Скорость, маневр, огонь
Шрифт:
Вместе с «мессершмиттами» стала вылетать и «рама» – «Фокке-Вульф-189», имея задачу наблюдать за нашим аэродромом. Как только увидит немец, что «спитфайры» поднимаются в воздух, аэростат тут же опускается, а немецкие самолеты уходят на свою территорию.
8 июня. Наше звено только что вернулось с боевого вылета. Техники заправили самолеты, доложили о их готовности. В это время над плавнями появляется ненавистная «колбаса». Взвивается ракета, загудели моторы, и мы четверкой взлетаем.
Не теряя ни минуты, веду звено в направлении
– Выше нас «мессершмитты», – докладывает ведущий второй пары Иван Саянный.
– Свяжи их боем, – приказываю лейтенанту.
– Понял, – отвечает Саянный, – атакуйте аэростат, возле него одна только «рама».
Саянный, увеличив обороты мотору, с набором высоты начинает подбираться к «мессершмиттам». Я иду на аэростат. Обстреляли его, но попасть не удалось – скорость сближения слишком велика. Саянный кричит:
– Атакую «мессершмиттов»!
Аэростат быстро снижается. Смотрю, возле него крутится «рама». Я за ней. «Рама» начинает уходить. Летчик «фокке-вульфа» энергично работает моторами и бросает свою машину из стороны в сторону.
Выполнил атаку – летит. Захожу на вторую. Но как ни вертелся фашист, снаряды все же его настигли. Боясь упасть в плавни, летчик выбрал площадку на берегу Азовского моря и поспешно сел на песчаную отмель. Мы снизились парой и подожгли самолет.
В это время возле нас пронеслись «мессершмитты», энергично сделали горку, потом спикировали, но почему-то огонь не открыли, а развернулись и ушли в сторону Анапы. И вот теперь, в Тихорецкой, перелетевший летчик Антон рассказывает, что это были он и его ведомый. Для достоверности Антон предлагает проверить дату полета в его летной книжке.
– Посмотрите в мою книжку, – говорит ведомый Антона, – мы были вместе.
– Одну минутку, я тоже хочу заглянуть в свою летную книжку! – и бегу в штаб.
Читаем поденную запись вылетов: «8.6.43, вылет на уничтожение аэростата, воздушный бой с четырьмя Ме-109, подбит ФВ-189.
Сомнений нет, мы встречались с перелетевшими к нам летчиками и все было именно так, как рассказывает Антон.
– Теперь я понимаю, почему вы тогда нас не атаковали, – говорю сдавшимся в плен летчикам. – А я думал, что струсили.
– Мы же еще до этого случая договорились перелететь к русским, – улыбается Антон.
Мы искренне трясем друг другу руку. Даже не верится, что эти сдавшиеся в плен ребята были недавно нашими врагами.
– А ведь я мог тебя сбить, – говорю Антону.
– Кто знает, – говорит он лукаво, – мог бы и я тебя сбить.
Оказалось, что Антон опытный летчик. До войны закончил школу воздушной акробатики, много летал, имеет большую практику.
– А почему вышли из боя летчики вашей второй пары?
– Ведь они улетели раньше вас? – спрашиваю Антона.
– У них кончилось горючее. На тех машинах были немцы.
– Ну, а как чувствуют себя сейчас фашистские авиаторы? – поинтересовался командир полка.
– Плохо, русские сильно побили. Покрышкин, Глинка, Савицкий…
Антон рассказывает, что немецкое командование предупреждало их об опасности при встречах с советскими асами: «Особенно Покрышкина остерегайтесь. У него нет постоянной, шаблонной тактики. Каждый раз он строит маневр неожиданно и сбивает с толку даже очень опытных немецких летчиков».
Перелетевшие летчики чувствуют себя непринужденно. Антон снял с головы шлемофон.
– На Кубань есть жарко.
Мы смеемся. Засмеялись и сдавшиеся в плен гости.
– Смотрите, а ведь Иванов и этот Антон похожи друг на друга, вроде, как братья, – послышался чей-то голос. – И волосы у обоих курчавые, и роста одинакового.
– Конечно, братья, – говорит Осипов, – по крови. Братья-славяне.
– О, да! – восклицает Антон, – сербы, чехи, хорваты и русские есть братья.
– Братья-славяне небось проголодались? Идемте в столовую подкрепимся.
Во время ужина было много разговоров. Антона и его ведомого уложили спать в комнате, рядом с дежурным по части. Отправились и мы на отдых. Долго я не смыкал глаз, все думал, и не верилось, что такое может произойти.
Утром, после завтрака, перелетевшие к нам летчики уехали в штаб армии. С тех пор мы с ними не встречались.
28 августа в полку большой праздник: нам вручали гвардейское знамя. Об этом событии узнали еще накануне. Полк достойно подготовился встретить и принять полковую святыню.
На аэродроме в линейку выстроились все самолеты и личный состав. Оркестр заиграл встречный марш. Член Военного совета армии генерал-майор Веров, с представителями местных партийных и советских организаций, принимает рапорт от командира полка гвардии подполковника Осипова, а потом обращается с речью к гвардейцам.
– Смерть немецко-фашистским захватчикам! – заканчивает свою речь генерал Веров и вручает гвардейское знамя командиру полка.
Осипов принимает знамя, целует алое полотнище, становится на левое колено и произносит клятву гвардейцев – беречь эту святыню полка, как зеницу ока, высоко Держать его в сражениях, как символ чести, свободы и независимости Родины.
Мы тоже стоим на левом колене и вслед за командиром полка повторяем слова гвардейской клятвы:
«…Мы, солдаты, сержанты, старшины и офицеры, летчики и инженеры, техники, специалисты 57 гвардейского истребительного авиационного полка торжественно клянемcя перед Родиной, Коммунистической партией и советским народом свято нести через все бои и сражения это наше гвардейское знамя, омытое кровью товарищей, павших в боях за свободу и независимость любимого социалистического государства.
Пусть наше знамя Гвардии станет символом будущих поколений! Смерть немецким захватчикам! Да здравствует наша великая Родина!»