Сколько стоит любовь
Шрифт:
Кажется, в гостиной останутся только матушка и отец, потому что мне нестерпимо хотелось вместе с Бенедиктом войти в нашу спальню и…
Одна только мысль о том, что может произойти между нами, заставила покраснеть и от Кэшема не укрылось мое смущение. Впрочем, я его и не скрывала.
– А мы еще немного посидим у огня, - сказала матушка. – Больно уж чай хорош. И выпечка.
Мы шли с Беном по спящему замку. За стенами Штормового предела бушевал океан. И точно такой же шторм сейчас был в моей груди. Но это было сладкое смятение, сладкая непогода, предвещавшая солнечный
По телу растекалась лавина жара. Я ощущала ее своей кожей, каждой клеточкой напряженного тела. И лестница, ведущая наверх, никогда еще не казалась такой бесконечно длинной, а дорога в нашу общую спальню невероятно долгой.
Поднявшись по лестнице, Бен не выдержал первым. Развернул меня к себе и позволив всего секунду замереть на месте, пока мы смотрели друг на друга, поцеловал так жадно и властно, что я поняла: сегодня мы станем единым целым. Сегодня мы перешагнем ту черту, которую прочертили сами.
Я больше не боялась. Для меня это стало не просто неизбежным, я хотела позволить себе любить, и Бенедикт был достоин того, чтобы ради него можно было потерять себя.
Прикрыв глаза, с трепетом ощущала, как губы мужа скользнули по щеке к чувствительному местечку за ухом. Тело пронзила дрожь. Вцепившись в плечи Кэшема, ощутила, как пол ушел из-под ног не сразу сообразив, что это просто Бен подхватил меня на руки, прижав к своей груди.
– Аврора, - прошептал он горячо. – Мы еще можем остановиться. Я могу остановиться… Только скажи, если не готова…я…
– А ты хочешь, чтобы я велела тебе прекратить? – спросила, распахнув глаза и глядя на Бенедикта.
Он судорожно сглотнул. Было заметно, что желание в нем борется с благородством. А я хотела услышать искренний ответ.
Я хотела, чтобы он сказал, как сильно хочет меня.
Наверное, я тоже его хочу, просто еще не понимаю этого. Увы, мой опыт в любовных делах пока ограничивается одними лишь поцелуями и то, подаренными исключительно супругом. Умом понимаю, что ему, уже вкусившему плотской страсти до нашей встречи, труднее справиться с собой. Я же пока, судя по всему, пока не знаю, что теряю.
– Нет, - хрипло прошептал Бен. – Боюсь, что если ты скажешь, что еще не готова, я приму этот ответ, но сойду с ума от мысли, что мне снова придется запретить себе прикасаться к тебе. Это немыслимо, это больно, это разрывает меня на части!
– Тогда не останавливайся, - решительно прошептала в ответ.
Услышав мои слова, Бен застыл, словно одна из статуй в Штормовом пределе. Я даже усомнилась, услышал ли он мой ответ, понял ли его. Но тут Кэшем с глухим стоном уткнулся в мои волосы лицом, закрыв на миг глаза, а затем, через удар сердца, понес меня прочь от лестницы, на которой мы целовались, словно тайные любовники, прочь, к нашей спальне. И я, обхватив его шею руками, пыталась подавить волнение и, что уж скрывать, толику страха, но прекрасно понимала, что не изменю своему решению.
Сегодня между нами будет все, что
В нашу общую спальню мы не вошли, ворвались. Бен едва не выбил дверь ударом ноги. Я тихо рассмеялась, ощущая его нетерпение, а затем Кэшем, с неожиданной нежностью, опустил меня на супружеское ложе и вернувшись к двери, закрыл ее на засов.
Никто нам не помешает. Это наша ночь. Первая брачная, которая должна была состояться уже давно. И я не жалею, что мы не спешили, потому что теперь я была готова принять Бенедикта. Потому что теперь, осознав всю глубину своего чувства к этому невероятному мужчине, я была готова разделить с ним жизнь и пройти ее до конца.
– Аврора, - Бен вернулся ко мне, опустился на кровать рядом, глядя так обжигающе жадно, что мне стало жарко в своем платье.
Ничего не ответив, протянула руки и неумело стащила с мужа камзол, при этом пристально глядя ему в глаза.
Бену моя настойчивость понравилась. Отшвырнув прочь мешавшую одежду, он склонился ко мне, припал к моим губам, словно к роднику с живой водой, сминая губы с дикой жадностью, от которой все тело покрылось мурашками и где-то там, в самом низу живота, отдалось непривычной сладкой тяжестью.
Руки мужа опустились на плечи. Не разрывая наших губ, он опустил платье, обнажив одно плечо, и прижался губами к горячей коже, ставшей неожиданно такой чувствительной, что было почти больно от этого мучительного наслаждения, слишком острого и нового для меня.
– Ты позволишь? – прошептал Бенедикт, возвращая меня из волшебного мира своих ласк в Штормовой предел.
– Что? – я моргнула, удивленно глядя в лицо мужа.
– Позволишь? – его руки обвили мой стан, коснулись застежек на спине.
– О! – я даже покраснела, когда поняла, что он хочет сделать. – Конечно, - и привстав, повернулась так, чтобы Кэшему было удобно расстегнуть все эти бесконечные крючки и ослабить шнуровку. Немного зацепило и смутило то, как ловко и быстро муж справляется с женским нарядом, но я почти сразу же напомнила себе о том, что не собираюсь вспоминать его прошлое. Да, у Бена есть опыт в отношениях. Для меня это, полагаю, даже большой плюс, ведь хоть кто-то из нас знает, что делать. И все же, пока Кэшем высвобождал меня из плена дорогого наряда, я зажмурилась. Касания сильных рук дарили наслаждение. Он почти бережно снял с меня одежду, а затем там, где прежде тела касались его пальцы, кожу обожгли поцелуи, сорвавшие с губ непроизвольный стон.
Когда я повернулась к Бену и нашла в себе смелость открыть глаза, то с удивлением осознала, что он успел не только раздеть меня, но и раздеться сам.
Муж снял рубашку и сапоги и теперь сидел на постели рядом со мной в одних штанах, а я откровенно рассматривала его широкую грудь, ощущая сильное желание прикоснуться к ней пальцами и ощутить гладкую твердость подушечками пальцев.
Словно угадав мои мысли, Бен произнес:
– Коснись меня.
– Я… - подняв взгляд, встретила его ответный.