Скорпион
Шрифт:
— Молока.
Нинка налила большую кружку.
— Куда пойдешь? — строго спросил Скорпион.
У Нинки сжалось сердце: сейчас вцепится.
— К дяде Володе и дяде… Косте.
— А зачем?
— У дяди Володи день рождения… А ты же знаешь, мы старые друзья, вместе в школе учились… все время вместе.
— С вами и папка вместе был.
— Был, да сплыл, — фыркнула Нинка, — не цепляйся, как скорпион, честное слово.
Маленький, а как министр.
— Папка не любит дядю Костю, — настаивал Скорпион.
—
— Он чужой и пусть не любит.
— Ну, знаешь… Вот письмо твоему папочке пришло от… От чужой женщины. Вот отнесешь ему и спросишь, что за женщины у него в Барнауле завелись, а потом про дядю Костю будешь говорить.
— Ты почему знаешь? — нахмурился Скорпион.
— А?
— Что от женщины. Читала?
— Представь себе, нет. А по почерку вижу.
— Дай.
Нинка отдала сыну письмо. Он повертел его, посопел, сказал:
— Здесь ничего не видно.
— Вот пусть тебе папенька и скажет. Я пошла. Дверь не забудь закрыть.
Нинка выскочила за двери и облегченно вздохнула.
Когда вошел сын, Серега Безруков лежал на диване и читал газету. Он только что пришел с работы, отогрелся, поел и теперь отдыхал. Мать на кухне мыла посуду.
Скорпион вошел, молча разделся, повесил шубку на специально для него низко вбитый гвоздь и направился на кухню, словно бы не замечая отца.
— Прибыл, профессор, — улыбнулась его бабка. — Есть хочешь?
— Ел уже. — Скорпион сел на табуретку.
— Побывал в плену-то?
— Побывал.
— С голоду не умерли?
— Нет… Тебе письмо, — чуть повысил голос Скорпион.
— Ты мне? — поднялся с дивана Серега. Он подошел к сыну, погладил его по голове. Скорпион дернулся.
— Я не люблю, — твердо сказал он, — ты же знаешь.
— Виноват. — Серега и в самом деле виновато улыбнулся.
— Тебе письмо, — повторил Скорпион.
— От кого?
— Мама говорит, что от женщины.
— Глупости.
— На, — протянул Скорпион письмо, — читай вслух.
— Гм… Из Барнаула… — Сергей заметно смутился. — Странно. От кого бы это?
Скорпион пристально и неотступно следил за ним.
— Тошно одним-то было? — попытался отклониться от немедленной читки Серега, но Скорпион свел бровки и сухо сказал:
— Не хочешь читать, да?
— Пожалуйста.
Скорпионова бабка растерянно улыбнулась и сказала Сереге:
— Воспитали, бес бы вас побрал совсем. Истинный скорпион.
Серега разорвал конверт, нахмурился и был теперь совершенно похож на своего сына.
— Здравствуй, Сергей(написано — Сереженька). Письмо твое получила и даю(написано — тороплюсь дать) ответ, — начал читать Серега. Скорпион внимательно слушал, глядя в рот отцу. — Я рада(очень) была твоему письму. (Уже и не думала, что вспомнишь когда-нибудь обо мне — опущено Сергеем полностью.) Прошло уже шесть лет, как мы разъехались из института…
— Все, — отвернулся Скорпион.
— Что? — не понял отец.
— Ты неправильно читаешь.
— Ну, знаешь, — возмутился Серега, — всему есть предел. Это тебя мать научила?
— Меня никто не учил, — Скорпион поднялся, — а только ты неправильно читал. Я видел.
Скорпион пошел одеваться. Мать и Серега недоумевающе переглянулись. Серега пожал плечами.
— До свидания, — сказал из коридора Скорпион, и дверь за ним хлопнула.
— Сирота, — пожалела Серегина мать. — При живом отце и матери, а сирота. Башковитый такой пацан, а родителям-дуракам достался. Хоть бы поцеловал его когда.
— Его поцелуешь, — усмехнулся Серега. — И чему она его только учит?
Нинке особенно весело и хорошо было гулять после вынужденного затворничества. За столом они сидели втроем: Володька Басов, Костя и она. Святая троица, как прозвали их еще в школе и как звали до сих пор. Они этим гордились, считая, что их дружба нерушима, ничто не сможет ее поколебать. Когда у Нинки с Серегой вопрос стал ребром: троица или Серега, Нинка выбрала первое. Правда, это было три года назад, и никто не знает, в том числе и сама Нинка, как бы она ответила сейчас, но тем не менее это было так. Костя — ее старая любовь. Хотя вернее было бы сказать, что она — старая Костина любовь. Он и не женился до сих пор потому, что все еще надеялся жениться на ней.
— Слышь, Нинка, — начал Вовка Басов, — твой-то был сегодня.
— Да знаю я уже, — отмахнулась Нинка.
— Руки в брюки и стоит, наблюдает. Копать не стал. Упрямый, как скотина. Так до сих пор и не здоровается.
— Не ругайся, — попросил Костя, — он же наш товарищ.
— Был, — ввернула Нинка.
— Да и не был никогда, — запротестовал Вовка, — это он к нам подмазывался, чтобы Нинку увести. А увел — и все товарищество на этом закончилось. Товарища нашли. Уж ты бы, Костя, помолчал. У тебя невесту увели, и ты же в товарищи подмазываешься. Не понимаю.
Костя покраснел и украдкой глянул на Нинку. Наступило неловкое молчание. Прервал его тот же Вовка:
— А ну его к шутам, — миролюбиво сказал он.
Дверь открылась, вошел Скорпион. Он вошел, прислонился спиной к косяку и стал пристально рассматривать Нинку. И шубка, и шапка, и валенки — все сидело на нем как-то по-взрослому. Но самыми взрослыми были продолговатые глаза: внимательные, строгие, совершенно лишенные детского любопытства. Трое за столом невольно смутились. Костя пошел на кухню что-то разогревать, Вовка закурил, Нинка заерзала на стуле.