Скованный
Шрифт:
– Самоутвердиться за счет других? Они ведь даже тебе на дают.
– Дают. Я отказываюсь.
– Ты все равно не ответил на мой вопрос. Почему ты не флиртуешь со мной?
– Потому что мы с тобой вместе.
– Это не ответ, – настаивала Диана.
– Потому что мы с тобой не настолько глупы, чтобы попусту тратить время. Посмотри вокруг. Здесь нет никого, кроме нас. У нас есть магнитофон и несколько самокруток. Мы счастливы вместе, именно поэтому я не флиртую с тобой, Я делю свою жизнь напополам и отдаю половину тебе.
–
С годами привычка вкуса становится более блеклой. Любимая музыка затихает и начинает нести мораль. Лик самого Бога спускается к тебе и говорит: "Теперь ты взрослый, Томми, пора быть ответственным за свои поступки".
– Этот ковбой Дэнни катает свои яйца ко всем. Его волнуешь не ты, а желание отыметь тебя, – возникал Томас.
– Что-то я не видела, чтобы он катал свои яйца к Эшли. В любом случае, Дэнни настойчивый. Что, если однажды я сдамся и пересплю с ним?
– Не переспишь, – ответил Томми. Они по-прежнему тянули косяк, передавая его друг другу после затяжки.
– С чего бы это?
– Ты будешь жалеть об этом.
– Но ты ведь не жалеешь о том, что флиртуешь с Эшли.
– Я не сделал ничего такого, что было бы нельзя исправить. Одно твое слово и я даже смотреть на нее не буду.
– Если ты сделал хоть что-то, это уже автоматически нельзя исправить. Но я бы хотела, чтобы ты все-таки не смотрел.
– Хорошо.
Молчание между ними не было неловким. Создавалось впечатление, будто они давным-давно превратились в единое целое, слились в неумолимом полете жизни в абстрактные формы живописи. Если один молчит, значит, другой желает того же.
– Так что насчет Дэнни. Собираешься спать с ним или нет? – снова встревает Томас.
– Я еще подумаю. Деньги у него водятся, так что он мог бы скрасить мое состояние.
– Деньги – не проблема.
– Мы живем в родительском доме, который построили еще древние негры-рабы. Что-то я не вижу возле него бассейна и парковки с автомобилями.
– Я могу заработать эти деньги для тебя.
– Заработай.
– Хорошо. Однажды ты будешь лежать на берегу какого-нибудь моря, попивая свежевыжатый сок или холодный мохито, и тебя не будет волновать ничего, кроме того, какой коктейль заказать следующим. А рядом буду я. Наверное, к этому времени я подкачаюсь. Так что твои дешевые подружки будут завидовать нашему положению.
– И никакой Эшли в нашей жизни, – добавила Диана.
– Никакой Эшли и никаких других женщин. В том числе Дэнни.
– Ты назвал Дэнни женщиной?
– Да.
Безудержное чувство великой сласти, порождаемое клапанами влюбленного сердца. Как часто оно опьяняет мозг, обдувает тело прохладным воздухом и делает все вокруг возможным. Когда тебе двадцать и ты трахаешься, как Хью Хефнер, ты вряд ли думаешь о том, что когда-то данные обещания придется сдержать.
– Обещай мне, – говорила Диана.
– Есть одно условие.
– И какое же?
– Ты должна обещать
– Только если получу оргазм в ближайшие полчаса.
Томас тушил косяк. Он ждал от нее этих слов.
2
Первая работа, личные деньги, однушка на периферии города. Когда тебе двадцать два, ты начинаешь принимать реальность. Старый чердак остается отрывком памяти, черно-белым кадром на потрепанной видеопленке. Ты – сочетание больших надежд и тлеющих осадков прошлого с примесью слабого легкомыслия.
Томас Клаус начинал просыпаться в шесть. Диана Кларк становилась Дианой Клаус.
Жизнь превращалась в прямую линию с пунктирами в виде выходных. Томас Клаус превращался в Итона Спаркса. Итон Спаркс превращался в Томаса.
– А ты знал, что примерно восемьдесят процентов людей в твоей жизни останутся для тебя никем?
– К чему это?
– Просто интересно, будем ли мы входить в оставшиеся двадцать процентов.
Календарь вызывает смутные ощущения. Ты начинаешь сомневаться в реальности самого себя, когда на улице ноябрь, а вроде бы еще вчера был апрель. Секс, конечно, приносит оргазм, но уже не такой яркий, как когда-то.
Грустно смотреть на понурые лица тех, кто когда-то бросал вызов системе.
– Давай купим журнальный столик и прикупим кучу журналов для него? – предлагала Диана.
– Зачем?
– Просто так. Как элемент декора.
– Давай.
Поход в торговый центр, словно вылазка в выдуманный Диснейленд. Твоя собственная инициатива скрасить грядущий вечер просмотром товаров элитных брендов.
– Такое чувство, будто я превращаюсь в робота, – говорил Томас.
– Эй, да чего ты? Я тебя не узнаю. Куда делся тот бунтарь, который напивался до полусмерти и танцевал под шум гитары до потери пульса? – спрашивала Диана.
– Умирает где-то внутри меня…
Когда трава перестает вставлять, мир начинает гаснуть. Если ты жил только за счет галлюцинаций, что делать, когда их нет?
Томас не знал ответа. Внутри него боролись невнятные противоположности. Он – хозяин каждой, но он не знает, кто он такой.
– Давай купим французский коврик? – предлагала Диана.
– Зачем? – спрашивал Томас.
– Не знаю, мне нравится.
– Давай.
Итон Спаркс – вторая голова Томаса Клауса. Вероятно, где-то существует Диана Спаркс. Итон говорил:
– Общественность считает, что каждая вторая девушка хочет найти себе богатого мужика, который будет ее обеспечивать. Такие меркантильные сучки. И я вот подумал – было бы неплохо найти себе такую же женщину. Богатую, имею в виду. Мамочку. Которая будет меня тянуть. Получается, я тоже меркантильная сучка?
Познакомившись с Итоном, Томас узнал, что мужчины тоже бывают шлюхами.
От Итона он узнал и то, что самцы животных выглядят красочнее самок.
– Таким образом происходит половой отбор. Ты наверное слышал про естественный, но про половой вряд ли.