Скорость, маневр, огонь
Шрифт:
– Тут, братцы, надо сработать чисто. Чтобы не было ни сучка, ни задоринки, – сказал Макаров. – Не дай бог, немцы пронюхают, кого мы охраняем, они ни с чем не посчитаются.
– Надо продумать в деталях и хорошенько подготовиться к выполнению предстоящих полетов.
А погода – как это говорят в народе, «хороший хозяин собаку из дома не выпустит». Низко, над проливом повисли свинцовые тучи, моросил мелкий дождь.
Мы с Макаровым в воздухе. Помним наказ начальника штаба: «Смотрите в оба. За эти катера головой отвечаете!».
Разворачиваемся в сторону пролива и летим на бреющем полете. Находим причал,
С катера взвивается зеленая ракета – сигнал: «встать на воздушную вахту». Катера отплывают от причала и в кильватерной колонне следуют через пролив в сторону Керчи. По сторонам – боевое охранение.
– Иванов, на цель вышли? – спрашивают по радио с пункта наведения.
– Все в порядке. Цель вижу, выполняю задание. Обстановка нормальная.
Но как медленно движутся катера! Мы с Макаровым то и дело теряем их из поля зрения, потому что на малой высоте не можем энергично развернуться. Затем опять пролетаем над ними. Моряки машут руками. Прошло десять минут, а нам кажется, что мы летаем уже около часа.
Делаем еще один заход в направлении движения катеров.
– «Двадцать пятый», смотри за воздухом, а я буду искать «цель», – передаю по радио Макарову.
– Понял.
И тут, словно мне кто-то из-за спины подсказал: «Посмотри назад!».
Повернул я голову и похолодел: на расстоянии метров в сто подбирается ко мне «мессершмитт». Отчетливо вижу: желтый нос самолета доворачивает в мою сторону. Чувствую, фашист вот-вот откроет огонь.
– «Месс» в хвосте! – кричит Макаров.
Но я уже резко бросил свой самолет в сторону. До сих пор не могу себе представить, что это была за фигура пилотажа на высоте в пятьдесят метров. Помню лишь одно: самолет энергично развернулся и задрожал от чрезмерных перегрузок.
Плавно отдаю от себя ручку управления и, в нескольких метрах от воды, вывожу самолет в горизонтальный полет. Немец успел открыть огонь и проскочил мимо. Нажми он кнопку управления оружием на какое-то мгновение раньше и вряд ли пришлось вернуться домой.
Вслед за первым «мессершмиттом» появился второй, но на этого уже набросился Макаров.
Через минуту-другую «мессершмитты» пропали из поля зрения, да и мы сами долго искали друг друга. Но вот наша пара снова над проливом, под нами катера. Они уже подходят к причалу. Моряки машут головными уборами. Начинаем разворот и видим серию белых ракет. Это было для нас заранее условленным сигналом: «Можно заканчивать патрулирование».
Ваша задача выполнена, – слышу знакомый голос с пункта наведения. – Разрешаю вернуться домой.
10 апреля началось наступление советских войск в Крыму, а 12 числа Керченский полуостров был полностью освобожден. Полк перебазировался на те же площадки, на которых он базировался в 1942 году.
Знакомые места! В свободное от полетов время ходим по полю и ищем зарытый в землю патефон, он был надежно упакован и мог пролежать лет десять. Искали и старослужащие, и вновь прибывшие в полк товарищи. Летчики и техники ходили с шомполами в руках и прилежно прощупывали ими землю. Но патефона мы так и не нашли. Полевой аэродром нельзя было узнать. Немцы силами военнопленных и местных жителей, оставшихся на оккупированной территории, построили бетонированную взлетно-посадочную полосу. На месте бывших землянок были оборудованы бетонированные укрытия, а также помещения для летно-технического состава. Видно, фашисты собирались здесь оставаться навсегда.
Не прошло и четырех дней, как получен приказ – продвигаться вперед, вслед за стремительно наступавшими наземными войсками.
16 апреля полк перелетел на площадку, расположенную недалеко от станции Владиславовка. Отсюда начались полеты в направлении Севастополя.
С северного направления летчики генерала Хрюкина, с востока – генерала Вершинина постоянно поддерживали наступающие войска, которые неудержимо двигались через Сиваш и по предгорьям южного берега Крыма.
Расположившись на малозаметной взлетно-посадочной площадке и начав планомерные вылеты на боевые задания в направлении Севастополя, мы узнали о кровавых зверствах фашистов. Особенно запомнился небольшой поселок – Старый Крым. Беззащитных стариков, детей и женщин гитлеровцы выгоняли на улицу, расстреливали, обливали керосином и сжигали.
Повсюду лежали трупы детей с выколотыми глазами, отрезанными ушами, изуродованными до неузнаваемости лицами. В Старый Крым выехала Государственная комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов, в составе которой был и врач нашего полка. По возвращении домой он рассказал о невероятных ужасах, результаты которых видел сам. Невозможно было смотреть без содрогания на снимки, где беспристрастный фотообъектив запечатлел все зверства оккупантов.
Севастополь горел. От рассвета до темноты в воздухе находилось множество советских самолетов.
Теперь уже прижатые к Черному морю фашистские войска ожесточенно огрызаются, пытаются с единственного аэродрома на мысе Херсонес противодействовать советским летчикам. Пары, а то и одиночки «мессершмиттов» взлетают, уходят в сторону моря, а затем, как оголтелые, лезут против наших истребителей. Такого раньше мы не наблюдали. Позже нам стало известно, что фашистские летчики вылетали пьяные и в отчаяньи были готовы на все.
В одном из воздушных боев немцы подожгли самолет заместителя командира полка Сапожникова. Он выпрыгнул с парашютом и попал в одно из татарских селений, некоторые жители которого во время оккупации помогали немцам. Сапожникова подобрали, заперли в сарай и продержали без пищи и воды двое суток. Группа офицеров и солдат отправились на розыски.
На третий день поисков девочка-татарка, лет восьми, указала пальцем на сарай и убежала. Там оказался лежавший на соломе Алексей Яковлевич. Он был без сознания, с обгоревшим лицом и руками и сломанной ногой. Только через два с половиной месяца он вернулся из госпиталя и снова продолжал путь вместе с полком на запад.
Однажды во время штурма Севастополя группа самолетов под командованием Савченко вылетела на сопровождение штурмовиков. При подходе к городу я и ведомый Морозов заметили, как два «Мессершмитта-110» пытаются атаковать наши «илы». Фашисты летели на малой высоте и рассчитывали незаметно подобраться к штурмовикам. Замысел их был быстро разгадан. Подаю команду Морозову приготовиться к бою. Мы пикируем и атакуем ведущего «мессершмитта».