Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
Вслед за атакующими на рыжем жеребце ехал всадник в чёрном. Когда аскеры, добежав до первой линии русских траншей, ворвались в неё, завязав штыковой бой, он придержал коня, наблюдая за рукопашной, мановением руки посылая в атаку все новые и новые таборы. Над головой рвалась шрапнель, жеребец, приседая, прядал ушами, но Осман-паша, сдерживая его, не ведал страха.
Свежие таборы турок волнами накатывались на первую траншею, где шла ожесточённая схватка. Большая часть сибиряков легла в этом бою, выиграв несколько драгоценных минут. Завладев траншеей, турки без малейшей передышки ринулись на вторую линию, но часть их, внезапно изменив направление, атаковала русскую батарею.
– Прикажете поторопить резервы? – нервничая, спросил Ганецкого полковник Маныкин. – Турки жмут небывало. Мне только что сообщили, что малороссийцы уже потеряли трех батальонных и свыше половины ротных командиров.
– В последней линии задержим, – спокойно сказал Ганецкий. – Впрочем, ради солдатской уверенности прикажите Лашкареву стать позади третьей линии. А резервы придержите, я ещё не понял, куда рвётся Осман-паша. Коли противник не спешит с резервами, то и нам торопиться не след.
Яростного порыва турок хватило, чтобы выдержать рукопашную и взломать вторую линию окружения, но силы их были подорваны. Вырвавшись из траншей на предполье третьей линии, они бежали тяжело и медленно. Оценив это, опытный генерал Рыкачев приказал архангелогородцам с вологодцами открыть огонь. Встреченные залпами в упор уже выдохшиеся аскеры залегли, ожидая помощи из глубины, откуда по обеим мостам все ещё переправлялись войска и артиллерия. В штурме наступило некоторое затишье, пользуясь которым Лашкарев развернул позади последней линии своих спешенных кавалеристов.
– Турецкие обозы и артиллерия смещаются к левому флангу! – неожиданно закричал Струков.
– Вот куда он рвётся: к Дунаю, – спокойствие вдруг оставило невозмутимого Ивана Степановича. – Фанагорийцев и астраханцев на левый фланг! Бегом!
Ординарцы помчались к резервам, но старый генерал уже не мог ждать. Теперь, когда Осман-паша наконец-таки открыл свои карты, когда выяснилось, что отчаянный натиск на центр был всего лишь отвлекающим манёвром, Иван Степанович отчётливо понял бой. Следовало перекрыть дорогу к Дунаю, встретить Османа-пашу контрударом свежих частей, окружить и – добить. Все решала быстрота, и Ганецкий, вскочив на коня, помчался навстречу подходившим резервам.
Фанагорийский гренадерский полк имени Александра Васильевича Суворова поспешал к месту сражения бегом. Ганецкий встретил его на подходе, придержал коня.
– Вот так и в атаку, братцы, с хода, с бега! – срывая голос, закричал он. – Помните, чьё имя носите, ребятки!..
Фанагорийцы и следовавшие за ними астраханцы, не перестраиваясь, с марша ударили в штыки, сковав турецкие резервы. И сразу же Рыкачев бросил в бой свои испытанные в Плевненских штурмах полки. Вологодцы и архангелогородцы смяли турок, выбив их из занятых траншей. Турки смешались, но не побежали, а отошли в относительном порядке.
Рукопашные кончились, начался затяжной огневой бой. Выдвинув вперёд стрелков и подтянув артиллерию, Осман-паша под их прикрытием собирал новый кулак. На рыжем скакуне – личном подарке султана – турецкий полководец метался по всему фронту, приводя в порядок свои войска. Его чёрную фигуру все время видели наблюдавшие за сражением офицеры штаба.
В начале двенадцатого часа фигура грозного турецкого командующего неожиданно пропала, скрытая густым снарядным разрывом. Не оказалось Османа-паши и тогда, когда рассеялся дым. И ещё никто не успел высказать какого бы то ни было предположения, как огонь турок стал
– Неужели Осман-паша погиб? – растерянно спросил полковник Маныкин. – Или приказ какой неожиданный?.. Турки бегут, Иван Степанович. Бегут!..
…Неудержимая паника вдруг охватила турецкие войска, ещё совсем недавно столь ожесточённо и неутомимо штурмовавшие русские позиции. Стрельба прекратилась, фронт дрогнул, и таборы ринулись к переправам, назад, в Плевну.
– Общая атака! – крикнул Ганецкий. – Огонь по мостам. Прижать к реке и уничтожить.
Русские войска дружно бросились в атаку, артиллерия громила мосты, где турецкие солдаты кулаками и оружием прокладывали себе путь сквозь встречные колонны, ломая перила, сбрасывая в воду людей, повозки, орудия…
– Победа, – с огромным облегчением вздохнул Струков. – Это победа, Иван Степанович.
– Не торопись, сглазишь, – проворчал старый генерал. – Солнышко всходит, но ещё…
Он вдруг замолчал: на мосту через Вид в копошащейся людской массе кто-то отчаянно размахивал белым флагом. Флаг колебался, исчезал, возникал снова…
– Прекратить огонь! – крикнул Иван Степанович. – Остановить войска!
Трубы запели отбой. Смолкла артиллерия, ружейная пальба, крики: на залитое кровью, заваленное телами убитых и раненых поле сражения обрушилась тишина.
Дрогнувшей рукой Иван Степанович снял фуражку, широко, торжественно перекрестился.
– Дай поцелую тебя, Струков. Кончилась Плевна…
2
Русские войска, остановившиеся там, где застали их трубные звуки отбоя, молча наблюдали за спешным отходом турок на другой берег. В отходе уже не было никакой паники – турецкие офицеры сумели навести порядок – на мосту по-прежнему размахивали белым флагом, но никто не торопился сообщать русскому командованию, что Плевненский гарнизон готов сложить оружие. Минуты тянулись, безмолвное противостояние продолжалось, белый флаг развевался, а ясности не было. Ганецкий спокойно выжидал, но молодые офицеры его штаба уже выказывали нетерпение.
– Очередная хитрость, господа. Осман понял, что здесь ему не прорваться и сейчас ударит в другом месте.
– Что делать, Иван Степанович? – тихо спросил Маныкин. – Вдруг они и вправду перегруппировываются сейчас под белым флагом? Осман-паша хитёр.
– Перегруппировываются?.. – Ганецкий с сомнением покачал головой. – Нет, Маныкин, тут сила силу сломала. Сообщи Скобелеву, что противник возвращается в Плевну.
Ординарец был тотчас же отправлен, но Михаил Дмитриевич уже вошёл в город. Скобелевцы продвигались осторожно, не вступая в соприкосновение с противником и никоим образом не препятствуя ему покидать Плевну. Скобелев намеревался ударить туркам в спину, вытеснив их из города, чтобы затем зажать между гренадерами Ганецкого и своей дивизией в пойме реки. Но бой прекратился раньше, чем он успел втянуться в город; Скобелев остановил продвижение, приказав закрепиться, и начал спешно подтягивать резервы и артиллерию. И тут к нему примчался порученец Ивана Степановича.
– На разрозненную стрельбу противника не отвечать, – распорядился Михаил Дмитриевич, прочитав записку Маныкина. – Сейчас главное – выдержка.
Турки выслали парламентёра лишь после того, как отвели все войска за реку. Они стояли там огромной колышущейся массой и в город, похоже, возвращаться не собирались.
– Адъютант его высокопревосходительства Османа-паши Нешед-бей, – по-французски представился парламентёр.
– Я буду вести переговоры только с вашим командующим, – сказал Ганецкий.