Скотина
Шрифт:
— Вскрытие, ваша милость. Так положено причину смерти устанавливать.
— Чего заладил, понятна причина, повесился же!
Исправник осторожно поправил, — Наше дела маленькое, госпожа Милослава, инструкции. Повесился — это не причина, способ это.
Я толкнул дверь в смежную комнату. Крюк на потолке с обрывком верёвки — красноречиво весьма. Обычная комната, как в коммуналке, она же и спальня, и кухня, и мастерская, и ещё нерадивый знает что. Табуретка на боку. Прикрыл глаза, втянул воздух. Нет запахов, вообще никаких, как в стерильной лаборатории. Не бывает так, тут человек жил, трудился. А может
Я развёл руками, — Ну, вот, это.
Высоченный потолок, как и у меня, метров пять. Если ничего не трогали, то с такой табуретки до крюка не достать. Оглядел комнату – стол у окна, массивный, в одиночку не сдвинуть. Пол чистый, свежих царапин нет. Койка хлипкая. Нет тут ничего, чтобы такую верёвку в одиночку привязать. А не помогли ли моему дядьке? И никому такая мысль не пришла? Если калоши в нос, то почти на уровне роста висел. Как тогда на табуретке стоял, тут что дебилы все?
Эх на тело бы глянуть. Руки аж зачесались. Следов борьбы в комнате не видно, вот пара топоров на полке. Ножи на месте, целая коллекция, кочерга. Краем глаза заметил, что Око пялится только на меня, что реакции какой ждёт?
Сколько не тужился, слезу выдавить не смог, никакой из Бори актёр. Пришлось незаметно надавить на уголки глаз. Чуть не перестарался и выковырял себе зенки, но вроде подействовало. Зашмыгал носом, заныл, размазывая сопли.
Исправник, глядя на моё выражение чувств, вздохнул, — Господа Милослава, а мальчик то к дядьке сильно привязан был.
— Как сильней то. Они же вместе с распупка самого. Боренька же за ним как хвостик ходил. Он же Бореньку за ручку водил. И в школу, и ...
На середине фразы исправник выронил планшетку и схватился за ухо, точнее ладонью его придавил. Сначала говорил медленно, вышагивая как цапля, потом начал ускоряться. Под конец затараторил заискивающим голосом: — Да, у Скотининых. Да, господин. Так точно, господин. Не извольте сомневаться. Имею честь свидетельствовать. Моё почтение. Будет исполнено, господин. Примите уверения, доставим в лучшем виде. Сию минуту, немедленно.
С каждым словом он становился будто меньше, военная выправка таяла. Плечи поникли, колени согнулись. В окончание разговора начал невидимому собеседнику кланяться, стуча подбородком в грудь. Интересный разговор. Попытался представить, кто мог серьёзного начальника местной полиции заставить трястись до дрожи в коленях. Представил и почувствовал, как по спине побежала струйка пота. Не к добру.
Наконец служитель закона выправился, повернулся, проговорил, старательно пряча глаза, — Госпожа Милослава, у меня приказ, пригласить Бориса для беседы в участок, — голос поменялся, взяв официальные нотки, — сию минуту немедленно.
Матушка опешила, — Да зачем Боренька то, он же все сказал, да я могу и сама поехать. Да, что, да вас барон, да сейчас я, ты что себе позволяешь...
Взгляд исправника обрёл твёрдость, мелькнула и ту же исчезла искорка лёгкого злорадства. Похоже и на аристократов нашлась управа, — Ваша милость, наше дело приказы исполнять. Вот ловите на милость, выставил ладонь вперёд.
Матушка тоже протянула руку. В другом конце комнаты, между прочим. Здорово так информацией обмениваться. Мне, как водится, ничего не предложили.
—
В середине тирады женщина побледнела, прикипев взглядом к ладоням, начала хватать ртом воздух. Разом осунулась, будто похоронку прочитала.
— Борис Антонович, пройдёмте в экипаж.
— Я чего, это, — подбежал, схватил матушку за руку, — Как это, вот.
Матушка аккуратно поползла по стенке вниз и отстраненным голосом прошептала, — Сыночек, ничего не спрашивай, езжай с господином исправником, — закусила губу до крови, — Я буду держать за тебя ладони...
Это же надо перепугаться так. Ну надо, значит надо. Или всё-таки не надо? Ничего он меня сейчас не зависит. Ничего не знаю, нихрена не понимаю. Мелькнула мысль удрать — так ведь некуда, не знаю никого, да и уйду максимум шагов на пять.
Лез в карету с кряхтением, высоко ступенька. Пыхтел, если бы исправник не пихал сзади, точно бы поручень оторвал. Плюхнулся у окна, мало ли, на город посмотреть удастся. Следом запрыгнул сам исправник и вплыло Око, придавив невидимым взглядом.
Показная почтительность в голосе исправника растаяла, — Борис, милость не являть, никому не звонить, держи на виду руки.
Задёрнул занавеску из плотной ткани, убедился, что щёлочки не осталось. Ну не очень-то и хотелось.
Я вякнул для храбрости— Да тебя баран в бароний рог. Ой, барон в бараний рог скрутит и всю эту вашу.
Вот как меняет людей власть, исправник рявкнул совсем другим голосом, твердо, — Прикуси язык, пока его тебе не укоротили. Барон далеко, а я здесь. И только от меня зависит, вернёшься ты назад или рядом с дядькой приляжешь.
— Что? Я знаешь что? — Я в академию еду, в имперскую. Да меня..
Исправник наклонился и резко хлопнул пальцами по челюсти снизу вверх. Зубы клацнули, прикусил щеку и сразу ощутил во рту солёное.
Ой. Пучим глаза, ноздри раздуваем. Гнев, ярость. Дышим тяжело, можно даже кулаки стиснуть. Пальцы в рот, щупаем щеку. Смотрим на кровь. Глаза шире, испуг, страх. Стадия мажора, которому все можно, плавно переходит в напуганного подростка. Причём раньше не пуганного. Недоумение, обида, шок...
Дорога заняла минут пятнадцать, прошла в тяжёлом молчании. Только чувствовал сверлящий взгляд с одной стороны и мягкое давление с другой. Механически фиксировал скорость, пытался запоминать повороты, кочки. Голова через минуту напомнила адской резью — не надо запоминаниями увлекаться.
Кому-то меня о чем-то спросить захотелось. Таким тоном, что матушка в осадок выпала. А только ли из-за разговора меня выдернули. Может убрать от барона подальше? В любом случае развязка не за горами. Интерес не здоровый, подозревают меня в попаданчестве, ежу понятно. По-крупному вроде не залетал, но хорошему спецу и мелочей достаточно. Пока стратегия одна — под дебила косить.
Обычный провинциальный участок полиции, или проще чиновничья контора. Неприметная серая женщина в очках подвела к футуристической конструкции, похожей на рукоять перископа. Гнусавым голосом пояснила, — ладони на ручки, обхватить плотнее. Лицо к маске прижать. Не дёргаться, смотреть на яркий свет. Все, слепок милости готов.