Скользкий склон

Дорогой читатель!

Многие вещи, наподобие рукопожатий, домашних животных и сырой моркови, предпочтительнее, если они не скользкие. К сожалению, в этой книге речь идёт о предметах исключительно скользких: Вайолет, Клаусу и Солнышку Бодлер досталось явно чрезмерное количество скользкости, ведь им пришлось предпринять головокружительное путешествие вверх и вниз по унылой и опасной горной цепи.

Чтобы уберечь вас от неприятных чувств, не стану вдаваться в огорчительные подробности этой истории и в особенности обойду упоминанием шифрованное сообщение, сани, хитроумную ловушку, рой снежных комаров, негодяя-интригана, труппу, состоящую из организованной молодёжи, кастрюлю с крышкой и человека, которому вопреки всему удалось уцелеть при страшном пожаре.

К несчастью, я посвятил жизнь изучению и описанию душераздирающей истории сирот Бодлер. Вам же нет никакой необходимости посвящать себя подобным материям; напротив, вы вольны посвятить себя выбрасыванию этой скользкой книги в ближайший мусорный бак или глубокую яму.

С неизменным уважением, Лемони Сникет

Как-то раз мой знакомый поэт сочинил стихотворение под названием «Другая дорога» [1] , где описал своё путешествие через осенний лес по дороге, на которой редко можно встретить путника. Дорога менее хоженая казалась безопасней, но она была совсем пустынная. Поэт, очевидно, слегка нервничал, пока шёл, — ведь случись что на такой малохоженой тропе, его крик о помощи вряд ли мог быть услышан путниками, находившимися в это время на дороге чаще хоженой. Увы, сомневаться не приходится, — поэта уже нет в живых.

О нашей книге, как и о покойном поэте, можно сказать, что она тоже находится на дороге малохоженой, ибо уже в самом начале мы застаём всех трёх Бодлеров на пути, пролегающем через Мёртвые Горы. Маршрут этот отнюдь не самый популярный среди путешественников, тем более что он заканчивается у кипучих вод Порченого Потока, куда далеко не всякий решится подойти близко.

Наша книга находится на малохоженой дороге ещё и потому, что она не похожа на книги, читаемые широкой публикой, где непременно присутствуют занимательные и трогательные истории из жизни обаятельных детей и говорящих животных. История же, которую вы собираетесь прочесть, не принесёт вам ничего, кроме нервных переживаний и страданий, а герои её, имевшие несчастье попасть в повествование, люди скорее отчаявшиеся и обезумевшие от горя, чем обаятельные. Что касается говорящих животных, я предпочёл бы их вовсе не упоминать. В силу всех этих причин я не рекомендовал бы вам читать эту печальную историю, а также бродить в одиночку по лесам. После чтения у вас непременно появится ощущение безотчётной тоски, неприкаянности и незащищённости.

Однако бодлеровским сиротам не приходилось выбирать себе дорогу. Старшие Бодлеры, Вайолет и Клаус, путешествовали в фургоне, который быстро катился вниз по склону с высокой горы. Ни четырнадцатилетняя Вайолет, ни Клаус, которому только что исполнилось тринадцать, никогда бы и представить себе не могли, что окажутся на этой горной дороге, разве что только с родителями во время школьных каникул. Но родителей после ужасного пожара, уничтожившего их дом, найти так и не удалось, хотя у детей всё же было основание верить, что один из родителей не погиб в огне. К их великому огорчению, фургон быстро спускался вниз, вместо того чтобы двигаться в направлении секретного штаба в Мёртвых Горах, о котором они не раз слышали и надеялись попасть туда когда-нибудь. Фургон нёсся вниз с огромной скоростью, и не было никакой возможности регулировать или остановить его движение. Вайолет и Клаус чувствовали себя беспомощными рыбёшками в штормовом море, а совсем не туристами на каникулах.

