Сколько стоит жизнь плохого мальчика?
Шрифт:
Пошло всё тогда совсем не так, как они планировали. Собирались стать хищниками, а сами превратились в жертв. И слава богу, что Катю, которой угрожала смертельная опасность, удалось спасти! Закончилось всё в итоге более-менее благополучно. Обидчики Марка были наказаны и заплатили своими жизнями, хотя ни Марк, ни Боцман вовсе не хотели этого. Но что сделано, то сделано! Олигархи погибли от рук наемного убийцы, которого сами же и наняли. А Марк, Катя и Никита вернулись в Испанию, чудом уйдя от законного наказания, которое им грозило.
Вот тогда-то, во
Адель Диоп – тогда еще лейтенант Международной организации уголовной полиции, красивая темнокожая тридцатилетняя женщина – была немного романтиком. Она стремилась сделать этот мир свободным от криминала, несправедливости и расизма. Была в этой привлекательной женщине загадка, которую Никита до конца так и не смог постичь, но которая манила его всегда с той самой минуты, как он встретил ее в первый раз.
Адель была выходцем из смешанной семьи чернокожего сенегальского эмигранта, приехавшего во Францию, и белой француженки. Окончила Сорбонну и до Интерпола успела поработать несколько лет в парижской жандармерии. В событиях в маленьком латвийском порту принимала участие по заданию Интерпола, и, в общем-то, только благодаря ей Марк и Никита не попали за решетку.
Ее черные глаза-маслины, темная кожа с золотым отливом и грациозная фигура запали Никите в душу сразу, как только он увидел ее. Скажи ему кто-нибудь раньше, что бывший морпех и легионер, ветеран нескольких войн влюбится с первого взгляда, он бы наверняка рассмеялся тому прямо в лицо. Но эта женщина сумела разбудить в нем такие чувства, которые хоть и в несколько сконфуженном виде, но открыли для него трепетное желание обладать ею и заботиться о ней.
Так уж получилось, что Адель, одинокая и раньше полностью отдающаяся своей службе, поначалу ответила взаимностью. И завертелось всё вокруг, унося Никиту в стремительный водоворот влюбленности.
То, что это чувство не было настоящей, большой и вечной любовью, Никита понял позднее. После нескольких месяцев романтических отношений и искренней обоюдной теплоты между ними стали возникать разногласия. Сначала небольшие, не сильно ранящие. А затем всё более усиливающиеся. Такие, при которых близкие, казалось бы, недавно люди выговаривают друг другу то, о чем потом жалеют.
Не желая доводить всё до крайней точки, они, поговорив откровенно несколько месяцев назад, решили расстаться друзьями.
Даром это расставание у Никиты не прошло. Ему казалось, что он всё еще влюблен в Адель. По-прежнему не мог ее забыть, но чувствовал свое бессилие что-либо изменить. Вот и накрыл его коварный кризис среднего возраста почти сразу после дня рождения.
И сейчас он, не торопясь, плыл в теплых, кристально прозрачных водах залива Кампоамора и, вспоминая всю свою жизнь, думал с глубинной тоской о причинах, сделавших его одиноким и неприкаянным в его сорок три, которые он недавно отметил в этом райском уголке Средиземноморья.
Глава 2
Апрель,
Таким вот майским, теплым и солнечным утром Паша Никонов, узкоплечий и нескладный двадцатилетний молодой человек, неспешно брел по улице в сторону института, в котором учился. Хотя это слово не совсем правильно описывает характер его времяпрепровождения в учебном заведении. Ходил он туда больше для галочки, не желая расстраивать свою тетку, которая его воспитала.
Там он кое-как выслушивал лекции, кое-как сдавал зачеты и кое-как переходил с курса на курс. Не было у Паши никакого желания грызть гранит науки. Впрочем, не было у него и желания переобуваться из мягких и удобных кроссовок в тяжелые и неподъемные армейские сапоги.
Служба в армии, как он считал, тоже была не для него. А вот что он на самом деле хотел в своем будущем, Паша, пожалуй, и ответить бы не смог. Безвольно плыл по течению, «как дерьмо в кильватере судна». Такими меткими словами описал его жизнь сосед дядя Гоша. Тот жил на одной лестничной площадке с Пашиной теткой и часто захаживал к ним в гости.
Дядя Гоша Мазур, в прошлом флотский офицер, уйдя несколько лет назад по здоровью на пенсию, оставался бобылем и никаких родственников не имел, да и друзей особых у него не было. Поэтому он иногда коротал вечера с Пашиной теткой под бутылочку какого-нибудь недорогого ликера. Крепкими напитками не баловался. А вот крепкое словцо любил и за ним никогда в карман не лез, говоря всегда прямолинейно и от души.
Он, оставшись проживать старость в Москве, видел, каким неприкаянным рос Пашка, и пытался таскать его по разным спортивным секциям и кружкам.
Только вот из этого ничего не выходило. Мальчишка, позанимавшись то футболом, то плаванием, то еще чем-то пару месяцев, бросал неинтересное для него занятие и наотрез отказывался продолжать.
Дядя Гоша говорил ему с морской прямотой:
– Ты, Пашка, как медуза! Несет тебя по течению, а у самого нет ни плавников, ни хвоста, чтоб ему сопротивляться. Вроде глазами в воду смотришь – что-то живое, а на берег вытащишь – слизь одна! Ни мозгов, ни хребта!
Юный Паша беззлобно отвечал надоедливому соседу:
– Да не хочу я, дядя Гоша! Неинтересно мне! И скучно!
Георгий Мазур не сдавался:
– Пашка, пойми ты, чудак-человек! Всё, что ты заложишь в себя сейчас, скажется в дальнейшей жизни. Никто не заставляет тебя становиться профессиональным спортсменом. Это труд, огромный труд! Но ведь даже любительский спорт сделает из тебя крепкого и упорного мужика. А это, поверь, ой как пригодится тебе!..
Паша, как обычно, быстро уставал от таких разговоров и обрывал дядю Гошу на полуслове: