Сколько стоит рекорд
Шрифт:
А вот теперь: «Благодарю вас, мистер Уильямс». Да, официант…
«Выходит, и футболистам паршиво, — подумал Чарлз, глядя на грузного, услужливо улыбающегося «первого вратаря Британии»: официантский фрак, перекинутая через руку салфетка. — Но бегунам еще хуже. Бегун должен быть чемпионом. Обязательно. Только тогда ему хоть кое-что перепадает. Но беда, если ты был чемпионом, а потом откатился на второе место, а затем и на третье… Тебя сразу — в тираж, и, не сомневайся, песенка спета…»
Поэтому-то Уильямс так удивился, когда четыре дня назад
Неужели его, Уильямса, еще не списали в расход?
Хантер погладил по головкам детей, улыбнулся жене и увез Уильямса на своем мощном «паккарде» в ресторан.
Четко изложил он свои условия. Давно не пивший Уильямс быстро захмелел, но даже спьяна сделка сразу показалась ему чудовищной. Правда, тысяча фунтов — целое состояние для такого, как Уильямс. Но бог с ним, с богатством, если оно достанется такой ценой…
В тот вечер они так и не договорились. Хантер отвез его домой и вот сегодня явился снова. Заметив, что у детей Уильямса из игрушек только один трехлапый медведь на двоих, он купил мальчикам подарки — дорогие игрушечные автомобили — и снова увез Уильямса в ресторан.
— Подумай, Чарлз, — убеждал Хантер. — Неужели лучше стать официантом, как Ирвин? Тысяча фунтов — твоей семье хватит на два года… И мои врачи помогут тебе, ручаюсь…
— А вдруг я не побью рекорда?
— Побьешь!
— Неужели такое верное средство?
— Абсолютно! Во всяком случае — тысяча фунтов тебе гарантирована. И учти — никто ничего не узнает…
И все-таки Чарлз решил не соглашаться. Нет, это не для него.
К столику снова подошел Ирвин, маленькой щеточкой аккуратно смел со скатерти крошки, убрал тарелки, вилки и принес крепкий кофе с бисквитами.
— Как жизнь, Вилли? — спросил Чарлз.
В голове у него шумело; он забыл, что совсем недавно уже задавал официанту этот вопрос.
— Благодарю вас, мистер Уильямс.
Ответ последовал тотчас, вежливый и учтивый. Вилли словно бы и не заметил, что этот вопрос он уже слышал недавно. Нет, все в порядке. «Благодарю вас, мистер Уильямс».
Время было уже позднее, «непробиваемый вратарь», очевидно, очень устал. Неловко поставив поднос, он вдруг опрокинул чашечку кофе прямо Хантеру на пиджак. Тот вскочил. Со столика со звоном полетела посуда. Из-за стойки к месту происшествия быстро подлетел сам Джеффер.
Растерявшийся официант с салфеткой бросился вытирать Хантеру пиджак, но Джеффер оттолкнул его:
— Вон! Чтобы ноги твоей!..
Оробевший Ирвин пытался что-то объяснить, но хозяин не слушал: повернувшись к нему спиной, он извинялся перед Хантером.
Вскоре все успокоилось.
— Хорошо! Я согласен! — устало сказал Уильямс.
Хантер радостно вскочил, протягивая ему бокал.
— Деньги — все полностью — вперед! — твердо прибавил бегун.
Очевидно, он хорошо знал своего собеседника и имел основания не доверять ему.
— Нет, это не по-джентльменски, — возмущенно воскликнул Хантер. —
— Мой риск немножечко побольше вашего, — жестко произнес Уильям. — Деньги вперед!
Хантер долго спорил, но в конце концов согласился выдать семьсот фунтов. Остальные — после состязания.
На следующий день Уильямс пошел в банк. Ему оплатили чек Хантера, десять фунтов он отложил в боковой карман, а в обмен на остальные шестьсот девяносто фунтов получил маленькую синюю книжечку.
Впервые в жизни держал он в руках чековую книжку, долго рассматривал плотные глянцевитые листки с водяными знаками.
«Да, все-таки приятно иметь собственный счет в банке».
Но мрачное настроение не покидало его.
Жене он решил не показывать чековую книжку. Станет, конечно, расспрашивать, откуда такая куча денег? А он ведь обещал Хантеру: никому ни слова. Да и вообще — жене сказать нельзя. Встревожится, расплачется…
«Нет, нет. Вот пройдет забег, тогда и скажу».
Но ему очень хотелось как-нибудь порадовать жену и ребятишек. Десять фунтов лежали в боковом кармане, и Чарли казалось, через подкладку и рубашку он чувствует тепло этих маленьких хрустящих бумажек.
Хорошо бы купить что-нибудь. Подарок жене. Но как? Как объяснить, откуда деньги?
«Э, ладно, скажу — одолжил три фунта», — решил Чарли и зашел в магазин.
Жена давно мечтала о хорошем маникюрном приборе. Чарли долго, с удовольствием перебирал изящные кожаные и пластмассовые футляры, открывал их, рассматривал крохотные щипчики, пилочки, ножнички. Наконец выбрал один прибор.
Сынишкам купил огромный надувной мяч.
Все вместе стоило чуть больше фунта. В кармане еще оставалось почти девять фунтов.
«Что бы еще?»
Вспомнил, как любила жена восточные сладости. И как давно не ела их.
Зашел в магазин, попросил рахат-лукума, щербета, халвы. Купил виноград, и бананы, и апельсины. И соки.
Нагруженный покупками, веселый, приехал домой. Сразу поднялась суета; ребятишки кричали от радости, жена глядела удивленно и чуть встревоженно: что за пир, что случилось?
— Одолжил, — беззаботно объяснил Чарли. — Надо же когда-нибудь встряхнуться! — И видя, что беспокойство не сходит с лица жены, добавил: — Наклевывается работенка. Тренером в «Паласе». Устроюсь — и все будет ол-райт.
Он подхватил жену на руки, закружил по комнате.
…Тренировки начались уже на следующий день.
На стадионе Чарли часто встречал своего старого знакомого — низенького, толстого, пожилого врача Броунинга.
Коллеги-медики считали Броунинга чудаком. Специалист по спортивным травмам, он имел широкую практику в самых богатых лондонских клубах, однако работал и на захудалых профсоюзных стадионах, от которых ни денег, ни солидной репутации.
Маленький толстяк врач всей душой любил легкую атлетику и не раз открыто возмущался махинациями менеджеров. Но те считали Браунинга «оригиналом» и смотрели сквозь пальцы на его «чудачества».