Скользящая сквозь время
Шрифт:
Переоделись в тёмно-коричневые костюмы — цвета траура в Хобхорро. Потом Гэйнис снова уселся в кресло и начал рассеянно разглядывать оставленный слугой свиток с расписанием мероприятий, а Стэнн, побродив по комнате, остановился перед картиной, изображавшей Короля Йонаратоса с охотничьим трофеем. Король стоял, гордо выпрямившись, обеими руками держа арбалет, а ногу поставив на огромного кабана, из-под которого широкой струёй текла кровь, собираясь в большую лужу. И глаза Короля как-то неестественно поблёскивали.
Стэнн внимательно рассмотрел картину:
— Хороший
И добавил на мыслеречи:
«Аж моргать боится, так внимательно на нас смотрит».
Гэйнис встал, подошёл ближе:
«Подсматривают?»
«И ещё как! Глаз не сводят!»
— Да, Его Величество был великолепным охотником, — сказал Гэйнис, с сожалением преодолевая чисто мальчишеское желание показать следящему язык. — Я помню, как он этого кабана завалил. С первого выстрела.
Стэнн улыбнулся:
— Я, увы, с ним на охоту не ездил. Но поверю тебе на слово.
И глянул на висящие на стене часы:
— Что-то наш провожатый задерживается. Пора бы уже ему появиться.
И в этот же момент раздался осторожный стук в дверь, и на пороге появился слуга. Вежливо поклонился и проговорил:
— Прошу вас следовать за мной.
Колдуны переглянулись и вышли следом за провожатым.
Похороны прошли спокойно и пышно. Дорога к фамильному склепу, врубленному в ближайшую к дворцу гору, вся была выстлана коврами, а на обочине, почти вплотную друг к другу, стояла охрана: один человек лицом к дороге, второй — к дороге спиной, чтобы видеть окрестности. Вообще-то, стоять спиной к Королевскому шествию считалось величайшим преступлением, но на сей раз Йонтаррес пошёл на это нарушение закона. Собственная безопасность оказалась для него дороже свода правил. Впрочем, стражники тоже были не лыком шиты и понимали, что настроение Короля — штука изменчивая. Поэтому при приближении Его Величества поворачивались и вытягивались в струночку, преданно пожирая его глазами, а потом снова отворачивались, уже не обращая внимания на идущих следом правителей других государств и местную знать.
Сам склеп был довольно ярко освещён множеством настоящих факелов: чадящих, потрескивающих и отбрасывающих на стены неровные тени. Йонтаррес был приверженцем старинных традиций.
«Хорошо, хоть во дворце уже магические кристаллы стоят», — проворчал на мыслеречи Гэйнис, и Стэнн едва сдержал неуместную при этих обстоятельствах усмешку.
Обряд жрецы провели торжественно, но поспешно, опасливо поглядывая на нетерпеливо подскакивающего на месте наследника и, закончив, с облегчением поклонились и отошли в сторону, под прикрытие статуй Богов.
Стража закрыла тело, опущенное в каменную гробницу, тяжёлой каменной плитой, Йонтаррес в последний раз склонил голову перед навеки упокоившимся отцом и, развернувшись, быстро вышел. Свита едва поспевала за новым монархом. Жрецы задумчиво смотрели ему вслед.
Прибывшие на похороны делегации, проводив Йонтарреса взглядом, не спеша вышли из склепа и пошли в большой церемониальный зал на траурный ужин, прошедший в мрачном молчании, а потом разошлись по своим покоям.
Стэнн, как и договаривались, остался ночевать в покоях Гэйниса.
Селена
В Кэтанге стояла тихая летняя ночь. На небе сияла полная луна, освещая сад лучше всяких фонарей. Я сидела на скамейке у фонтана и, слушая стрёкот цикад, предавалась грустным размышлениям. Я только что закончила разговаривать со Стэнном. Он был спокоен: никаких эксцессов на похоронах не было, всё прошло чинно и значительно. Народ рыдал — усопшего Короля действительно любили. Знать скорбела, с опаской поглядывая на преемника, не зная, чего от него ожидать. Сам принц выглядел, скорее, довольным, чем подавленным и с нетерпением ожидал коронации. Словом, обстановка была нервозная, но явной опасности не ощущалось.
«Так что не переживай, Селена. Я думаю, наша миссия завершится благополучно, и послезавтра мы будем уже дома», — закончил он. На этой оптимистичной ноте мы и распрощались. И, тем не менее, тревога моя никуда не делась. И сейчас я пыталась разобраться, что же меня волнует, почему я так упрямо жду неприятностей, хотя, вроде бы, ничего их не предвещает.
Что привиделось мне в этом злосчастном пророчестве? На осознанном уровне я увидела только женское лицо. Но ведь было ещё что-то… Надо попытаться вспомнить…
Я закрыла глаза и откинулась на спинку скамейки. Итак: я стояла в гостиной у стола… повернулась к Икэссе, чтобы поблагодарить её за помощь… и тут сердце словно ледяной рукой схватили… сжали… вытянули из меня все силы… настолько, что я даже покачнулась и за спинку стула схватилась, чтобы не упасть. Силы вытянули… Силу выкачали… Силу?! Лишили Силы?!
Я резко выпрямилась и открыла глаза. Сердце отчаянно билось. Перед глазами плыли разноцветные круги. Руки тряслись, как у запойного алкоголика.
Лишили Силы… Но кого? Меня? Стэнна? Тайных Полицейских? Или вообще всех колдунов? Теперь понятно, почему меня так колотит. Для мага нет ничего страшнее, чем лишиться Силы. Я всего три года побыла колдуньей, но, если вдруг утрачу свои возможности, мне будет очень тяжело. А если их лишится Стэнн? Он не переживёт этого. Жизнь потеряет для него всякий смысл. Как и для любого другого колдуна из Тайной Полиции. И что теперь делать?!
— Селена, что с тобой? — раздался над ухом встревоженный голос леди Икэссы. — На тебе лица нет!
— Что-то я сегодня весь день без лица хожу, — пробормотала я, вспомнив, что такими же словами встретила меня утром Ефросинья Анисимовна. И повернулась к свекрови: — Нэнисса, я пыталась разобраться в своём пророчестве.
— Судя по твоему виду, у тебя получилось? — Икэсса присела рядом на скамью, взяла меня за руку. — Ты вся дрожишь!
— Кто-то хочет лишить нас Силы, — сипло ответила я. — Не знаю, кто. Не видела. Но мощи он огромной. Сражаться тяжело будет. Надо сказать Рэвалли.
— Поздно уже, — начала было Икэсса, но, взглянув на меня, махнула рукой: — Зови, а то ведь спать не сможешь.