глазами. Но существу было легче думать, легче сохранять форму теперь, когда оно имело тело и мозг человека. Найти... математика!