Скорее мертвый, чем живой
Шрифт:
Потом он взял с собой экземпляр энциклопедии и отправился в путь. Он хотел сделать вид, что распространяет книги, а если дом Криспина окажется пустым, то и побывать в нем.
На вокзале Джордж купил газету и сел в поезд. Об убийстве в газете не было ни слова, но зато он прочел, что у одного врача угнали темно-зеленый «Форд». Он сложил газету и сунул ее в карман. Глядя из окна поезда, Джордж думал о Бранте и Коре. Он не хотел, чтобы они вышли из этой истории безнаказанными. Он хотел сходить к ним и пригрозить полицией, если, конечно, они еще не убежали
В Три-Бриджсе Джордж вышел из поезда и пешком отправился в Коптхон. Приблизительно через час он дошел до развилки дороги, одна из которых вела к дому Криспина. Он остановился, огляделся и прислушался. Ничего подозрительного он не заметил. Тогда он вынул из портфеля экземпляр энциклопедии и зашагал по узкой дорожке.
Чем ближе Джордж подходил к дому, тем больше нервничал. Здесь было тихо и отчужденно, и можно было слышать только шорох ветра в листве да щебетание птиц. Все вокруг было тихо и мирно, но на душе Джорджа было неспокойно. Перед садовой калиткой он остановился, еще раз огляделся и вздохнул, словно набираясь мужества. Он должен забрать хлыст! Любой ценой! А что, если там его уже ждет полиция? Тогда он скажет, что просто распространяет книги. Ему должны поверить. Ведь он не похож на убийцу…
Джордж еще раз вздохнул и толкнул калитку, а потом осторожно пошел по тропинке. В воздухе приятно пахло свежей травой. Дойдя до дома, он постучал в дверь. Пот заливал ему лицо, когда он вот так стоял перед дверью. Каждый его нерв был напряжен. На стук никакой реакции. Он подавил в себе панический страх, который начал его охватывать, и снова постучал. В доме, кроме Криспина, видимо, никого не было. А тот был мертв. Джордж неуверенно нажал ручку, и дверь открылась. На цыпочках он подошел к комнате и заглянул в нее. Внезапно он словно окаменел. Потом ноги его затряслись, а к горлу подступила тошнота.
В комнате никого не было. Прошла, наверное, минута-другая, прежде чем он вновь обрел спокойствие и смог двигаться. Он вошел в комнату и недоверчиво посмотрел на то место, где ночью лежал труп. Потом его взгляд перекочевал на стенку. Красное пятно на ней исчезло. Он что, сошел с ума? Уж не сыграла ли с ним злую шутку его фантазия? Не могло ли случиться, что все это ему только пригрезилось? Он с диким видом огляделся вокруг и вдруг вздрогнул. На шкафу лежал хлыст… Это был уже не сон, а реальность! Он даже мог видеть маленькую белую бирку с ценой. Джордж проскользнул к шкафу и взял хлыст. Какое-то время он стоял неподвижно, глядя на это доказательство реальности всех событий.
А потом в тишине комнаты он услышал голоса, которые перекрывали щебетание птиц и жужжание пчел. Крепко держа хлыст в руке, он подошел к двери и прислушался. Где-то позади дома в саду говорили мужчины. В слепой панике Джордж выскочил из дома, перебежал через тропинку и присел за живой изгородью на колени. Тут он обнаружил грязную канаву, которая тянулась вдоль сада. Он осторожно соскользнул в нее и пригнул на себя ветки, чтобы его не было видно.
Он выжидал. Потом услышал шаги. Четыре человека вышли из-за угла дома: бармен, два грека и полная светлая кассирша. Блондинка, держа сигарету в углу рта, посмотрела на дом.
– Он кого-нибудь ожидал к себе? – спросила она.
Бармен в отчаянии пожал плечами. Он плакал.
– Я не знаю, – сказал он. – Он ничего мне не говорил.
Блондинка неожиданно села на траву всего в нескольких метрах от того места, где прятался Джордж.
– Садитесь. Приятно посидеть на солнышке.
Бармен и оба грека опустились на траву рядом с ней. Они казались смущенными и беспокойными, бармен все еще плакал.
– Не устраивай здесь театра! – внезапно набросилась на него женщина. – В конце концов, я его мать. Значит, плакать надо мне!
Бармен вытер платком глаза.
– Ты жестокий человек, Эмили, – сказал он. – Какие похороны сына!
Женщина прищелкнула своими толстыми пальцами.
– Ему это безразлично. Он не верил в бога. – Она молча уставилась на траву. – Что мне оставалось делать? Оставить его в доме, чтобы нашла полиция? Они бы набросились на нас, как свора собак! Разве мы мало учинили зла?
Поскольку бармен на это промолчал, она продолжала:
– Кто это был, как ты думаешь?
– «Месть принадлежит мне», – сказал господь, – ответил бармен и пощипал себя за усы.
– Меня не обманешь, Макс, – сказала Эмили. – Я знаю, о чем ты думаешь.
– Да?
– С полицией мы дела иметь не будем, – заявила она. – Он бы этого не одобрил. Но мы сами можем узнать, чьих это рук дело, и взять реванш.
Макс огляделся.
– Да еще эти деньги, – сказал он. – Он не должен был их привозить сюда! Семьсот фунтов!
– Перестань ломать себе голову из-за денег! – перебила она его. – Или ты плачешь по ним?
– И потом – пистолет! – продолжал Макс, словно не слыша ее. – Нож – это я еще понимаю. Но убить из пистолета! Значит, это сделал человек, которого мы не знаем.
– Не знаем, так узнаем, – твердо заявила она. – Как ты думаешь, этот хлыст что-нибудь значит?
– Конечно! Он же совсем новенький. Криспин ни за что не купил бы такую штуку.
Последовала пауза. Слышно было, как где-то близко прожужжала пчела и села на цветок.
– Кто была эта девушка, которую избил Криспин? – спросила Эмили.
– Я тоже о ней подумал, – признался Макс. – Этим можно было бы объяснить появление хлыста.
– Возможно. А тот высокий мужчина, который был с ней?
Макс покачал головой.
– Понятия не имею. Я раньше не видел ни того ни другого. Но поведение девушки было очень странным. Ведь она не была пьяна. Она притворялась!
– Со стороны Криспина было неразумным тогда не совладать с собой. Ведь она могла заявить в полицию.
– Почему же тогда она этого не сделала?
– Вот именно, почему?
Снова воцарилось молчание.
– Возможно, эти оба пришли сюда, чтобы отомстить. А потом увидели деньги и убили Криспина из-за них, – сказала она.