Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года
Шрифт:
— Обвинили погибшего: выехал на встречную полосу, — Леонов карандашом подвинул листочек, тщательнее закрывая свои наброски.
— Это они так говорят… — капитан, видя, что все закрыто, вопросительно посмотрел на Леонова.
— И бумага пришла… — Леонов поискал лезвие, нашел и стал чинить карандаш.
— Э, что верить каждой бумаге. Самому надо порыться. Жаль, занят, а то бы можно помочь… — Носов покачал ногой, любуясь ярко начищенным ботинком.
— Ладно, обойдусь, — Леонов сгреб стружку и бросил в корзинку для бумаг.
— А все же зря, — Носов положил ногу на ногу. Леонов взял лист, поднялся и спрятал в сейф.
— Ты домой не идешь? — спросил он капитана.
— Мешаю?
— Да нет, сиди.
Леонов вернулся за стол. Воцарилось молчание. Первым заговорил капитан.
— Закрытым ты стал, Алексей. Не поделишься. Я к тебе всей душой… Ты знаешь, как я за тебя переживаю. А ты… — он махнул рукой и поднялся.
Леонов встал из-за стола. Положил руку на плечо Носову.
— Садись. Что тебе сказать? Ничего нет. Понимаешь — нет. Уходит все. Все, вроде, не туда. Вот ты говоришь про бригаду. Я тоже так думал. По логике так и должно быть, но… Щупаю ее, но — нет. Чутьем чую — нет. Не там надо искать.
Леонов сложил на место разбросанные карандаши, ручки.
— Так ты что, — капитан зевнул в кулак, — бросить это хочешь?
Майор пожал плечами.
— А… Муха? — (так сотрудники называли между собой подполковника Мухамедзянова).
— Буду доказывать. Пока сопротивляемся. Но не туда иду, не туда… Что ж, пожалуй, пора…
Леонов встал, поднялся и Носов.
— Пойдем. А все же бригаду надо пошерстить.
— Надо. Но ведь люди нужны. Я один. Понимаешь?
Капитан расправил плечи.
— Ну, а что подполковник?
Леонов развел руками.
— А как эта… э-э-э… кассирша?
Леонов удивленно взглянул на капитана, но промолчал, только в голове мелькнуло: откуда? Капитан не успокаивался.
— Клев-то есть?
— Чтобы клевало, насадку надо иметь хорошую. — Майор окинул взглядом кабинет. — Птичка она, я тебе скажу, еще та…
Леонов пропустил капитана к двери. Пока майор возился с замком, Носов терпеливо ждал его.
Они вышли на улицу.
— Давай, подброшу, — предложил Носов, указывая на новенькую, сверкающую машину.
— Ты смотри, — удивился Леонов. — И когда это ты успел?
— Надо уметь жить, — самодовольно ответил Носов. Но потом, словно спохватившись, добавил — Да, понимаешь, брат жены по доверенности дал поездить.
Носов поиграл красивым брелком.
— Везучий ты, — Леонов проводил взглядом промчавшегося мимо мотоциклиста, — а у меня братья день и ночь вкалывают, а им хоть самим впору помогать.
— Каждый живет, как умеет. Ну бывай. — Майор протянул руку. — Я уж на своих на двоих.
— Что ж, пешком ходить — здоровье хранить. Погода — чудо!
Леонов посмотрел вверх. Небо только начинало темнеть, напоминая темно-голубую скатерть, на край которой будто пролили чернила.
— Да, ты прав, погода чудесная.
— Пойдешь по Восточной?
— Да, тут ближе.
— Смотри, стало опасно ходить.
— Ничего, не впервой.
Майор кивнул и широким шагом пошел прочь. Он был рад, что остался один. Носов мешал ему думать. «Так, значит, Родя. Он был в Красноярске, есть подтверждение. Но в это время… Ребята из Красноярска сказали, что кто-то торганул японскими плейерами. Так. Кто у нас их получает? Вроде…»
— Эй, ты! Куда прешь? — прервал его мысли чей-то грубый голос. Леонов поднял голову. Перед ним стояли двое парней. Сзади послышалось тяжелое, дыхание. Леонов бросил взгляд через плечо. К ним торопливо приближались еще двое.
— Да он пьяный! — воскликнул рыжеватый здоровяк.
— Ты чего лезешь? Люди, смотрите, к невинному человеку всякая пьянь пристает! — вдруг завопил он. Его тяжелый кулак внезапно взвился в воздух. Леонов успел чуть присесть и отклонить голову. Он не помнил, как перехватил руку верзилы. Рванув ее на плечо, подсел и бросил его через себя. Тело рыжего тяжело ударилось о землю. Он громко заорал. Ему на помощь кинулся второй. Леонов успел, выбросив ногу, ударить в подбородок. Голова нападавшего откинулась назад, и он, взмахнув руками, отлетел на несколько шагов. Следующий удар Леонов нанести не успел. Кто-то обхватил его сзади.
— Бей! — заорали над самым ухом.
Леонов попытался бросить кричавшего через себя. Но тот, успев упредить прием, ловко заплел майору ноги. Они упали. Леонов, почувствовав, что объятия нападавшего ослабли, выскользнул и вскочил на ноги. Внезапно он инстинктивно ощутил опасность. Резко бросил корпус вперед, но не успел. Что-то тяжелое догнало его и обрушилось на затылок. Леонов упал, вытянув вперед руки, к ногам рыжего.
XXI
Когда Леонов очнулся и открыл глаза, он увидел над собой смуглое, заросшее лицо. Скользнул взглядом вниз. Человек был в белом. Леонов закрыл глаза.
— Жив! — донесся, словно издалека, очень знакомый голос. Только чей, — Леонов никак не мог вспомнить. А голос твердил:
— Жив, курилка, жив!
Да это вроде Муха? Он вновь поднял Беки.
— Михаил Омарович, — сказал он тихо и зашевелился.
— Лежи, лежи, — сказал Мухамедзянов и поднялся. — Как ты себя чувствуешь?
— Слабость.
— Естественно. Но это пройдет. Главное, что выкарабкался. А я уж, признаться, надежду потерял.
— Леша, — позвал дорогой и милый голос.
— Ухожу, ухожу, — заторопился подполковник. К изголовью подсела жена.
— Вот как у нас с тобой: то ты ко мне в больницу, то я к тебе.
— Где Аленка и Вовчик?
Леонов зашевелился.
— Лежи, лежи. Все в порядке. Так и гостят в деревне.
— Ты давно там была?..
— Я туда не ездила.
— И правильно.
Он закрыл глаза. Затылок налился свинцовой тяжестью.
Вечером к нему заглянул Носов.
— Ну, как, колдун? — раздался его сочный жизнерадостный голос. — Я предупреждал…