Скользящие по грани
Шрифт:
Больше Крис ничего сказать не успел, потому как именно сейчас на пожарище прибежали крестьяне, причем там разом было с полсотни человек. Что-то долго они сюда добирались, я думала, пораньше здесь будут. Оказывается, опасаясь непогоды, молодежь сидела под крышей, и потому все довольно поздно заметили, что за лесом небо приобрело неприятный красноватый цвет. Прибежавшие враз поняли, кто именно виновен в пожаре, и нам пришлось отгонять крестьян от лежащих на земле людей, а не то, боюсь, наших пленников крестьяне побросали бы в огонь – тут, в провинции, свои правила и представления о справедливости.
К нам подошел Летун. Не скажу, что старик выглядел довольным, но, тем не менее, все оказалось не так и плохо. До смерти перепуганный Дуплет согласился написать показания по двум делам: первое – о том, что Шмель ни в чем не виноват, второе – что его, Дуплета, вместе с несколькими людьми подрядили сжечь семейство молодого аристократа, к которому лично он, Дуплет, не имеет никаких претензий, и которого он ранее и в глаза не видел. На мой вопрос – а если он передумает?, Летун неприятно усмехнулся – пусть попробует! За то, что я его сейчас в живых оставил, а не бросил в этот костер (на что, кстати, имею полное право) – за это он у меня вечно в должниках ходить должен, не говоря уж о том, чтоб какую-то там бумажку написать и подписать...
Что ж, замечательно, имея на руках такие бумаги, мы уже можем на что-то рассчитывать. По счастью, бумагу и грифель Летун прихватил с собой, и нам только оставалось удивляться предусмотрительности этого человека. Теперь осталось уговорить двоих оставшихся поджигателей дать показания о произошедшем, и семейке ди Роминели могут грозить серьезные неприятности.
Тем временем Диамар отправил крестьян привести лошадей, на которых сюда приехали наемники. Идти нужно было не так и далеко, но ранее мы не решались за ними отправиться – опасались, не находится ли где-то рядом Карруд ди Роминели, ведь ночью он вряд ли решится отправиться в путь по разбитым грунтовым дорогам, а иных в этих краях просто не было. Понятно, что на крестьян он нападать не станет – в этом нет смысла, а раз дела обстоят таким образом, то людей за лошадями наемников можно отправлять безо всякой опаски.
Когда крестьяне вернулись с лошадьми, Дуплет как раз закончил выводить покаянное письмо о том, как он, в силу тяжких жизненных обстоятельств, был вынужден склонять молодого человека по кличке Шмель заниматься противоправными действиями. Далее Дуплет долго описывал свое раскаяние и сочувствие по отношению к молодому человеку, который безвинным гниет на каторге, хотя все его преступление состоит в том, что беднягу силой привезли на место преступления, где их и накрыла стража...
– Ладно... – Летун пробежал глазами послание. – Теперь пиши о поджоге, кто нанял и так далее. Ну, не мне тебя учить...
– Попить бы... – Дуплет тяжело вздохнул. – В горле пересохло.
– Сейчас скажу, чтоб воды принесли.
– Летун, да ты что?.. – возмутился Дуплет. – Я вроде не похож на монаха, и пост не держу! Да и до святого мне не дотянуть при всем своем желании! Тебе, кстати, тоже до праведника далековато... У меня фляжка с вином в дорожной сумке имеется.
– Неужто не выпил перед делом?.. – хмыкнул старик.
– Кто ж напивается перед тем, как на задание идти?.. – буркнул Дуплет. – Так себя только сопляки самоуверенные ведут, а я человек серьезный, только губы смочил, и не более того... Мой конь тот, серый в яблоках...
Когда один из крестьян принес фляжку, Дуплет сделал из нее несколько хороших глотков, после чего вздохнул:
– Ничего не поделаешь, сажусь писать дальше...
– Ошибок меньше делай, грамотей... – огрызнулся Летун.
Дуплет успел набросать на листке всего пару строк, когда грифель выпал из его пальцев, а сам он захрипел, схватившись руками за горло. Еще через несколько мгновений изо рта мужчины пошла пена, сам он упал на землю, колотясь, словно в приступе эпилепсии...
Не прошло и минуты, как все было кончено. Дуплет неподвижно застыл на земле, глядя остекленевшими глазами прямо в небо. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, в чем тут дело.
Крис поднял с земли фляжку, открыл ее, понюхал содержимое и чуть недоуменно пожал плечами – как видно, не чувствовалось никаких посторонних запахов. Впрочем, не стоит отрицать очевидное: манипулирование с самыми разными хм... специфическими добавками в вино – это стиль семейки ди Роминели.
– Неужто отрава?.. – нарушил молчание один из двух оставшихся в живых пленников.
– Не могу утверждать это с полной уверенностью, но, похоже, так оно и есть... – кивнул головой Крис. – В ваших фляжках наверняка есть то же самое...
– Вранье! Не может быть!.. – подал возмущенный голос второй пленник. – Каждый из нас принял по паре глотков перед делом из своей фляжки, и, как видите, все живы!
– Вы забываете о том, что ваш старший сумел удрать... – Крис заткнул пробку на фляжке с отравленным вином. – Наверняка перед побегом каждому из вас во фляжки успел добавить отраву, ведь свидетели ему не нужны – он же не знал, выживите вы, или нет, еще языками трепать начнете, сболтнете, что не положено. Не удивлюсь, если с вами вообще намеревались расправиться после выполнения работы, а иначе за какой надобностью человеку таскать при себе яд, а?
– Ты говори, да не заговаривайся... – вновь заговорил пленник, но Крис лишь отмахнулся.
– Сколько вам заплатили? Пока аванс, по десять золотых, верно? Остальное обещали отдать после завершения дела, так? Подумайте сами: зачем кому-то платить вам немалые деньги, да еще и опасаться, что кто-то из вас проговорится о произошедшем? Куда проще и дешевле решить этот вопрос раз и навсегда. К тому же таким образом можно сберечь немалые деньги.
– Это не по понятиям... – проворчал все тот же мужчина.
– А тут уж каждый из вас сам решает, по понятиям это, или нет... – развел руками Крис.
– Погоди... – Летун взял из рук Криса флягу. – Тут у меня мысль одна появилась, надо бы ее обсудить...
... С рассветом мы покинули Золотые Поляны. Надо было торопиться; местный староста послал крестьян за стражей, и встречаться с ними нам было не с руки. Часть крестьян так и не покинула пожарище, ожидая приезда стражников, и можно не сомневаться, что это в здешних краях все произошедшее будут обсуждать до зимы, а то и дольше. Пленников мы оставили здесь – пусть их стража доставляет в столицу, вместе с протоколами и кучей свидетельских показаний.