Сколько стоит ваше сердце?

Матуш Татьяна

— Для поэта вы неплохо подкованы в законах, — скрипнул зубами гость.

— Он еще танцует здорово, — встрял Маркиз, не выдержав роли бессловесного подсвечника.

— Господин Тревия, — Кот внезапно стал абсолютно серьезным, — мы с вами неплохо развлеклись, поиграв в грозный победивший Фиоль и слабую, проигравшую Империю. А теперь давайте уже работать по-настоящему. И вы, и я знаем, кто на самом деле выиграл эту войну.

Эшери прищелкнул пальцами два раза. Из темноты возник уже привычный адъютант и подал тонкую папку.

— Вот

текст договора, который мне бы хотелось увезти в Аверсум. Ознакомьтесь.

Мотылек подлетел слишком близко к осветительному шару, вспыхнул, с треском скукожился и осыпался пеплом на лист, который фиолец держал в руках. Договор был составлен на фиольском языке.

— Границы в довоенных пределах. Пятьдесят тысяч золотом в качестве компенсации… финансовое участие в восстановлении анеботовых шахт в размере половины расходов… десять процентов от добычи в течении… шести лет?!!! Но это…

— Это анеботум, господин Тревия. Миллионы только прямой прибыли. Вы умеете считать до миллиона? — улыбнувшись выпученным глазам посла, Кот мягко закончил, — Это очень выгодный договор. В течение шести лет он окупится, минимум, шесть раз. Вы это почувствуете. А потом… если Империю устроит внешняя политика Фиоля, он может быть продлен.

Я вам искренне советую его подписать.

— Вы советуете мне предать собственный народ?

— Я советую вам не совершать ошибку за компанию с недалекими политиками, а подарить своей стране будущее.

Серьезным, вдумчивым Тревия понравился Маркизу гораздо больше, чем с этим своим нездоровым оскалом.

— За такой договор Священный Кесар нас всех отставит от двора, а то и сошлет в дальние провинции.

— По крайней мере, не казнит, — пожал плечами Эшери. — А дальше — жизнь переменчива. И благосклонна к терпеливым.

— На счет миллионов — это серьезно?

— Предельно, — заверил Кот.

— У вас найдутся перо и чернила?

Стук колес по мостовой давно стих в ночи…

— Будешь мое вино? Или другое найти?

— Я из твоих рук сейчас даже лошадиную мочу выпью, — откровенно признался ошарашенный Маркиз. — Ну ты и жук!

— Убеждение, компромисс, угроза. Всего три средства… но больше и не нужно.

— А тот договор, который ты навязал послу… Он в самом деле выгоден Фиолю?

— Да, очень, — кивнул Эшери. — Я мозги наизнанку вывернул, чтобы сделать его именно таким. В дипломатии нет и не может быть интересов во-первых — сиюминутных, во-вторых — личных, и в-третьих — выгодных только одной из сторон. Если ты заключил договор, выгодный лишь тебе и не выгодный твоему партнеру — это плохой договор.

— Но почему? — изумился Маркиз.

— Потому что в ближайшее время он будет пересмотрен при помощи армии. Ты сэкономишь тысячи жизней, если сразу бросишь его в огонь.

Где-то поблизости залаяли собаки.

— А помнишь?

— О, да… Отлично повеселились. Давай свою кислятину. Надеюсь, у меня не будет от нее изжоги.

— Давай

сюда свой приказ. И почему эти клятые петли всегда так невероятно скрипят, а? Смазываешь их, смазываешь…

— Традиция, — открыть сейф коменданта Рахты оказалось той еще задачей. Не смотря на то, что все присутствующие имели право и обладали необходимым навыком. Но охранные заклинания такого уровня — не шутка, и, когда дверь, наконец, открылась, двое из троих украдкой облегченно вздохнули.

А третий сделал это открыто.

— Сколько раз вскрываем этот сейф, и каждый раз осеняю себя кругом, что опять пронесло.

— Ключ от корпуса, ключ от камеры, ключ от антимагического браслета. Порядок. Удивительное, все же, дело. Сколько служу, а такого не видел.

— Ну, не гони. Помилования были. На коронации, на рождение наследника… В этот раз, похоже, на свадьбу?

— Тут другое. Не помилование. Признание невиновным и полное восстановление в правах.

— Смертника? — выпучил глаза тот, кто осенял себя кругом у сейфа.

— Да, вот так. Смертника. За два дня до казни. Повезло парню.

Весь дальнейший путь они проделали в молчании. Старший мысленно репетировал речь перед невинным узником — слова не складывались, толковые мысли разбежались. И когда перед носом возникла тяжелая, низкая дверь камеры, он махнул рукой и решил, что для приговоренного к казни сама жизнь и свобода — уже такой подарок, что никакая речь не понадобиться.

Речь и в самом деле не понадобилась. Камера оказалась пустой.

Абсолютно и совершенно пустой. Узник исчез. Троица добросовестно обшарила взглядом все небольшое пространство, заглянули под кровать… Осужденного Винкера словно прибрали демоны.

Как издевательство, или просто странный знак, на столе лежал расстегнутый наруч. Тот самый, снять который невозможно без серьезной травмы. Подобно обычному пресс-папье, он прижимал стопку исписанных листов бумаги.

Но никакой ясности эти "записки приговоренного" не внесли. По той простой причине, что из тридцати плотно исписанных и жестко исчерканных листов понятными… ну, относительно понятными оказались лишь три последние строчки.

По крайней мере, они были написаны буквами.

"Расчет индивидуального портала, подобного тому, который демонстрировал Святой Эдер, сделать не удалось. Сопряжения сходятся только в частных случаях, при значении Джи больше девяти, а это невозможно для большинства магически одаренных, так как личный резерв больше десяти — огромная редкость. Тупик. Пока альтернативы анеботуму нет…"

Бал в честь победы обещал стать самым грандиозным событием года, и затмить даже традиционный Летний. Портнихи сбились с ног, искололи руки а некоторые дамы высшего света получили нервный срыв, сообразив, что им придется появиться на балу в платье, которое они уже надевали!!!