Скорость. Назад в СССР
Шрифт:
Мне не хотелось расставаться с машиной и я решил попробовать разогнать ее до максимума по прямой.
Когда еще такая возможность выдастся — погонять самому на спортивном автомобиле?
Дождавшись зеленого сигнала светофора, я втопил педаль в пол. Четыреста двенадцатый захрипев, рванулся в сторону МКАДа. Ведь звук его двигателя скорее напоминал приятный хрип, нежели рев.
Первая передача, сцепление, сразу вторая. Затяжной набор скорости.
Тронувшийся троллейбус остался далеко позади. Мне запомнились
Передо мной простирался совершенно пустой проспект. Мимо по обеим сторонам проезжей части проносились длиные московские девятиэтажные дома из бежевого кирпича.
Я разогнал машину на третьей передаче до девяноста километров в час.
Четвертая
Сто. Сто десять. Сто двадцать. Сто тридцать!
Охренеть, я никогда так быстро не ездил. Где-то в области солнечного сплетения заиграл легкий холодок.
Сто сорок! Расскажи кому-нибудь из моих знакомых пацанов никто бы мне не поверил. Машина просто прекрасна — летит, словно птица.
В своем воображении я видел, как выигрываю гонку за гонкой,стою на пьедестале победителей, и кладу руки на плечи парней, занявших вторые и третьи места, ведь первое за мной. Я чемпион!
К моему удовольствию мне везде горел зеленый. Я пролетал перекресток за перекрестком, пока не понял, что подъезжаю ко МКАДу. Я снова проскочил последний разворот.
Три полосы сошлись в две.
Я мысленно отругал себя. Впереди справа виднелся козырек поста ГАИ, футуристической формы. Их поставили к Олимпиаде. Похоже, что инспектор только один и занят, какими-то своими делами.
В голове быстро созрел план — проскочить пост, проехать и развернуться на МКАДе, пока он меня не видел.
Сомневаюсь, что инспектор побежит с жезлом через четыре полосы останавливать меня. Ну а если и побежит, то у меня под капотом примерно сто десять лошадиных сил и секунд сорок форы.
Пусть попробует меня догнать. Вряд ли это у него получится, даже на милицейской Волге.
И все-таки я решил сбросить скорость перед постом, чтобы не привлекать его внимания. И у меня это получилось.
Кажется что сотрудник милиции даже не посмотрел в мою сторону.
Так, теперь газу, пока он сидит в своей будке! Развязка на МКАДе в этом месте имела форму бабочки.
Для того, чтобы развернуться в обратную сторону нужно было проехать под мостом, потом вправо подняться на магистраль и через двести метров съехать.
Бляха-муха! Я все же ошибся. В зеркало заднего вида я увидел, как гаишник выскочил из помещения поста, на ходу прижимая к голове рукой свою фуражку.
Он запрыгнул в Волгу и включив «цветомузыку» начал погоню за мной.
У меня были права, полученные на производственной практике, мне их выдали в шестнадцать лет, но самостоятельно ездить по ним я мог только с восемнадцати.
А
Мое сердце тревожно забилось. Пульс застучал в висках. Если он меня поймает, то крупных неприятностей не избежать.
Во-первых, права у меня точно отберут, а во-вторых, могут впаять уголовку за угон. Точнее, скорее всего впаяют. Потому попадаться в руки ментам мне никак нельзя.
Поэтому я снова втопил педаль и на третьей передаче вошел в поворот. Поднимаясь на МКАД, я помогал себе, подруливая и работая ручником.
Влетев на кольцевую дорогу, я промчался на бешеной скорости прямой участок, чуть притормозил перед правым поворотом и снова стал «заходить» вниз по крылу «бабочки».
Я слишком поздно заметил, что сразу после поворота на аварийках стояли две легковушки. Мелкая авария. Но они загородили всю проезжую часть дороги.
Дальше я совершил досаднейшую ошибку новичка: правая нога запуталась и вместо тормоза нажала на газ.
Даже не успел осознать, как моя рука рефлекторно дернула руль влево и я вылетел с трассы, пробив ограждение.
А потом я закричал…
Мое сознание вернулось из воспоминаний в реальность снова в больничную палату. Я смотрел на матушку. Едва ли пролетело секунд пять, пока я это все вспоминал. Но мне было очень плохо.
Жгучий стыд охватил меня.
— Мама, я готов ответить за свои действия. Я все отработаю! Простите меня с отцом. Я отработаю и куплю папе такую же «копейку». Вот увидишь! Я буду работать день и ночь.
Где-то в глубине души я чувствовал, что мама несчастлива. Но она никогда об этом не говорила и не показывала этого.
Теперь же я видел, что она будто постарела лет на десять. Настолько тяжело ей дались переживания последних дней.
И мое сыновье сердце сжималось от того, что причиной этих переживания стали мои безрассудные действия.
Меня душила злость на себя, но я не мог проронить ни слова.
— Милиция к тебе сюда в больницу еще не приходила?
Мне хотелось спросить насколько всё серьезно, приходили ли менты домой и что спрашивали, но это выглядело бы как малодушие и трусость.
— Нет, мам.
— Вообщем, я тут кое-что разузнала у нашего юриста на работе. Он сказал, что если милиция прекратит дело, то ты отделаешься малой кровью. Трубецкой Игорь Николаевич, хотел забрать заявление об угоне, но в милиции пока думают отдавать или нет.
— Игорь Николаевич? Взрослый, пенсионер? — я вспомнил седовласого мужчину, подъезжавшего на Волге к боксу на территория автокомбината Академии наук.
— Ну ты скажешь тоже. Да, седой с белыми волосами. Он у них старшим механиком в гараже числится, так я поняла. Очень приятный, вежливый мужчина, говорят, что из бывших дворян.