Положение Солнышка Бодлер в это время было куда более отчаянным. Самая младшая из Бодлеров только ещё училась разговаривать так, чтобы её могли понимать окружающие. Поэтому она вряд ли сумела бы подобрать нужные слова, чтобы сказать, как она напугана. Солнышко ехала в большом добротном автомобиле к штабу в Мёртвых Горах. Однако за рулём автомобиля сидел человек, который и был причиной охватившего её ужаса. Одни называли этого человека негодяем, а другие чудовищем, что, в общем, одно и то же. При этом все люди звали его просто Граф Олаф, пока он не напяливал на себя какие-нибудь нелепые театральные костюмы и не требовал, чтобы его величали очередным фальшивым именем. Граф Олаф по профессии был актёр, но потом он почти полностью оставил свою театральную карьеру и направил все усилия на то, чтобы украсть огромное состояние Бодлеров-старших, теперь принадлежащее их детям. Желание Олафа завладеть этим наследством заставляло его строить невероятно хитрые планы, продиктованные одной лишь подлостью. Но несмотря на это, он всё же умудрился завести себе подружку, гнусную, но чрезвычайно модную даму по имени Эсме Скволор. Она восседала рядом с Графом Олафом, болтала без умолку бог весть что и время от времени до боли тискала сидевшую у неё на коленях Солнышко. В автомобиле было ещё несколько пособников Олафа: человек с крюками вместо рук, две женщины с густо напудренными белыми лицами, которые, по всей видимости, считали, что это им очень к лицу, а также три новых приятеля Олафа, завербованных на Карнавале Калигари.

Бодлеровские сироты тоже были на этом Карнавале. Они переоделись и загримировались, притворившись, будто согласны участвовать в предательских махинациях Графа Олафа. Негодяй, однако, довольно быстро раскусил их притворство. Это означает, что он понял, кто они есть на самом деле. Он разрубил узел, связывавший фургон с автомобилем, и удержал таким образом в своих когтях Солнышко, предоставив её сестре и брату катиться навстречу своей погибели. Солнышко, сидя на коленях у Эсме, чувствовала, как её длинные ногти впиваются ей в плечи, и с ужасом думала о том, что же станется с ней, её братом и сестрой. Она слышала, как постепенно стихают их отчаянные крики, пока автомобиль увозил её всё дальше и дальше от них.

— Надо остановить фургон! — закричал Клаус.

Он сразу же надел очки, словно надеялся, что острое зрение поможет ему увидеть хоть какой-нибудь просвет в их ситуации. Но даже и в самом идеальном фокусе будущее Бодлеров выглядело бы весьма мрачно.

Фургон какое-то время служил жилищем для уродов, принимавших участие в карнавальных представлениях ещё до того, как они переметнулись на сторону Олафа, что означает «присоединились к шайке его подлых сообщников». И вот теперь этот маленький дом со всем его содержимым грохотал и дребезжал при каждом толчке. Клаус едва успел пригнуться, чтобы избежать удара упавшей с полки сковороды, которой пользовался горбун Хьюго, когда готовил еду. И сразу же ему пришлось убрать ноги с пола, так как совсем рядом шлёпнулась коробка с домино, — тем самым, в которое так любила играть женщина-змея Колетт. Он зажмурился и весь сжался, когда над его головой стал раскачиваться гамак. В этом гамаке раньше спал Кевин, который одинаково владел как правой, так и левой рукой. Кевин потом вступил в труппу Олафа, а гамак его грозил в любую минуту обрушиться, накрыв с головой Вайолет и Клауса.

Единственным светлым пятном в этой мрачной обстановке была сестра Клауса Вайолет. В данный момент Вайолет хмуро оглядывала фургон, одновременно расстёгивая пуговицы на рубахе, одной на двоих. Рубаха была частью маскарадного костюма Бодлеров, придуманного для того, чтобы их никто не узнал.

— Помоги мне выбраться из этих уродских штанов, — попросил Клаус. — Нам больше не понадобится изображать двуглавое чучело. Мы, наоборот, должны быть как никогда ловкими и проворными.

Дети разом стянули с себя чудовищного размера штаны, найденные в куче театрального имущества Олафа, и теперь стояли в своей привычной одежде, слегка балансируя, чтобы не утратить равновесия в тряском фургоне. Клаус чудом увернулся от падающего горшка, но, поглядев на сестру, не мог сдержать улыбки: Вайолет, собрав на затылке волосы, подвязывала их лентой, чтобы они не лезли в глаза. Сомнений не было — она опять что-то придумала. Её талант изобретателя не раз спасал жизнь Бодлерам, и Клаус верил, что и на этот раз сестра что-нибудь изобретёт и остановит смертоносный фургон.