Скорость, маневр, огонь
Шрифт:
Командир полка решил немедленно приступить к строительству деревянной взлетной полосы. Найдены штабеля досок, широких и достаточно толстых. Они выдержат тяжесть самолета.
Всю ночь автомашины перевозили эти доски на так называемый «аэродром».
Утром батальон аэродромного обслуживания, летчики и технический состав полка приступили к работе. Два дня люди вымащивали досками взлетную полосу, сначала в один слой, а потом перекрестно накрыли вторым слоем. Получился довольно плотный и ровный помост метров около семисот в длину. Порулили по деревянному настилу на самолете. Ничего, выдерживает. А как он поведет себя при взлете?
– Сейчас проверю, – говорит Беркутов.
Мы с волнением следим за взлетом. Не расползутся ли доски? Самолет разбежался и уверенно перешел в набор высоты.
– Можно взлетать! – сообщает по радио командир. – Будьте внимательны, взлет производите одиночными самолетами. Следите за состоянием покрытия.
Начали взлет. Поднимутся три-четыре самолета и помост начинает ходить ходуном. Техники тут же укрепляют доски гвоздями.
Так, в течение дня, взлетали самолеты и небольшими группами уходили на новый аэродром, имеющий бетонную взлетно-посадочную полосу.
В это время войска Второго Белорусского фронта продвинулись далеко на запад и, выйдя к берегу Балтийского моря, создали так называемый «Померанский котел». Немецкая группировка оказалась в «мешке».
Чтобы обеспечить своим войскам выход из этого мешка морем в глубь Германии, фашистское командование бросило большое количество плавсредсв в район портов Гдыни и Данцига. Плавсредства прикрывались истребителями из района Кенингсберга.
Наш полк продолжал сопровождать группы бомбардировщиков. Теперь они сплошным потоком летели на Данциг. А там было что бомбить! Немцы поспешно грузили войска и технику на корабли, самоходные баржи, мелкие суда.
Но эффективность площадного бомбометания по плавсредствам оказалась невысокой. Корабли, самоходные баржи, мелкие суденышки успевали маневрировать и многие оставались неуязвимыми.
Учитывая все это, командование воздушной армией поставило задачу бомбить плавсредства противника с истребителей. Вместо подвесных баков для дополнительного топлива под фюзеляжем подвешивались двухсотпятидесятикилограммовые бомбы.
Таким образом, мы временно превратились в универсальную авиацию. Бомбили наземного противника, расстреливали его из пушек и пулеметов, вступали в бои с истребителями.
Однако оказалось, что бомбить плавательные средства с пикирования – дело сложное. Мы никак не могли себе представить, что военный корабль типа эсминца может за очень короткое время пикирования самолета-истребителя с высоты в три тысячи метров развернуться на 90 градусов.
Каждый летчик старался пикировать и сбросить бомбу так, чтобы корабль находился вдоль продольной оси самолета. В этом случае незначительный перелет или недолет бомбы не имеет существенного значения – цель будет поражена.
Но когда во время пикирования корабль развернется и станет поперек, попасть в него трудно. Кроме того, установленный на самолете оптический прицел позволял лишь приблизительно, на глазок, вынести вперед точку прицеливания перед бомбометанием. Да и замки, при помощи которых крепились к самолету бомбы, приходилось открывать вручную – ручкой, приспособленной для механического сброса подвесных баков.
Все это, вместе взятое, усложняло работу летчиков и снижало эффективность бомбометаний. Пришлось поломать голову над тем, чтобы найти что-то новое.
Начальник воздушно-стрелковой службы Проворихин высказал удачную мысль: установить на самолете оптический прицел, на котором возможно заранее опустить оптическую ось вниз, т. е. устанавливать угол прицеливания. Это уже прогресс!
Так и сделали. Оружейники тут же заменили прицелы. Мы начали пристрелку самолетов.
Вновь подвешены бомбы. Группы истребителей направились к Данцигской бухте. Трудность прицеливания была преодолена, но оставалась другая, не менее важная проблема.
Обычно бомбометание производилось следующим образом: истребители приходили на высоте в три с половиной тысячи метров. Километров за восемь-десять до цели постепенно снижались, затем энергично разворачивались и вводили самолет в пикирование. На высоте около полутора тысяч метров сбрасывали бомбы. Все это делалось под бешеным зенитным огнем, и нервы были напряжены до предела.
Ударная группа истребителей, которая несла на себе бомбы, постоянно была подвержена сильному зенитному обстрелу. Особенно опасны зенитки, установленные на кораблях и самоходных баржах. Корабельные зенитные точки вели огонь по команде, подаваемой по радио, посылая снаряды в заранее намеченный «квадрат». При стрельбе этим способом зенитным огнем накрывались большие площади. И не дай бог попасть в такой «квадрат». Выйти из него очень трудно.
Только что вернулись с полета. Бомба, сброшенная Кульчицким, точно попала в корабль. На палубе вспыхнул пожар. Митько радовался удаче. От всей души поздравляю его, а он, довольный результатом бомбометания, улыбаясь докладывает:
– «Младший лейтенант Кульчицкий задание выполнил. Бомба попала в корабль».
Теперь в нашем гвардейском полку все летчики – офицеры. Вчера пришел приказ, и Дмитрию Кульчицкому присвоено воинское звание «младший лейтенант».
От души поздравляю своего боевого друга. Он это заслужил. И вот он летит со мной в паре уже второй раз на бомбометание плавсредств.
Мы уверены, что скоро Данциг перестанет быть очагом сопротивления. Падут и другие города фашистской Германии под натиском наших войск. Скоро Москва будет салютовать от имени Родины войскам Второго Белорусского фронта за взятие города и порта Данциг.
Полдень. Взлетели двенадцать самолетов. Связываюсь по радио с капитаном Макаровым – он ведет группу прикрытия. Все на месте. Ложимся на курс и летим на север. Скоро береговая черта. Сквозь дымку просматривается бухта.
Командую:
– Перестроиться в правый пеленг! Ведомые постепенно начали оттягиваться назад и вправо.
– Тезка, истребителей противника не наблюдаешь? – спрашиваю Макарова.
– Все нормально, – отвечает Макаров.
Под нами уже берег бухты. Строю маневр так, чтобы с хода, левым разворотом выйти на курс для бомбометания.