Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
С вечера 29-го начался дождь, глинистая почва размокла, но перенести день ангела императора было невозможно. И пока именинник принимал поздравления, тысячи русских солдат и офицеров в насквозь промокших мундирах шли под картечь и пули, с трудом волоча облепленные грязью сапоги.
В тяжёлом мокром тумане шёл Владимирский полк. Он был встречен таким огнём, что залёг и смешался. А полыхающий беспрерывными залпами туман не рассеивался, солдаты падали на крутых склонах, командиры теряли подчинённых.
– Господа офицеры, ко мне! – закричал Скобелев, появившись на белом коне среди бестолково метавшихся групп. – Ваша честь –
Офицеры собрали солдат, молча, под проливным дождём двинулись вперёд. Скобелев терпеливо обождал, пока они не скрылись в тумане, и вздохнул:
– Понял Осман-паша, чего наши стратеги до сей поры понять не в состоянии: вот дверь в Плевну. За честь почту когда-либо руку ему пожать.
Возвращался генерал другой дорогой. Он ехал медленно, вглядываясь в молочную завесу и вслушиваясь в неспешно разгоравшееся сражение. И вскоре наткнулся на солдат, сидевших под обрывом. При виде генерала солдаты вскочили, вперёд шагнул офицер:
– Капитан Гордеев. Собираю отставших.
– Что, ходить в атаку несколько хлопотнее, чем болтать с солдатами?
– Вы несправедливы ко мне, ваше превосходительство. Я не давал повода…
– Повод дают коню, капитан. Офицеру вручают честь.
– Клянусь этой честью, что не сойду с того места, до которого дойду живым. Даже несмотря на ваш приказ, генерал.
– Тогда постарайтесь, чтобы избранное вами место было как можно ближе к Плевне.
Скобелев дал шпоры и бросил коня в карьер. К часу пополудни скобелевцы уже прочно закрепились на третьем гребне Зелёных гор. Впереди лежала знакомая низина с разбухшим от дождя ручьём, глинистый, растоптанный отступающими аскерами подъем и два новых редута. Вверху уже начал редеть туман, но клубы его, перемешанные с пороховым дымом, сползали в низину: густая серая мгла разделяла сейчас солдат Скобелева и аскеров Османа-паши.
– Задачка, – вздохнул Куропаткин. – Солдаты потеряют офицеров в тумане, опять кутерьма начнётся.
– Музыкантов сюда, – сказал Скобелев. – Расчехлить знамёна, играть марш, наступать в строевом порядке.
Скобелев нашёл способ борьбы с туманом, свято верил, что преодолеет огненный заслон, но против грязи, крутизны и топких берегов Зеленогорского ручья он был бессилен. В три часа загремели оркестры, взметнулись знамёна, и полки пошли на штурм редутов, тогда именовавшихся Кованлык и Иса-Ага, а после этих кровавых дней наречённых Скобелевскими.
Скатились к ручью, с трудом преодолели его и залегли, прижатые жестоким огнём.
– Все резервы – в бой!
Свежий полк и два батальона шуйцев вдохнули новые силы в атакующих. Последние сажени были пройдены, и началась рукопашная. Из редутов вырастали все новые и новые цепи, тысячи людей, скользя и падая, остервенело дрались на мокрых скользких скатах.
– Чуть! Ещё чуть, ребята!.. – кричал Скобелев, хотя прекрасно понимал, что никто его не слышит.
– Они не выдержат! – крикнул всегда невозмутимый Куропаткин. – Прикажите отступать, резервов более нету!
– А мы с тобой, Алексей Николаевич? Мы и есть последний резерв. Коня!..
Скобелев первым доскакал до войск: лошади Куропаткина и Млынова завязли в топях Зеленогорского ручья. Появился вдруг, с саблей в руке. Мокрый, с растрёпанной бородой, в заляпанном грязью белом сюртуке.
– Последний рывок, ребята! Последний! Не приказываю – прошу! За мной!..
Смяв конём аскеров, прорвался, поднял лошадь и послал её через глинистый откос. Лошадь свалилась в редут, генерал с трудом удержал её на ногах, рубя саблей растерявшихся турок. Он не оглядывался, он знал, что его солдаты пойдут за ним. И когда начала падать проткнутая штыками лошадь, а его самого стали весьма бесцеремонно стаскивать с седла, он ни секунды не сомневался, что стаскивают его свои. Только тогда опомнился и стал различать лица: до этого в глазах стояло что-то однообразно враждебное.
– Никак, ты, Васильков?
На сей раз хмурый бомбардир был в грязном, изодранном мундире. На левой щеке чернела рваная рана, кровь текла по усам.
– Лучших фейерверкеров привёл. А пушки, ваше превосходительство, у турок отбить придётся, наших сюда не дотащишь.
В редуте захватили два орудия и снаряды. По счастью, наводчики уцелели в рукопашной, но их командиру Скобелев решительно приказал отправляться в тыл.
– Ты мне ещё пригодишься, Васильков.
Бой шёл уже в садах Плевны. Скобелев хотел задержаться, но Млынов привёл коня, и офицеры чуть ли не силой выпроводили генерала в тыл. За командира остался Куропаткин.
В то время, когда скобелевцы отчаянно отбивали беспрестанные атаки турецких аскеров, а Осман-паша уже приказал выводить обозы и готовить прорыв по Софийскому шоссе, Государь-именинник сокрушённо вздохнул:
– Неудача.
– Скобелев удерживает Зеленые горы, Ваше Величество, – осторожно заметил военный министр Милютин.
– Надолго ли? – спросил главнокомандующий. – Если его сомнут, турки немедленно ринутся к Свиштову. Сражение проиграно, нужно озаботиться безопасностью Государя. Пусть Скобелев пока сковывает противника, резервов ему более не давать. Все резервы – на защиту путей отступления.
Через несколько минут после этого решения скобелевцы ворвались и закрепились в редуте Иса-Ага – последнем турецком укреплении перед Плевной. Брешь была пробита: оставалось лишь вкатиться в город, подтянув свежие силы. Но командиры этих свежих сил уже получали приказы на отвод своих частей: прикрывать бегство державного именинника и его гостей.
Вскоре из Скобелевских редутов притащили обожжённого, сильно контуженного Куропаткина. Командуя захваченными турецкими орудиями, он успел крикнуть: «Первое, пли!..», когда вражеская граната попала в зарядный ящик. Взрывом капитана подбросило выше валов. Каким-то чудом он упал на ноги, успел крикнуть: «Второе, пли!..» – и потерял сознание. В командование вступил генерал Добровольский, смертельно раненный через несколько минут, его заменил генерал Тебякин, – впоследствии тяжело контуженный, но успевший организовать массированный огонь. Турки откатились к окраине Плевны, и бой затих.
Первые обозы уже тронулись из городка, когда Осман-паша вдруг прислушался и сказал:
– Если я слышу, как скрипят колёса, значит, русские прекратили штурм?
– Русские атакуют только со стороны Зелёных гор, – пояснил начальник штаба.
– Слава Аллаху, они не поверили в моё поражение, – бледно улыбнулся турецкий главнокомандующий. – Верните обозы.
Скобелев был у Зотова. Вопреки обыкновению он не шумел, не требовал. Он только просил:
– Хотя бы полк. Свежий полк.
– У меня нет более полков, Михаил Дмитриевич, голубчик, поверьте же мне, наконец. Все резервы – в руках Его Высочества. Он держит дорогу к переправам.