Скорость, маневр, огонь
Шрифт:
За день до нашего прилета здесь прошли танки и пехота. Теперь они устремились на запад. Вдоль шоссейной дороги валялись исковерканные и обгоревшие немецкие танки, орудия, повозки, автомашины. Еще не убраны трупы фашистов. Картина не привлекательная! Но мы видим и понимаем, что наземные войска здесь хорошо поработали. Началось великое наступление на фашистскую Германию!
После посадки летчики направились к одной из землянок, в которой начальник штаба уже успел организовать командный пункт.
В этот день, без передышки полк произвел два вылета на сопровождение бомбардировщиков. Однако тылы наши пока еще не подтянулись, Не хватало техсостава и машин. Самолеты к повторным вылетам пришлось готовить самим летчикам с помощью небольшой группы механиков, прилетевших на транспортном самолете в составе передовой команды.
К вечеру организовали охрану и пошли устраиваться на ночлег. На улицах – ни души. Как будто все вымерло. Местное население попряталось. Позднее мы узнали, что жители были запуганы. Им наговорили всяких небылиц, будто русские комиссары и коммунисты начнут резать и вешать всех поголовно, не щадя ни стариков, ни детей.
Командир полка с замполитом и начальником штаба постарались по-хозяйски разместить личный состав. Через несколько часов мы уже знали, кто где живет, были назначены дневальные, затоплены печи.
Устраиваться закончили далеко за полночь. Все легли спать, только дежурный по части и дневальные несли свою службу. В эту ночь мне было приказано проверить караулы на аэродроме. Часы пробили двенадцать. Вместе с дежурным по части не торопясь пошли в сторону аэродрома.
Темнота шоссе выглядит мрачно и таинственно. Отдельными клочьями ползут в небе облака, а сквозь них проглядывает луна. Она то появится, то исчезнет, как будто ей не по себе от обгоревших танков и этих людских трупов, валяющихся повсюду.
С караулами все в порядке. Солдаты несут службу исправно.
Тихо. Будто войны нет. Но луна выглянет из-за облаков и как бы напомнит: враг еще не добит – он рядом!
Утром прилетели несколько самолетов связи. Мы с дежурным идем в населенный пункт. Смотрим, на его окраине расположен большой скотный двор с хорошими деревянными постройками. Окна и двери заколочены наглухо. Пусто. Но оказалось, что немцы согнали животных в одно большое отдаленное помещение и заперли их. Должно быть, хотели поджечь и не успели.
Открыли ворота. Из помещения, спотыкаясь и припадая на ноги, повалили голодные коровы и свиньи. Дня три их никто не кормил, не поил. Решили сообщить тыловикам, чтобы они немедленно занялись этим хозяйством.
По другой стороне дороги, рядом с аэродромом, расположен уцелевший и вполне исправный спиртзавод, В проходной будке сидит пехотный старшина, он легко ранен и поэтому воинская часть оставила его здесь для охраны.
– А спирту у тебя нельзя достать? – спрашиваем у старшины.
– Не дам ни капли! – решительно ответил принципиальный и строгий страж завода.
– Почему?
– Вам надо летать. Вечером подойдите, там видно будет.
Спорить со старшиной не стали, человек он видно бывалый – на груди орден Красной Звезды и несколько медалей.
– Ну, раз такое дело, придем вечером.
Старшина захлопнул дверь.
С утра началась обычная работа. Опять по графику, в строго установленное время, подходят группы бомбардировщиков, на встречу с ними взлетают истребители. Бомбардировщики направляются в сторону Кенигсберга, Эльбинга, Браунсберга, Данцига.
Группировка фашистских войск поспешно отступает. Лишь окруженные в крепости и порту Кенигсберге продолжают упорное сопротивление. Казалось, что в этом городе уже не осталось камня на камне, с воздуха невозможно определить даже его очертаний.
Наши бомбардировщики и штурмовики с рассвета и до глубокой темноты буквально висят над городом. Высоко в небе идут ожесточенные бои истребителей. Это «лавочкины» и «яки» сводят счеты с хвалеными асами группы Мельдерса.
Вечером старшина, охранявший спиртзавод, сдержал свое слово и выделил ведро спирта.
– Этого для вас хватит, – заявил он безапелляционно.
Спирт принесли в столовую.
– Где взяли? – строго спрашивает командир полка.
– Да тут недалеко. Старшина выдал…
– Смотрите! Поаккуратней. Чтобы комар носа не подточил. Увижу пьяного, пеняйте на себя, – предупредил Беркутов. – В 23 часа всем быть на местах. Лично проверю.
– Понятно, товарищ подполковник!
Командир выпил вместе с нами чарку и ушел. Конечно, ведро на первый взгляд емкость вроде большая, но если учесть, что возле него собралось около двухсот человек, то это не так уж и много. А на фронте, между боями, погреться хочется и летчику, и технику.
Ужин закончился, все пошли в общежитие, Хорошо после сытного ужина прийти в теплое помещение, лечь на кровать, почитать, послушать радио.
Дня через три в населенном пункте начали появляться местные жители. Вначале старики, вроде, как на разведку вышли. Видят – все спокойно, никто их не трогает, не расстреливает и не вешает. Затем начали устраиваться в своих домах семьи.
Грос-Козлау постепенно ожил.
В середине марта узенькая взлетно-посадочная полоса основательно размокла. Кругом непролазная грязь Солнце, хотя и не сильно, но уже пригревает почву и снег тает быстро. Грязь становится жидкой. Колеса самолетов ушли в оттаявшую землю. А в небе летят на запад группы бомбардировщиков.
Не раз нам сообщали, что бомбардировщики беспокоятся. С одной стороны, было приятно, что нас не забывают собратья по оружию, но, с другой – досадно, что мы не можем летать и прикрывать наших крылатых друзей.
Командование бомбардировочной авиации знало о нашем положении. Бывало, возвращаются бомбардировщики с задания под прикрытием «лавочкиных», снизятся до бреющего полета, покачают крыльями в знак сочувствия и летят дальше.
Но вот получен приказ: срочно перебазироваться в Польшу. А как взлететь? Ведь самолеты до оси колес в грязи завязли! Начали думать. Наконец, выход из положения найден.