Скорость тьмы
Шрифт:
– А… если Люсия сердится на тебя… а ты сердишься на нее… значит ли это, что вы друг друга не любите?
Том смотрит удивленно. Потом напряженно смеется.
– Нет, но это трудно объяснить, Лу. Мы любим друг друга, даже когда злимся. Любовь остается за гневом, как стена за шторой или как земля под бушующим морем. Буря пройдет, а земля никуда не денется.
– Буря, – возражаю я, – может затопить город, смыть дома.
– Да, если любовь недостаточно сильная, а гнева слишком много, люди действительно перестают друг друга любить. Но мы не
Интересно, почему он так уверен. Люсия так часто сердится последние три месяца. Откуда Том знает, что она до сих пор его любит?
– Бывают трудные периоды, – поясняет Том, будто угадав мои мысли. – У нее на работе неприятности… И когда она узнала, что тебя заставляют пройти лечение, тоже расстроилась.
Я никогда не задумывался, что у нормальных людей тоже бывают неприятности на работе. Никто из нормальных людей, которых я знаю, не менял работу на моей памяти. Какие у них могут быть неприятности? Мистер Крэншоу не заставит их испытывать новой метод лечения, если они не хотят. Что у них может случиться?
– Люсия сердится из-за работы или из-за меня?
– Всего понемножку… На нее много навалилось…
– Как-то неспокойно, когда Люсия сердится… – замечаю я.
Том издает странный звук – то ли смешок, то ли что-то еще.
– И не говори! – восклицает он.
Я понимаю, что Том не имеет в виду, что я должен перестать разговаривать, но все же это странное выражение согласия… Почему не сказать «ты прав», например?
– Я подумал насчет турнира, – говорю, – и решил…
Во двор выходит Марджори. Она всегда заходит через дом, хотя многие пользуются калиткой. А что, если Марджори сердилась бы на меня, как Люсия на Тома или как Том с Люсией сердятся на Дона? Я всегда расстраивался, когда на меня злились, даже если люди не были мне симпатичны. Думаю, если бы Марджори на меня сердилась, было бы даже хуже, чем когда сердились родители.
– Решил… – задумчиво повторяет Том и спрашивает, покосившись на Марджори: – И что же?
– Я попробую, – говорю я. – Если можно…
– О, ты решил участвовать в турнире, Лу? – восклицает Марджори. – Как здорово!
– Не можно, а нужно! – говорит Том. – А сейчас послушай мое традиционное напутствие для будущих участников турнира! Часть первая, вводная. Сходи за вещами, Марджори, Лу надо сосредоточиться.
Интересно, сколько там частей? Марджори уходит в дом, и теперь слушать Тома легче.
– Во-первых, с этого момента ты будешь практиковаться как можно больше. Желательно каждый день, вплоть до турнира. Если не получается приехать сюда, хотя бы растягивайся, тренируй шаги и точность удара дома.
Вряд ли я смогу приезжать к Тому с Люсией каждый день. Ведь есть еще стирка, закупка продуктов, чистка машины…
– Сколько раз в неделю?
– Сколько успеешь, только смотри, чтобы мышцы не слишком болели, – говорит Том. – Дальше – за неделю до турнира проверь снаряжение. Твое в хорошем состоянии, но проверить не помешает. Посмотрим вместе. У тебя есть запасная шпага?
–
– Да, если бюджет позволяет. Если нет – возьмешь у меня.
– Я куплю.
Вообще, я не планировал, но денег сейчас достаточно.
– Хорошо. Все надо проверить, почистить и продумать, как упаковать. Накануне не тренируемся, нужно отдохнуть. Все упакуй и иди гулять, например.
– А можно просто побыть дома?
– Лучше бы размяться – только не переусердствуй. Хорошо поужинай и ложись спать в обычное время.
План прекрасный, но будет трудно исполнить все, что хочет Том, и еще ходить на работу и выполнять обычные дела. Некоторые из них необязательные, например смотреть телевизор, играть по Сети с друзьями, в центр по субботам тоже можно не ходить, хоть я обычно не пропускаю…
– А вы… у вас бывает практика не только по средам?
– Для участников турнира – да. Приезжай в любой день, кроме вторника. По вторникам у нас с Люсией вечер наедине.
Я чувствую, что краснею. Интересно, каково это – провести с кем-то вечер наедине?
– Я покупаю продукты по вторникам, – говорю я.
Из дома выходят Марджори, Люсия и Макс.
– Довольно напутствий! – говорит Люсия. – Ты его напугаешь. И не забудьте зарегистрироваться!
– Регистрация! – Том бьет себя по лбу.
Он всегда так делает, когда что-то забывает. Не знаю почему. Я пробовал, и это не помогает вспомнить. Том уходит в дом. Я закончил растяжку, но остальные только начинают. Сюзан, Дон и Синди заходят через боковую калитку. Синди несет свою зеленую сумку. Сумку Сюзан несет Дон. Дон идет в дом за снаряжением, Том выходит с бланком, который я должен заполнить и подписать.
Сначала все просто: имя, адрес, контактный номер, рост и вес. Я не знаю, что писать в графе «персонаж».
– Пропусти, – говорит Том. – Это для тех, кто хочет играть роль.
– В пьесе? – спрашиваю я.
– Нет. Они весь день притворяются историческим персонажем. Не настоящим, придуманным.
– Это такая игра?
– Да, точно! И к ним обращаются как к придуманному персонажу.
Когда я говорил о придуманных мной людях учителям, они расстраивались и делали пометки в деле. Мне хотелось бы спросить Тома, часто ли нормальные люди выдумывают персонажей и делает ли это он сам, но я боюсь его расстроить.
– Я, например, – продолжает Том, – в молодые годы звался Пьер Феррет и был шпионом кардинала, выполнял его дьявольские замыслы.
– Разве у кардиналов бывают дьявольские замыслы? – спрашиваю я.
– Кардинал из книжки. Ты разве не читал «Три мушкетера»?
– Нет, – говорю я.
Я даже не слышал про «Трех мушкетеров».
– О, тебе понравилось бы! Но это долгая история – там был злой кардинал, глупая королева, еще более глупый молодой король и три храбрых мушкетера – лучшие в мире фехтовальщики, если не считать д’Артаньяна. Естественно, половина группы хотела быть мушкетерами. Я, молодой и горячий, решил стать шпионом кардинала.