Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
Подполковник замолчал, весьма многозначительно и строго глядя на генерала Мурашова.
– Ну?.. – нетерпеливо спросил Пётр Николаевич.
– Но кто-то должен ударить по Хиве с запада, перейдя непроходимые даже с точки зрения хивинцев солончаковые степи и полупустыни. Там нет ханских обученных войск.
– Откуда, откуда ударить?
– Необходимо двинуть достаточно сильный отряд из Киндерлиндского залива Каспия в направлении на Хиву. Там кочуют мирные киргизы, и я уверен, что проводника найти будет не сложным делом. Приблизительный состав такого отряда я расписал. В основном уральские казаки, одна-две
– Да… – озабоченно вздохнул Мурашов. – С твоего дозволения, я заберу у тебя этот портфельчик. И доложу соответственно.
– Постарайтесь убедить Его Высочество, – почти с мольбою сказал Скобелев.
– Употреблю все красноречие, но обещать ничего не берусь. Через две недели все станет ясным.
– Почему через две недели?
– Потому что через пятнадцать дней ты получишь либо письменное согласие, либо письменный отказ, подполковник. Повторяю, никаких гарантий дать тебе не могу, хотя буду сражаться за твой план, аки лев.
3
Сын старого боевого друга настолько понравился Петру Николаевичу, что он вопреки обыкновению занёс основной вывод этой встречи в заветную книжечку, куда до сей поры заносил только изречения, пророчества и парадоксы доморощенных мудрецов. И запись эта звучала так:
«Сего числа имел удовольствие познакомиться с сыном Димитрия Ивановича Скобелева подполковником Михаилом Скобелевым.
Удивил: мыслит государственно. Быть ему генералом…»
Вот почему через сутки после памятного ужина он опять разыскал подполковника:
– Тут неподалёку живёт в пещерном затворе весьма, говорят, умный и проницательный старик. Да и сама биография его необыкновенна. Представляешь, Михаил, солдат из староверов попадает к горцам в плен, трижды пытается бежать, и трижды его ловят. А потом вдруг по доброй воле он переходит в ислам, два раза совершает пеший хадж в Мекку, удостаивается зеленой чалмы [26] , женится, дети у него. И снова – вдруг! – возвращается к нам, пытается проповедовать преимущества магометанства, но церковь грозит ему нешуточными карами, и он от греха подальше роет себе пещерку и тихо живёт там, исцеляя страждущих телесно и духовно. А я, знаешь ли, подобные людские экземпляры люблю и даже, признаться, коллекционирую их, что ли. И хочу этого странного двоеверца-отшельника послушать. Пойдёшь со мной?
26
Цвет чалмы говорит о количестве хаджей в Мекку: обладатель белой чалмы ходил в священный город один раз, зеленой – дважды.
– Пойду, – сразу же согласился любознательный Михаил Дмитриевич. – Он что же, будущее предсказывает?
– Нет, грехом это полагает, вторжением в дела, одному Господу Богу подведомственные. Но ответы на различные вопросы, говорили мне, даёт прелюбопытнейшие и пренеожиданнейшие. Так что готовь вопросы, Михаил. И желательно не из раздела, любит ли она меня.
– Я знаю все ответы из этого раздела, – усмехнулся Скобелев. – Когда прикажете быть готовым, Пётр Николаевич?
– Завтра с утречка. Лошадок обещали и проводника, хорошо отшельника знающего. Он абы с кем не говорит, только по серьёзным рекомендациям…
Выехали спозаранку в сопровождении пожилого отставного унтера, коновода и пятёрки казаков. Так, на всякий случай, поскольку неугомонные чеченские абреки, случалось, проникали и в окрестности Владикавказа. Отставной унтер показывал дорогу, пока по ней ещё можно было проехать на лошадях, и рассказывал о мудреце, у которого бывал. А когда стало невозможным ехать верхом далее, попросил спешиться, оставил при лошадях коновода да казака с ружьём и повёл генерала и подполковника по трудно проходимой тропинке в сопровождении четырех спешенных казаков. Осмотрительным был унтер, да и гости больно уж важные. Таких сопровождать ему приходилось впервые, и он очень тревожился.
– У него – свои условия, – пояснял он по дороге. – Вопросы можно и по бумажке читать, это он дозволяет. Но ответы записывать никак невозможно. Коли заметит, что записываете, тут же всякий разговор прекратит.
– Почему же так? – отдуваясь (тропа была крутой), поинтересовался Мурашов.
– Говорит, будто душа сама запоминает, что для неё самое главное. Вот что она запомнит, то и есть сама суть её.
Вопросы Скобелев составлял добрых полночи, стараясь, чтобы и выглядели они неожиданно и чтобы ответы на них были достаточно затруднительны, поскольку ему сказали, что странный отшельник-двоеверец всегда отвечает с предельной краткостью.
Прибыли к пещерке, вырытой самим отшельником в крутом обрыве рядом с бьющим из-под камня ключом с холодной чистой водой. Михаил Дмитриевич уступил первенство генералу, не только учитывая чин и возраст, но и потому, что решил ещё раз проверить выписанные на бумажку вопросы. Пётр Николаевич решительно нырнул в узкий лаз пещерки, а Скобелев, подставив раннему солнышку спину, уж в который раз внимательно перечитал собственный вопросник, кое-что уточнил в нем, кое-что поправил и теперь просто терпеливо ждал, когда вернётся генерал Мурашов.
– Колоритнейшая личность, доложу вам, – сказал Пётр Николаевич, вылезая из пещеры на свет Божий. – Весьма и весьма. Твоя очередь, Михаил.
Скобелев, пригнувшись, прошёл узким и низким ходом и попал в некое пространство с нависающим потолком, обшитым досками и слабо освещённым смоляным факелом. Вероятно, где-то был невидимый продух, потому что в аккуратной пещерке не чувствовалось ни дыма, ни чада. Поздоровался, обождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и увидел плотного широкоплечего старика с зеленой чалмой на голове, сидевшего на потёртом коврике, скрестив по-турецки ноги и перебирая в руках коричневые старые чётки.
– Спрашивай, что хотел, – глуховатым голосом безо всяких интонаций сказал старик.
Скобелев развернул листок, откашлялся. Ему почему-то вдруг стало неуютно, и он спросил с совершенно несвойственной ему робостью:
– Можно начинать?
– Не насилуй натуру свою.
– Ага, – согласился Михаил Дмитриевич, ещё раз прокашлялся и зачитал первый вопрос:
– Кого можно назвать героем?
– Того, кого не потрясает взгляд красавицы.
– Кого можно сравнить со светом луны?
– Скромного человека.