Скользящие по грани
Шрифт:
Для начала мы оставили наших лошадей на одном из постоялых дворов: вести их с собой не стоит, потому как далеко не в каждом частном доме есть конюшня, и к тому же мы должны были изображать из себя провинциалов, которые прибыли в столицу с дорожной каретой. Ну, а после того, как лошади были пристроены, Крис направился к Судебной площади, мне же только и оставалось, что идти рядом, целиком положившись на него.
Я знала столицу лишь по рассказам отца и мачехи, но Крис, в отличие от меня, прекрасно ориентировался в переплетениях здешних улиц. Вечерело, погода была замечательная, народу на улицах хватало, и никто не обращал внимания на двух небогато одетых провинциалов – приезжих тут все одно полным-полно. К тому же Крис шел не по главным улицам, а переулками и проходными дворами, там, где обычно ходят работяги. Надо сказать, что идти нам пришлось довольно долго – все верно, это же столица, большой город, а не поселок, который за четверть часа можно преодолеть прогулочным шагом.
Уже темнело, и мне вдруг непонятно отчего вспомнилось, как я ночью убегала из тюрьмы в Тароне, сбиваясь с пути, и не зная, куда идти дальше... Тьфу ты, пока что все воспоминания о той ночной прогулке лучше выбросить из головы!
К счастью, до нужного нам места мы добрались до наступления полной темноты. Отчего Крис решил пойти именно в этот дом? Как сказал мой спутник, еще в то время, когда он жил в столице, наслаждаясь беззаботным и безбедным существованием, родственники одного из его приятелей останавливались в доме на одной из тех улочек, что ведут на Судебную площадь. По словам тех людей, хозяйку интересовало только одно – чтоб постояльцы точно и в срок платили за проживание, а остальным она заботилась постольку – поскольку, и в чужие дела особо не лезла. Сам Крис в том доме никогда не был, но видел издали, как туда заходил приятель, чтоб навестить родню. Те давние воспоминания со временем почти забылись, однако в нужный момент всплыли в памяти как нельзя кстати.
На стук в дверь хозяйка – дама преклонных лет, вышла не сразу, и нам пришлось долго и бестолково объяснять ей, что, мол, мы приехали в столицу хлопотать по своим делам, только вот в таком большом городе оказались впервые, долго плутали по улицам, а потом выяснилось, что уже поздно и в присутственных местах все закрыто, служащие разошлись по домам... Теперь на постоялый двор идти опасаемся, да и не знаем, где он находится, а завтра с утра хотелось бы сразу же пойти по делам, так что сейчас ищем место, где можно переночевать. К тому же, если рассмотрение нашего дела затянется, то придется задержаться в столице не на один день, так что хотелось бы не беспокоиться хотя бы насчет проживания...
Хозяйке быстро надоели наши слезные причитания, которых за свою жизнь она наверняка наслушалась немало, и потому без долгих разговоров женщина заявила: есть свободная комната, но плата высокая – в день по две серебряных монеты с человека, то есть с вас четыре, потому как вас двое. Учтите, что завтра с утра вы должны будете уплатить еще четыре монеты, потому как плата идет за каждый день отдельно, а ежели вас мои цены не устраивают, то поищите где подешевле, благо комнаты сдают многие...
Вообще-то расценки у хозяйки были немалые, а по меркам провинции просто-таки грабительские, но нам выбирать не приходилось, тем более что денег у нас хватало. Повздыхав для видимости, мы согласились, и женщина неохотно впустила нас в дом.
Комнатка на втором этаже была небольшой, но чистой, а небольшое оконце выходило на улицу. Что ж, неплохо, во всяком случае, здесь куда лучше, чем на постоялом дворе. Правда, тут в случае опасности мы можем оказаться, словно в мышеловке – кроме как в дверь или в окно отсюда уйти некуда, но тут уж ничего не поделаешь.
Меж тем хозяйка (что было вполне естественно) поинтересовалась, с какой целью мы прибыли в столицу, и тут в дело пришлось вступать мне. Я долго и нудно стала жаловаться на то, что нам после смерти дяди по завещанию досталось все его имущество, но вот большая пустошь, также принадлежащая дядюшке, отчего-то была не упомянута в том завещании, и теперь к ней тянут свои жадные лапы остальные родственники, которые сочли себя обделенными. Они еще, негодяи такие, в суд подали, и твердят, имеют права на эту землю – дескать, настаивают, чтоб им хотя бы что-то после дорогого дяди осталось!.. Никакие уговоры и увещевания на упрямцев не действуют, вот мы и приехали в столицу, чтоб доказать, что дядюшка был стар, память у него ослабела, и он просто забыл дать указания насчет этой пустоши, то есть надо признать, что и эта земля принадлежит нам...
Ну, скандалы между родственниками из-за наследства – дело обычное, и хозяйку наше дело нисколько не заинтересовало. Предупредив нас о том, чтоб мы не шумели, женщина ушла, а мы уже привычно распределили дежурство, и я сразу же легла спать. Когда же во второй половине ночи Крис меня растолкал – мол, теперь твоя очередь бдеть!, тогда я, протирая глаза, присела к окну и до самого утра глядела на темную улицу, но ничего подозрительного не увидела. А здешние улицы даже ночью не назовешь пустынными – тут хватает запоздавших гуляк, да и стража то и дело проходит...
Утром Крис выпросил у нашей хозяйки пару листов бумаги и чернила. Что уж он там писал – я не интересовалась, но знала, что письмо предназначается другу Криса, Тео де Линей, отец которого, как и барон Бонте, когда-то подписал дарственную на все свое имущество в пользу господ ди Роминели. Каким образом и при помощи чего те ловкие господа сумели взять в оборот графа де Линей и прижать его к стенке, не оставив иного выбора – об этом мне не хочется даже думать. Ясно, что человеку, можно сказать, выкрутили руки из-за какой-то допущенной им серьезной ошибки...
Когда мы вышли из дома, то направились в сторону Судебной площади – хозяйка все же наблюдала за нами из окна, так что нам следовало строго придерживаться той истории, которую мы вчера ей рассказали – мол, нам надо идти по стряпчим и судам, хлопотать о наследстве. Конечно, по самой площади нам разгуливать не стоит – мало ли что!, но хочется надеяться, что наши физиономии там никого не заинтересуют. К тому же, по словам Криса, если на Судебной площади мы перейдем на другую улицу, то она, эта самая улица, приведет нас едва ли не прямо к дому графа де Линей.
По счастью, идти нам пришлось недолго: пара минут – и мы оказались на довольно большой площади, где было весьма многолюдно. Все бы ничего, но тут хватало стражи, и задерживаться даже лишнюю минуту здесь не стоит, но Крис все же ненадолго остановился.
– Видишь то здание?.. – кивнул он в сторону большого дома с колоннами.
– Из серого камня? Конечно, вижу. Должна сказать – впечатляет.
– А то! Это, чтоб ты знала, и есть здание суда – мне именно там дали пожизненное, вернее, как говорили на руднике, впаяли...
Словно подтверждая слова Криса, в этот момент около входа остановилась большая черная карета, сопровождаемая конными стражниками. Распахнулись крепкие дверцы, и из кареты вывели нескольких человек, которых под конвоем повели в здание суда. Ну, это мне знакомо – меня на суд возили примерно так же, даже карета была точно такого цвета... Что-то неприятно цапнуло в душе, а еще вокруг меня словно повеяло холодом... Н-да, суд и иже с ним – это не те воспоминания, которые хочется сохранить в памяти.