Сколько длятся полвека?
Шрифт:
Судя по письму, Олек с недавних пор служил в рабочем батальоне Красной Армии под Сталинградом. Но сейчас писал из Москвы.
Сверчевский захотел, не откладывая, ответить. Взяв в руки перо, поостыл. Ачинск расписывать, о Максе писать, о Вязьме? Пытаться рассеять туман, какой напустил Олек на двух вырванных из тетради страничках? Напустил — следовательно, имелись причины.
Письмо Завадского породило легкое беспокойство. Вдаваться во все это тем не менее не было у него ни времени, ни охоты. На носу — весна: очередной выпуск, новый набор, полевые учения…
Выпуск
Лейтенантов готовили ускоренно, свою речь Сверчевский помнил назубок, но всякий раз остро ощущал расстояние, отделяющее его от свежеиспеченных офицеров. Большинству из них недолго красоваться в погонах. Взводному — поднимать в атаку… Но сейчас юный офицер улыбчив, косится на свежий, еще не примятый шинелью погон. Все перед ним расцвечено радужными красками надежд. И эшелон, и будушие атаки, и письма, какие он будет слать с передовой вчерашней однокласснице, и ответные из далекого Владивостока, и уверенность, что смерть, увечье, беда караулят кого угодно, только не его. У него впереди — неистребимая молодость, удачи, любовь…
Сверчевский всматривался в юные, старательно, до царапин выбритые лица, скользил взглядом по едва успевшим отрасти, но уже тщательно зачесанным назад волосам.
У меня, сравнивал он, все позади. Кроме старости. Мой удел — будничные заботы о новом наборе, об авитаминозе, которым грозит весна, о летних лагерях. Ну, конечно, семейные обязанности.
Работа глушит тоску. Одиночество напоминало о себе вечерами, когда стихали классы и коридоры, замолкал телефон, а в незашторенное окно колко светили сибирские звезды.
Он не спешил домой. Лучше уж здесь, в пустом кабинете с картой, где флажками обозначена линия фронта, с просторным письменным столом; в левой тумбе — три читаные–перечитанные тома: Чехов, Лермонтов, Сенкевич.
Письмо Завадского, полученное Сверчевским в Ачинске, касалось организации поляков, проживающих в Советском Союзе. Цели уточнялись, возможности определялись, о задачах ведутся споры. Инициаторы группируются вокруг редакции «Nowe Widnokregi». (Хотя «Новые горизонты» выпускались во Львове с тридцать девятого года, потом в Куйбышеве с мая сорок второго, Сверчевский не читал ни одного номера.) Завадский упоминал двух деятелей. Имя Ванды Василевской было Сверчевскому хорошо известно; об Альфреде Лямпе он слышал впервые…
В январском номере «Новых горизонтов» редакция после долгих колебаний напечатала письмо Тадеуша В. (С фамилиями авторов приходилось обращаться осторожно. За статью, напечатанную в Советском Союзе, отвечать перед гестапо пришлось бы родне автора, оставшейся в оккупированной Польше.) Тадеуш В. писал:
«Сегодня, когда весь мир содрогается от орудийного гула, когда подходит момент окончательного расчета с немцами, когда все прогрессивное, все человеческое на всех континентах и во всех странах ринулось в бой, — мы не хотим
Разумеется, нам понятно значение работы в тылу, понятно, что фронт надо снабжать оружием и продовольствием, но мы знаем: путь к родине и свободе прокладывается личным участием в борьбе.
И вовсе мы не думаем, что для этого надо сражаться в песках Африки или на фронтах Норвегии. От Великих Лук значительно ближе до Польши, чем из Тобрука…
Надо, чтобы нашелся кто–то, кто сформирует части такой польской армии, которая самым прямым путем, через Великие Луки и Украину, понесет на родину польское знамя с боевым лозунгом «За вашу и нашу свободу!»…
Мы уже сдали боевой экзамен в Варшаве, в Польше 1939 года. Теперь мы хотим сражаться в своих частях, с польским командованием, за родную польскую землю…» [66]
Пока письмо Завадского совершало свое долгое путешествие (сперва в Киров, оттуда в Ачинск), Союз польских патриотов окончательно оформился. Во главе его стали В. Василевская, А. Завадский и А. Лямпе. Союз обратился к Советскому правительству с предложением приступить к формированию польского соединения.
8 мая 1943 года состоялось решение:
«Совет Народных Комиссаров СССР удовлетворил ходатайство Союза польских патриотов в СССР о формировании на территории СССР польской дивизии имени Тадеуша Костюшко для совместной с Красной Армией борьбы против немецких захватчиков».
В августе 1943 года по просьбе СПП было принято постановление о формировании 1-го польского корпуса.
VI
Лес вздымался над песчаной отмелью Оки и уходил к Шатуре, Ярославлю, Костроме, в Заволжье. Сосновые чащи разряжались вырубками, березовыми рощами, проселочными дорогами. Над ними маячили тригонометрические вышки и арматурные опоры шатурской энергосети.
Старинное название — Сельцы — предупреждало о деревенской укромности. Станцию Дивово обнаружишь только на крупномасштабной карте.
Подъезжая к Дивову, Сверчевский рассматривал себя в зеркале, вмонтированном в дверь купе: китель с накладными карманами, серебряный галун на манжетах, погонах и пилотке с белым орлом.
На нем была форма польского генерала, и он старался не забыть, что на приветствия, какими его встретят на станции, надлежит ответно бросить к виску не плотно сжатую ладонь, а лишь два пальца. В соответствии с польским воинским ритуалом.
Здесь, в глубине исконной России, отчем краю Есенина, рождалось народное Войско Польское. В Селецкие лагеря стекались поляки, лишившиеся родины и развеянные по белу свету. Фетровые шляпы, клетчатые кепки, береты, тюбетейки, войлочные казахские панамы…
Он принял рапорт, пожал руки. Соблюдая формальности, но больше интересуясь небритыми людьми, сидевшими у обшарпанных чемоданов и самодельных сидоров. Следы бездомья и странствий настолько явны, что и спрашивать не о чем. Разве самого себя: какие потребны усилия, чтобы сделать их солдатами?