Сколько стоит рекорд
Шрифт:
В классе сразу вспыхнул шум.
— Уличные шлагбаумы, да? — ехидно подсказал Алик.
— Конфеты из воздуха! — крикнул Яшка.
За партами засмеялись.
Да, Валерке вечно приходили в голову «идеи». Ребятам они сперва казались прямо-таки замечательными, ну, просто ослепительными, но потом все «идеи», все без исключения, почему-то лопались.
Вот эти «шлагбаумы», например. Однажды весь класс был потрясен. Тут вот, рядом, возле самой школы, задавило Лешку Крылова из седьмого «б». Насмерть. Валерка тоже очень переживал. А потом
И все. И жертв не будет. И транспорт может нестись с любой скоростью.
— Конгениально! — сказал Алик. — Сходи в ГАИ. Раз насчет автомашин, значит, надо в ГАИ.
Алик — чемпион по шахматам и вообще толковый парень. Его слушались.
Целая ватага мальчишек проводила Валерку на соседнюю улицу, где находилось отделение милиции. Там же, на втором этаже, ГАИ.
Ребята остались у парадной, а в ГАИ поднялись Валерка с Аликом.
Вернулись они через полчаса, и по их лицам мальчишки сразу поняли — ничего хорошего.
Оказывается, инспектор принял их очень вежливо, пригласил сесть, слушал внимательно. А потом сказал:
— Нам предлагают много подобных проектов. Но… Подумайте, хлопцы. Если понастроить возле каждой панели железную ограду, улица станет как тюрьма: вся в решетках. А шлагбаумы? Сколько их надо? На каждом перекрестке по восемь штук. Только знай чини их. Не улица будет, а прямо-таки железная дорога. И все равно не поможет: недисциплинированный пешеход — он и через шлагбаум перешагнет.
Вот так и лопнула очередная Валеркина «идея».
А «конфеты из воздуха»? А «голубиный двигатель»?
И вот нынче — опять…
— Нет, ребята, не смейтесь. На этот раз — железная идея. Госидея!
— Чего? Какая гроссидея?
— Не гросс. Гос! Государственная идея! — Валерка говорил тихо, но внушительно.
Видно было — его прямо-таки трясет. Как малярика. Валерку всегда бил озноб, когда его осеняла новая идея.
— Вот, — сказал он и вынул из кармана новенький, еще даже неоточенный, карандаш. — Это что?
— Приспособление для начертания на бумаге различных знаков, — глубокомысленно изрек Алик. — Как, например: «Сам дурак!», «Брось трепаться!» и тэ дэ.
Валерка кивнул. Так спокойно, так отрешенно, будто и не уловил насмешки в Алькиных словах. Так объективен и сосредоточен бывает ученый в лаборатории, поставив важный эксперимент.
Достал из кармана другой карандаш, уже наполовину исписанный.
— А это что?
Ребята переглянулись.
— То же приспособление в несколько укороченном виде, — стараясь не сбиться со своего «научного» стиля, возвестил Алик. — Исполняет те же функции, в смысле начертания… Например: «Долго еще будешь валять дурака?»
—
Вынул из кармана еще один карандаш. Совсем малюсенький карандашик. Коротышку.
— А это?
Алик покрутил головой. Вот, мол, фокусник!
— Огрызок! — сказал он. — Для начертания уже неудобен…
— Умница! — Валера кивнул. — Ты есть золотой ребенок! А какой отсюда вывод? Ну?
Алик поднял брови. Лобик у него был и без того узенький, а когда он вот так задирал брови, — лоб совсем исчезал.
Ребята молча переглядывались. Вывод? Какой еще вывод?
— Если для письма этот коротышка неудобен, тогда… Ну? Что тогда? — подталкивал Валера.
Он снял очки и сунул роговую дужку в рот. Ребята уже привыкли: когда Шлагбаум задумывался, он часто жевал очки.
Алик задрал брови еще выше, к самым волосам.
— Тогда — выбросить!
— И все! — поддержал кто-то.
— И конец госидее!
Валерка повернулся к Алику. Маленькое худенькое личико Валеры стало скорбным.
— Нет! Ты не есть золотой ребенок! — сказал он. — Ну, поднатужься. Шевели извилинами. Если карандашный огрызок не годится, то… Что?
Алик наморщил лоб, пожал плечами.
Остальные ребята тоже недоуменно молчали.
— Э-эх! — сказал Валера. — Вникните: если этот огрызок все равно надо выбросить, зачем же было на фабрике делать его? А? Зачем?
Ребята переглянулись.
— Значит, мастерить карандаши без концов, что ли? — съехидничал Алик.
— Конец будет. Но пустой, — сказал Валерка. — Поняли? Пустой! Без графита. К чему наполнять карандаш во всю длину графитом? Заполнить на три четверти! И все. А конец — оставить просто деревяшку. И все! А экономия какая? А?
Замысел был такой ошеломляюще простой и великолепный, что ребята прямо оторопели.
Конечно! Тут и думать нечего. Безусловно!
— Подсчитаем, — сказал Яшка. — Так сказать, экономический эффект.
Яшка вообще был очень дотошный и любил все считать. Наверно, наследственное: у него отец — главный бухгалтер.
— В нашей стране двести сорок миллионов жителей. Так? — сказал Яшка. — Уберем грудных пискунов и глубоких старцев.
— Тогда останется двести миллионов, — подсказала Ленка.
— Так. Предположим, каждый расходует два карандаша в год. Итого — четыреста миллионов.
— Точно, — поддержал Алик. — И если от каждого карандаша четверть графита сэкономить — значит, можно сделать сто миллионов лишних карандашей.
— Сто миллионов! — ахнула Ленка.
— Именно — сто миллионов, — повторил Валерка.
Увлекшись подсчетами, ребята совсем забыли о нем. А теперь вновь глядели на него во все глаза.
Какой молодчага! А на вид — совсем хлюпик. И опять вот свои оглобли жует. А какую идею выдал!.. Только… Как же она раньше не пришла никому в голову? Никому — ни академикам, ни инженерам, ни изобретателям. Ведь само напрашивается…