Скрытой камерой
Шрифт:
Их называли голытьбой. Таково было общее мнение. У этого парня Доннелли дурная наследственность… Не сосчитать, сколько раз он это слышал в той или иной форме. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы показать зубы. Ах так?! Этот паршивый городишко заранее наградил его репутацией отпетого? Ну хорошо же, он им покажет такого отпетого, какого они еще в своей жизни не видели!
Учитывая репутацию его матери, это оказалось делом нелегким. Отца своего Элвис не знал, но вот мать… Надин Доннелли заслужила в Порт-Флэннери самую громкую и самую скандальную славу даже среди девушек ее профессии. Видит Бог, Элвису пришлось изрядно потрудиться,
От матери он унаследовал это необычное сочетание густых черных волос и ярко-голубых глаз. Она же наградила его именем, которое ему пришлось кулаками защищать от насмешек с восьмилетнего возраста и до той поры, когда он окончательно вырос. И тут все словно в один момент прекратили ржать ему в лицо. Кое-кто еще отваживался посмеяться за его спиной, однако теперь все прекрасно знали, что Элвис Доннелли никогда не упустит случая нанести удар первым.
Вопрос о том, кто его отец, также немало занимал жителей острова. Обсуждались различные гипотезы, даже самые невероятные. Как и во всех маленьких городках, в Порт-Флэннери обожали посплетничать. Беда состояла лишь в ограниченном числе вариантов для обсуждения: Элвис вырос слишком большим, и этот его огромный рост стал заметен уже в раннем возрасте. От кого же, черт возьми, он мог его унаследовать?..
Элвис слышал всевозможные намеки и предположения везде, где бы ни появлялся, – в универмаге, в кафе Руби, на улицах от прохожих, которые даже не давали себе труд понизить голос в его присутствии. «Не припоминаю в наших местах никого, кто был бы такого огромного роста. Кто бы это мог быть?.. Мамаша-то у него среднего роста». Или что-то в этом роде. Это стало всеобщей темой для разговоров и, казалось, занимало все свободное время жителей городка.
Как и во многих других малонаселенных и замкнутых в себе городках, в Порт-Флэннери свято чтили классовую принадлежность граждан, иерархическую структуру общества. Поэтому Элвис рос практически без друзей. А те, кто с ним общался, тоже считались голытьбой, то есть стояли на той же социально-экономической ступени общества.
За исключением Сэма Мэкки.
Странная это была пара – постоянно бунтующий сын проститутки и златокудрый ангелоподобный единственный сын из самой уважаемой семьи в Порт-Флэннери. И тем не менее они сдружились с первого же дня, когда познакомились в детском саду, и с тех пор стали неразлучны. Мнение взрослых не имело для них никакого значения.
Оказавшись на улице, когда мать запиралась в доме с очередным «гостем», Элвис всегда шел к Сэму. Задыхаясь от унижения и ярости, он забирался на дерево в заднем дворе дома Мэкки и оттуда проникал в комнату Сэма. Там Элвису всегда оказывали тот прием, на который он рассчитывал. Именно там мальчик мог дать выход кипевшим в нем чувствам. Иногда он оставался там на ночь, проводя время без сна, в мрачных размышлениях и планах страшной мести. Словно взрывное устройство без предохранителя… Сэм украдкой приносил другу еду, разговаривал с ним, выслушивал, давая возможность выпустить пар, и старался отговорить от наиболее безумных планов. Если же это не удавалось, если невыносимая обида и боль все же гнала Элвиса на улицу в поисках неприятностей, Сзм всегда следовал за ним, пытаясь по возможности удержать его от слишком больших разрушений.
Так было и в ту ночь, когда шериф Джон Брэгстон изменил всю дальнейшую жизнь Элвиса Доннелли.
– Ну хватит, Элвис. Пошли обратно ко мне. – Сэм сунул руки в карманы. При каждом выдохе у рта образовывалось
Сэму исполнилось шестнадцать. «На острове в пятницу вечером не слишком много развлечений, – думал он, – это правда. Но есть места потеплее, чем это». Сэм отрешенна наблюдал за тем, как Элвис нетерпеливо разгребает замерзший хлам в сарае Доннелли.
– Какого черта ты там ищешь?
– Вот это!
Элвис выпрямился, держа в руках кузнечный молот. Сердце у Сэма упало.
– И что ты собираешься с ним делать?
– Разобью этому подонку машину.
– Ну нет!
Однако Сэм видел, что он только зря сотрясает воздух. На лице Элвиса застыло выражение слепой решимости. Сэм выругался:
– Черт побери, ну послушай же меня хоть на этот раз! Ничего хорошего в этом нет, да тебе на самом деле этого вовсе и не хочется.
Он провел рукой по светлым волосам и вышел вслед за Элвисом из сарая. Они обогнули дом Доннелли и подошли к оранжевому грузовичку Ли Овермаера, который тот поставил в стороне от дороги.
Сэм схватил Элвиса за руку.
– Не надо, Эл! На этот раз Брэгстон точно упечет тебя в тюрьму.
Глаза Элвиса вспыхнули голубым пламенем.
– У этого подонка прекрасная жена и трое детей, Сэм. А он здесь трахает мою мать! И можешь быть уверен, говорит ей, что лучше тебя, мол, крошка, никого нет. А завтра будет ржать со своими дружками и называть ее шлюхой.
Это правда… Сэм знал, что это правда. И все же…
– Или я разобью этому сукину сыну машину, или ему самому ноги переломаю!
– Ах, черт! – Сэм отпустил его руку. – Разбивай машину!
Элвис саданул молотом по фарам. С чувством дикого удовлетворения он смотрел, как они взорвались массой осколков. И тут же услышал топот и голоса в доме. Элвис знал, что Овермаер ни за что не рискнет встретиться с ним один на один. Он выше Овермаера на шесть дюймов и тяжелее на сорок фунтов, не говоря уже об удовольствии, с каким сотрет его в порошок.
Элвис, разбив все стеклянные части машины, подошел к заднему крылу.
Шериф Брэгстон, вероятно, находился где-то поблизости, когда поступила жалоба Овермаера, так как прибыл со своей полицейской машиной в считанные минуты. Гравий заскрипел под колесами. На крыше машины вращалась красная мигалка.
Тяжело дыша, Элвис опустил руки. Взглянул на Сэма, сидевшего в тени под деревом. В темноте виднелся лишь огонек его сигареты.
– Уходи-ка ты лучше отсюда.
Со стуком распахнулась входная дверь. Ли Овермаер выскочил из дома навстречу шерифу. Сэм отбросил окурок.
– И не думай об этом. Я остаюсь с тобой.
– Нет, Сэм, на этот раз ты тоже можешь попасть в беду. Ты же ничего не сделал.
– Ну и что такого? Ты ему скажешь, что я тут ни при чем, как все прошлые разы. В конце концов он меня отпустит. Как всегда. – Сэм скрестил руки на груди, прижал их плотнее к телу, съежился. – Черт, как холодно…
– Сэм, я серьезно. Уходи отсюда. До сих пор Брэгстон не обращал внимания на тс, что ты всегда рядом, когда от кого-нибудь поступает жалоба на меня. Но наверное, кто-то из таких же, как я, уже выражав недовольство тем, что шериф отпускает богатенького мальчика безнаказанным, а мне, нищему, всегда достается. Наступит день, когда ему надоест это слушать, и тогда тебе тоже плохо придется. Поэтому сделай мне одолжение, смойся, пожалуйста.
Сэм почувствовал, как это важно для Элвиса. Только поэтому он уступил. Поднялся на ноги.