Скрипач не нужен
Шрифт:
О чем эти строки? Ни о чем? Просто картинка, нанизанная на чей-то взгляд… Но она так сделана, что нельзя поправить в ней и штриха без того, чтобы вся картинка не рассыпалась…
Как выправить вот это?
Сгорая, спирт похож на пионерку,которая волнуется, когдаперед костром, сгорая от стыда,завязывает галстук на примерку.Или что с этим сделать?
В густых металлургических лесах,где шел процесс созданья хлорофилла,сорвался лист. Уж осень наступилав густыхПоследние строки в свое время особенно часто цитировались как образец поэтического абсурда и бессмыслицы. Какие металлургические леса? Какой хлорофилл? Наморщив лбы, социально озабоченные литераторы называли Еременко иронистом.
Как будто это что-то объясняло! Как будто поэзия когда-либо нуждалась в каких-то объяснениях! За лесами, да еще и металлургическими, не видели одинокого сорвавшегося листа, волшебно кружащегося в своем замедленном невесомом полете.
Там до весны завязли в небесахИ бензовоз, и мушка дрозофила.Их жмет по равнодействующей сила,они застряли в сплющенных часах.Последний филин сломан и распилен.И, кнопкой канцелярскою пришпиленк осенней ветке книзу головой,висит и размышляет головой:зачем в него с такой ужасной силойвмонтирован бинокль полевой!Самое поразительное, что при всей своей будто бы абсурдности поэтический мир Еременко гораздо точнее и строже, нежели тот, где:
…И сегодняшний бред обнажает клыки.Где настал полный хаос:
Рифмы сбились с пути или вспять потекли.В поэтическом мире Еременко вообще необыкновенно чисто и проветрено, как в доме хорошей хозяйки или на боевом корабле. Здесь нет грязи, которая, по определению, «материя не на своем месте». Его Муза похожа на ненормальную девочку из одного стихотворения, но на боку этой девочки:
…непреднамеренно хипповая,свисает сумка с инструментами,в которых дрель, уже не новая.И вот, как будто полоумная(хотя вообще она дебильная),она по болтикам поломаннымпроводит стершимся напильником.…Ей очень трудно нагибаться.Она к болту на 28подносит ключ на 18,хотя ее никто не просит.О порядке печется! Она:
…но не допустит, чтоб навекв осадок выпали, как сода,непросвещенная природаи возмущенный человек!Но мир тем не менее выпадает, и выпадает в осадок. Побеждает вселенская энтропия, и «демократ» Александр Еременко неожиданно аукается не с Константином Кедровым, а с Константином Леонтьевым:
Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема.Шелестит по краям и приходит в негодность листва.Вдоль дороги пустой провисает неслышная леммателеграфных прямых, от которых болит голова.Разрушается воздух. Нарушаются длинные связимежду контуром и неудавшимся смыслом цветка…Поэзия подобна ласточке. Траектория ее полета непредсказуема,
В одном из последних стихотворений в книге, написанном, если я не ошибаюсь, лет десять тому назад, побеждает другой мотив движения – линейный, который вдобавок оказывается бессмысленным скольжением по замкнутому Садовому кольцу:
Мы поедем с тобою на А и на БМимо цирка и речки, завернутой в медь,где на Трубной, вернее сказать, на Трубе,кто упал, кто пропал, кто остался сидеть.Мимо темной «России», дизайна, такси,мимо мрачных «Известий», где воздух речист……Мимо Герцена – кругом идет голова……Мимо Пушкина, мимо… куда нас несет……Мимо Белых Столбов, мимо Красных ворот,Мимо дымных столбов, мимо траурных труб.«Мы еще поглядим, кто скорее умрет». —«А чего там глядеть, если ты уже труп?»Ночь. Улица, Фонарь. Мимо… мимо… мимо… Куда? Зачем? В поисках какого запасного выхода? И есть ли он в «горизонтальной стране», сделавшей горизонтальный выбор? Я не знаю ответа на этот вопрос. Но я знаю (вернее, чувствую), что молчание Еременко каким-то образом рифмуется с молчанием многих сердец и моим – тоже.
Это не только его проблема.
Если бы это была только его проблема!
Александр Кабаков: человек в фуляре
«Фуляр (фр. foulard) —
1) тонкая шелковая ткань полотняного переплетения, отличающаяся особой мягкостью;
2) шейный или носовой платок из такой ткани».
В газете «Коммерсантъ-daily» появилась очередная колонка Александра Кабакова. Нынешний год для Кабакова вроде как юбилейный: десять лет назад, в мае 1988 года, была написана повесть «Невозвращенец». Напечатанная в журнале «Киносценарии», она принесла солидный успех, поставив Кабакова в первый ряд «перестроечных» авторов. Из известного журналиста он превратился в преуспевающего прозаика, каждая новая вещь которого автоматически становилась желанным гостем журнала «Знамя». В прошлом году вышло «избранное» Александра Кабакова под названием «Самозванец».
Напомню тем, кто забыл: «Невозвращенец» был написан в жанре антиутопии. Главный герой, ученый-экстраполятор, по заданию секретных органов попадал в недалекое будущее с целью его описания. Будущим был 1993 год. И там происходили всяческие ужасы: голод, мятежи, бессудные расстрелы и проч. По центральным проспектам и площадям столицы бегали толпы погромщиков, антисемитов, радикалов из новообразованных партий. Правительственные войска железной рукой пытались сдерживать беспорядки, вселяя еще больший страх в напуганных людей.