Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
– Стратеги…
– Я попрошу генерала Крылова с зарёю атаковать турок, – помолчав, сказал Зотов. – Это поможет вам вывести из боя войска.
– Какие войска?.. – вздохнул Скобелев. – Мёртвые не выходят из боя, генерал. Они в нем – навсегда.
Помолчал, поклонился и вышел. Уже в сумерки прибыв на позиции, выехал на скат перед ручьём. Вдалеке чуть виднелись редуты, редкая перестрелка шла за ними, на окраине города. Там добивали его солдат, а он ничего не мог поделать, чтобы спасти их.
– Раненых подобрали?
– Всех, Михаил Дмитриевич, – ответил из-за плеча Млынов.
– Как там Куропаткин?
– Оглушён и обгорел. Кости целы. –
– Да.
На левом фланге турецких войск смутно виднелась чёрная фигура. Всадник стоял впереди стрелковой линии одиноко, не шевелясь, положив руки на луку седла.
– Не ты разгромил меня, Осман-паша, – тихо сказал Скобелев. – Свои враги постарались. Природные.
Он согнулся, судорога пробежала по телу. Млынов осторожно коснулся его плеча:
– Михаил Дмитриевич…
– Оставь! – Скобелев резко выпрямился. – Если утром Крылов и впрямь начнёт атаку, своих отведём. Сейчас нельзя, сомнут их в темноте.
Осман-паша упредил вспомогательный удар Крылова: его аскеры начали бешеный штурм Скобелевских редутов ещё затемно. Турки бросили в бой не только резервы, но и таборы с тех направлений, где русские прекратили наступление.
– Мокроусов, проберись в редуты. Пусть отступают, как только Крылов начнёт атаку.
Лощина Зеленогорского ручья простреливалась турками, сумевшими на заре потеснить левый фланг Скобелева. Федор перебегал, прыгая через трупы. Свалился в редут, когда там только-только отбили очередную атаку.
– Шестая, – вздохнул пожилой фельдфебель. – Из докторов будете, что ли?
– Нет, я с поручением. Где командир?
– Ваше благородие, с поручением тут! – крикнул фельдфебель.
Подошёл капитан в заляпанном кровью и грязью мундире.
Осунувшееся лицо было в глине, виднелись лишь проваленные, безмерно уставшие глаза.
– Капитан Гордеев. Что принесли – помощь или обещания?
– Приказано отступать, как только генерал Крылов перейдёт в атаку.
– Отступать, значит. – Гордеев спиной сполз по глинистой стене бруствера в красную от крови лужу. – Мои солдаты были в Плевне, и, представляете, двое даже сумели вернуться. Нет, он действительно демон, так и скажите ему.
– Сами скажете, капитан.
Гордеев отрицательно покачал головой. Потом усмехнулся:
– Что такое честь, думали когда-нибудь?
– Честь неотделима от родины, капитан.
– Честь родины – нести свободу народам, а не завоёвывать их, но я не о том. Извините, мысли путаются, трое суток не спал. Умереть, не выспавшись – это смешно, не правда ли?
– Странно вы шутите.
– Странно? Страна у нас странная, вот и шутим мы странно. У нас – восторженная история, вы не находите? Не по сути своей восторженная, а по способу запоминания. И во всех нас таится этот подспудный восторг памяти, а кто подтверждает этот восторг, тот – вождь, трибун, идол, за которым мы готовы идти, очертя голову. Помирать – так с музыкой. Как вчера помирали.
– Вы о Скобелеве говорите?
– Я о восторге говорю. Сегодня его Скобелевым зовут, завтра другой придёт – суть не в этом. Суть в том, что коли есть идея в войне, то восторг наш природный сразу как бы на фундамент опирается. И тогда нам никто не страшен, никто и ничто… Кажется, бой завязался? Уши мне заложило… – Гордеев встал. – Все правильно, атака. Забирайте солдат, знамёна и… Прощайте.
– А вы?
– Генералу скажите, что капитан Гордеев остался там, докуда дошёл. Вот прямо так и скажете. Слушай приказ,
Уже в логу, пропуская мимо себя солдат, тащивших раненых и два батальонных знамени, Мокроусов оглянулся. И вздрогнул.
На бруствере редута Кованлык открыто, в полный рост стоял капитан Гордеев, скрестив на груди руки – с правой на темляке [50] свисала сабля. Он смотрел вперёд, на Плевну, откуда со штыками наперевес бежали турки…
Третий штурм Плевны стоил России тринадцати, а Румынии – трех тысяч жизней. Русская армия прекратила бессмысленные попытки сокрушить Османа-пашу и стала переходить к правильной осаде, постепенно стягивая кольцо. Руководить блокадой было предписано герою Севастопольской обороны генералу Тотлебену [51] . В кровавой истории Плевны наступил новый этап.
50
Темляк – кисть на эфесе, ружейный ремень.
51
Тотлебен Эдуард Иванович (1818—1894), инженер-генерал, граф с 1879 года, руководил инженерными работами при обороне Севастополя 1854—1855 годов. В 1863—1877 годах стал фактическим главой военно-инженерного ведомства. В русско-турецкую войну руководил осадой Плевны, почётный член Петербургской Академии наук.
Немногим позднее государственный секретарь Половцев записал в своём дневнике:
«Слава Скобелева растёт ежедневно. Когда он едет по лагерю, все солдаты выбегают из палаток с криками „Ура!“, что до сей поры делали для одного Государя. Скобелев – умен, решителен и безнравственен – таковыми были кесари и Наполеон. Белый китель и белая лошадь дразнят турок и восхищают солдат. Николай Николаевич старший его ненавидит, и в последнее Плевненское дело письменно запретил посылать ему подкрепления, а получи он их и удержи редуты, так и Плевна была бы нашей…»
Глава восьмая
1
Вокруг грозных Плевненских укреплений неотвратимо стягивалось кольцо блокады. Войска закапывались в землю, строили позиции для артиллерии, прокладывали дороги и – ждали. Ждали, когда Осман-паша либо покинет город, либо сдастся на милость, поскольку не сможет прокормить свой гарнизон. Основной путь его снабжения – шоссе на Софию – уже трещал по всем швам под ударами собранных в единый кулак русских кавалерийских частей.
Шестнадцатая пехотная дивизия, начальником которой после Третьего штурма Плевны был назначен Михаил Дмитриевич Скобелев, получила самостоятельный участок. Осень 1877 года выдалась, как на грех, ранней, холодной и дождливой. Прозорливое интендантство, поспешившее вычеркнуть из списков поставок зимнее обмундирование, пыталось кое-как наверстать упущенное, а солдаты и офицеры тем временем мокли под проливным дождём и стыли на пронизывающем ветру. По всей армии прокатилась волна простуд и заболеваний, однако Скобелеву удалось избежать этого повального бедствия. Как только начался сезон дождей, он специальным приказом обязал офицеров сократить до минимума количество постов и укоротить смены часовым.