Скрижали
Шрифт:
Император поднялся на покрытый алым ковром деревянный пьедестал, сооружённый специально для него у подножия первой, ближайшей ко входу скрижали Ленты Отзывов; небрежно, словно обычную конфетную обёртку, сдёрнул золотую фольгу с протянутого ему воскового мелка, и в самой верхней части плиты собственноручно начертал надпись, которую в самое скорейшее время резцы камнетёсов навечно запечатлят на твёрдой каменной глади. Размашистым монаршеским почерком Император написал слова дошедшего из глубины веков традиционного пожелания творческого успеха: «Автор молодец, пиши ещё!»
После отбытия императорского кортежа Поэт лично
Мускулистые охранники-модераторы в кожаных доспехах тщательно следили за тем, чтобы ни у кого из посетителей не было с собой никаких средств для записи информации – будь то фотографический аппарат, вощёная дощечка со стилусом, либо грифель с клочком бумаги. Закон О Защите Авторских Прав предписывал строго пресекать любые попытки копирования Книг на любого вида носители.
Остаток дня Грациус Ворд провёл в удобном плетёном кресле, раздавая автографы; натянутый сверху шёлковый тент защищал от жарких солнечных лучей, миниатюрный пневматический вентилятор непрерывно обдавал его столь необходимой в жаркий летний день прохладой.
Каждый из читателей, отстояв небольшую очередь, получал из рук Поэта автограф – небольшой, похожий на монету диск из обожжённой глины, с одной стороны которого были выпукло вытеснены инициалы Г.В. и название Книги – «Река Забвения», реверс же украшал стилизованный знак Священного Авторского Права. Считалось, что автографы раздаются автором бесплатно, на самом же деле их стоимость включалась в плату за посещение Книги. Но в такие особенные дни, каким был сегодняшний День Открытия, памятные медальоны и в самом деле ничего не стоили посетителям.
Конечно, возле Титульного Листа была установлена коробка для пожертвований, носящая архаичное название авторский кошелёк, но многолетний литературный опыт подсказывал Грациусу Ворду, что вечером, по вскрытии ящика, счётчики обнаружат там в лучшем случае несколько медных монет, ибо не существует в нашем несовершенном мире читателей, которые станут платить звонкой монетой за книгу, которую можно прочесть на халяву.
Ближе к закату был назначен брифинг для обсуждения Книги. Грациус Ворд распорядился, чтобы это торжественное собрание предшествовало столь же обязательному традиционному праздничному фуршету, справедливо полагая, что если провести эти мероприятия в обратном порядке, лишь немногие читатели смогут что-нибудь обсуждать.
Впрочем, народу на встречу с автором пришло и так немного, едва ли более трёх десятков человек. Грациус Ворд рассказал читателям, как происходила работа над Книгой, ответил на немногочисленные вопросы. После этого последовала несколько коротких выступлений со стороны читательской аудитории – все сдержанно-положительные. Решившие выразить своё мнение читатели старались тщательно подбирать слова, настороженно поглядывая при этом в сторону вооружённых тяжёлыми палками модераторов.
Всего через полчаса после начала Поэт объявил о закрытии брифинга, что было воспринято со всеобщим облегчением, и пригласил всех собравшихся на скромный фуршет.
Столы были накрыты прямо посреди площади посёлка. Гостям предлагался обширный выбор крепких спиртных напитков, и скудный – лёгких закусок и фруктов; меню специально было составлено с таким расчетом, чтобы гости как можно быстрее захмелели и разбрелись на ночлег. Слишком затянувшиеся читательские обсуждения нередко заканчивались безобразными драками, и модераторы на подобных мероприятиях редко сидели без работы.
Поэт произнёс первый тост, поблагодарив собравшихся, пожелав коллегам-писателям творческих успехов, а Добропорядочным Читателям – новых интересных книг; эта короткая речь была встречена одобрительными криками и овациями.
Покинув гостей, Грациус Ворд отправился на отдых в поставленный для него шатёр. День и вправду выдался не лёгким.
Второй день работы Книги был обычным, будничным. Собиравший плату счётчик уже успел проинформировать Поэта об уменьшении потока посетителей, и о том, что фактические сборы к обеду оказались почти на четверть меньше запланированных. Погруженный в мрачные мысли, Грациус Ворд шагал по улицы Книги, присматриваясь к немногочисленным посетителям.
Этого старика он заметил ещё накануне. Тот вошёл под титульный лист в составе одной из последних групп; наиболее ретивые читатели к тому времени уже успели пробежаться вдоль страниц и отправились обедать в таверну. Старик стоял чуть поодаль от других, молча и скромно, ожидая, когда вошедшие вместе с ним бегло пройдутся глазами по первой странице и двинутся дальше в глубину Книги. Только после этого он приблизился к первой скрижали и не спеша начал читать текст, беззвучно шевеля при этом губами и периодически возвращаясь к началу прочитанной строфы. Дочитав до середины страницы, он расстилал небольшой коврик, который до этого держал подмышкой, усаживался на него и продолжал чтение. Закончив страницу, он с минуту сидел молча, словно размышляя о том, что только что прочитал, затем тяжело поднимался на ноги, отряхивал свой коврик от невидимой пыли и переходил к следующей скрижали.
Процесс повторялся раз за разом, к вечеру, когда солнце уже садилось и охранники попросили всех гостей проследовать к выходу, старик добрался почти до середины Книги.
Сейчас, к окончанию второго дня, пожилой читатель добрался почти до самого Эпилога. Он как раз закончил чтение очередной страницы и сидел, погружённый в раздумья. Грациус Ворд некоторое время молча стоял за его спиной, пытаясь определить социальную принадлежность посетителя. Лет шестидесяти на вид, лицо умыто и с благородными чертами, седые волосы тщательно расчёсаны на прямой пробор. Одежда – чистая и опрятная, хотя и не новая. Пожалуй, это вышедший на пенсию муниципальный служащий, определил для себя поэт.
Поколебавшись, он протянул руку и коснулся плеча старика. Тот слегка повернул голову, и, увидев, кто стоит передним, собрался было вскочить на ноги, но Поэт жестом остановил его, и сам присел рядом, опустившись прямо на пыльные плиты мостовой и вытянув усталые от непривычно долгой нагрузки ноги. Некоторое время Поэт и Читатель сидели молча, водя взглядом по выбитым в камне строкам.
– Нравится? – спросил наконец, Грациус Ворд, прерывая затянувшееся неловкое молчание.
– О, да! – немедленно отреагировал старик, повернув к нему лицо с серыми цепкими глазами. – Я думаю, что эта Поэма – лучшее, из всего, что Вами написано!