Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
– Скорее восторженно смеётся, – невозмутимо пояснил Млынов. – У нас вся артиллерия отстала, а турки со страху об этом и не догадываются.
Форсированными маршами подтянув свои силы, Скобелев вновь бросил Александра Петровича вперёд, послав приказ через порученца подпоручика Федора Мокроусова. Приказ был устным:
– Только вперёд! Передаю дословно.
– Понял, поручик.
Пройдя за сутки восемьдесят вёрст, кавалеристы Струкова нежданно-негаданно появились перед Адрианополем. Паника турок была столь велика, что двухтысячный гарнизон сдал крепость без боя.
Однако радость Михаила Дмитриевича оказалась весьма омрачённой. На подходе к городу передовой дозор Струкова был встречен огнём турецкого охранения. Охранение казаки разогнали, но сопровождавший их в этом дозоре Мокроусов был ранен.
– Тяжело? – угрюмо спросил Скобелев Млынова.
– Тяжело, Михаил Дмитриевич, – вздохнул адъютант. – Однако врач сказал, что выкарабкается.
– Жаль Федора. Он стал бы хорошим боевым офицером. Проследи, чтобы в Россию первым же транспортом отправили.
К тому времени генерал Гурко разгромил армию Сулеймана под Филиппополем. Турки повсеместно бежали, без сопротивления откатываясь к Константинополю, и на острие русского преследования шёл кавалерийский отряд генерал-майора Александра Петровича Струкова. Начав войну лихим набегом на Барбошский мост, он же и заканчивал её в войсках Скобелева на подступах к Константинополю.
19 января Турецкая империя запросила перемирия. Кровавая девятимесячная война заканчивалась полным военным разгромом Блистательной Порты [53] .
53
Порта (букв. дверь, врата от фр. Porte, ит. Porta) – Оттоманская Порта, Высокая Порта, Блистательная Порта – принятые в европейских документах и литературе названия правительства Османской империи как в средние века, так и в новое время.
2
Затихнув на полях сражений, война перешла в кабинеты: Европа единым фронтом выступила против русских условий мира, и Англия демонстративно направила свой флот в Мраморное море. Ощутив поддержку, Константинополь начал упорствовать и всячески затягивать мирные переговоры. Глава турецкой делегации Севфет-паша решительно воспротивился требованию русской стороны признать единую автономную Болгарию. Тогда граф Игнатьев, руководивший переговорами с русской стороны, навестил главнокомандующего в его ставке в Адрианополе.
– Английская эскадра стоит в пятнадцати верстах от Константинополя, – сказал он. – Это значительно ближе, чем штаб Вашего Высочества.
Главная квартира русской армии была переведена в местечко Сан-Стефано, расположенное на том же расстоянии от турецкой столицы, что и английские корабли. И турки сразу сбавили тон, но тем не менее настояли на перерыве в переговорах.
– А почему бы вам, Ваше Высочество, не устроить в Сан-Стефано победный парад? – спросил граф Игнатьев, вторично посетив великого князя. – Покажите туркам лица их победителей, поиграйте оружием. А я приглашу гостей, если позволите. Англичан, послов и, конечно же, всю турецкую мирную делегацию.
– Молодецкое решение! – Николай Николаевич пришёл в восторг. – Мы покажем всему миру своих героев, и я лично буду принимать этот парад. А командовать им должен молодецкий генерал. Может быть, поручить командование Гурко?
– Может быть. Ваше Высочество, может быть, – согласно закивал опытный и многознающий дипломат. – Боюсь, однако, что мне придётся долго объяснять послам и англичанам, кто командует парадом, и почему именно он, а не кто-либо иной.
– Да? А о ком не придётся? Европа возмутительно мало уделяет внимания России. Возмутительно мало! Там хотя бы кого-нибудь знают из моих военачальников, граф?
– Европа более всего наслышана о Белом генерале, Ваше Высочество.
– О Скобелеве? – главнокомандующий нахмурился и вздохнул. – Умеет, умеет он подать себя в нужном свете.
– Совершенно согласен с вами, Ваше Высочество. Особенно – в сражениях. Европейские газеты не устают писать об этом из номера в номер.
– Дерзок, – строго сказал Николай Николаевич.
– Что же делать, Ваше Высочество, если газеты читают на бульварах?
– Я подумаю, граф, – сказал главнокомандующий.
Великий князь сказал так только от внутреннего несогласия с осторожной рекомендацией графа Игнатьева. Думать было не о чем не потому, что не находилось более кандидатов, а потому лишь, что не находилось более знакомой для ушей любой национальности фамилии. Повинными в этой популярности Скобелева оказались не только белый мундир и пресловутая белая лошадь, и даже не столько безрассудная храбрость Михаила Дмитриевича, о чем восторженно писала вся европейская пресса. Решающей оказалась скупая оценка, данная Михаилу Дмитриевичу пленённым героем этой войны Османом-пашой и широко растиражированная газетами всего мира: «Таким я представляю себе Наполеона в молодости».
Говорят, что сын и наследник Александра II цесаревич Александр Александрович, вычитав эту фразу, сказал говорить ближайшим друзьям и постоянным собутыльникам:
– Вот это надо запомнить.
Потряс газетой и велел её сохранить.
А главнокомандующий уже на следующий день вызвал Скобелева и сказал:
– Командовать парадом будешь ты.
Подумал и добавил:
– Если не успеешь меня огорчить.
Неизвестно, что повлияло тогда на Михаила Дмитриевича – это лестное назначение или выношенная мечта, а только последние слова Николая Николаевича он пропустил мимо ушей. И велел Млынову разыскать генерала Струкова.
– Давай, Шурка, коней в Босфоре искупаем?
– Стоит ли, Михаил Дмитриевич? – засомневался Александр Петрович. – Слишком уж вызывающая дерзость.
– А история только дерзости и запоминает. И я все равно это сделаю. С тобой или без тебя – это уж тебе самому решать, Струков. Есть только миг, Шурка. Только миг ослепительный, так мне один мудрец на Кавказе объяснил.
3
Выехали ещё засветло вчетвером: Струков прихватил казака-коновода с буркой. Молчали почти всю дорогу, понимая, на какую выходку решаются, и привыкая к этой мысли. Только Александр Петрович изредка вздыхал: