Скрытый террор
Шрифт:
Жозе Мариа Рабелло, энергичный молодой социалист, издавал в Белу-Оризонти еженедельник под названием «Биномио». Прочитав изложение речи генерала в «Эстадо ду Минас» (ведущей газете концерна, организовавшего конференцию коммерческой ассоциации), Рабелло поручил группе журналистов подробнее разузнать о генерале и его деятельности.
Молодые журналисты, работавшие в «Биномио», придерживались левых взглядов и были весьма довольны тем, что после всевозможных ограничений при диктаторе Варгасе могли теперь поработать немного в условиях свободы печати. В то время всеми вопросами, связанными с полицией, в еженедельнике занимался Фернандо Габейра, 19-летний начинающий журналист из провинции,
Еще мальчиком Ферпацдо видел, как текстильные корпорации разоряли владельцев небольших ткацких станков в его городе. Один за другим те вынуждены были продавать свои машины и наниматься на работу на местную фабрику. Время от времени ткачи бастовали, требуя повышения заработной платы, но полиция неизменно занимала сторону хозяев.
Как-то на уроке в школе один из учителей Фернандо стал объяснять, почему одни люди живут богато, а другие бедно. «Если и тех и других, — сказал он, — оставить одних на необитаемом острове, то скоро те из них, кто были богатыми, снова разбогатеют, потому что умеют работать. А бедные все ленивые».
Фернандо поднял руку и сказал: «А у нас в городе все бедные работают, и очень много. Я это хорошо знаю».
Так думали и все сотрудники «Биномио», поэтому задание редактора расследовать настоящее и прошлое генерала было встречено с восторгом. Вскоре журналисты выяснили, что в начале второй мировой войны генерал принимал активное участие в деятельности фашистской партии «интегралистов». «Биномио» обнародовала этот и другие факты из его прошлого, включая и то, что, будучи губернатором штата Эспирито Санто, генерал строил концентрационные лагеря для своих политических противников - либералов и антифашистов. Вскоре вышла статья, озаглавленная: «Кто он, генерал Пунаро Блей? Сегодняшний демократ и вчерашний фашист!»
Вскоре после публикации статьи генерал позвонил Рабелло и потребовал встречи. «Вы опубликовали порочащую меня статью, — сказал он. — С этим надо разобраться».
Рабелло согласился встретиться с генералом, но только у себя в редакции.
Пунаро Блей прибыл через час. Рабелло начал было говорить что-то о свободе печати, но тот грубо оборвал его: «Я приехал сюда не за объяснениями. Я приехал проучить тебя».
Сказав ото, он набросился на Рабелло и стал его душить.
В свои 53 года генерал был здоров как бык. Он, видимо, полагал, что этот 24-летний мальчишка с очками в роговой оправе на худосочном лице интеллигентика испугается, учитывая возраст генерала, его чин или хотя бы гнев. Но не тут-то было. Когда генерал ударил Рабелло, тот в ответ поставил ему синяк под глазом и разбил губу.
В коридоре генерала дожидался адъютант. Услышав какую-то возню за дверью, он ворвался в комнату. За ним прибежали сотрудники газеты. Таким образом, все они оказались свидетелями позора Пунаро Блея. Хуже всего было то, что в комнате оказались и фотокорреспонденты, и теперь фотографии генерала с подбитым глазом и рассеченной губой наверняка появятся во всех столь ненавистных ему газетах.
Последовали брань и угрозы. Когда Пунаро Блей наконец ретировался, Рабелло вызвал полицию. Он хотел, чтобы полицейские засвидетельствовали, что нападал генерал, а он только оборонялся. Рабелло не пропустил мимо ушей угрозы, брошенной в его адрес капитаном, когда он уводил своего командира с окровавленным лицом: «Ну погоди! Мы еще вернемся!»
Не прошло и двух часов, как три сотни солдат и младших офицеров из близлежащих армейских казарм оцепили квартал, где находилась редакция «Биномио», и перекрыли все улицы. Ударный отряд ворвался в редакцию и устроил погром. Приближалось рождество, поэтому
Губернатор Минас-Жерайса (преклонных лет консерватор по имени Магальяипс Пинто) не хотел идти на открытую конфронтацию с армией, но все же обещал сотрудникам «Биномио», что полиция Белу-Оризонти защитит их от дальнейших репрессий. Сумма причиненного ущерба достигала 150 тыс. долларов, но Рабелло знал, что, подай он на генерала в суд, иска ему никогда не выиграть.
У Рабелло, однако, был другой союзник, защита которого была более надежна, чем простое обещание губернатора. Незадолго до этого скандала президентом страны неожиданно стал Жоао Гуларт. Когда любой президент в Бразилии (не говоря уже о Гуларте) отдаст какое-то распоряжение, это вовсе не означает, что генералы тут же будут его выполнять. И все же Гуларт решил действовать. За злоупотребление властью он понизил генерала в должности и даже сумел добиться выполнения этого решения. Но Пунаро Блей предпочел подать в отставку.
Постыдный скандал с «Биномио» постоянно потом напоминал левым силам штата Минас-Жерайс о враждебном отношении к ним военных.
Когда в Минас-Жерайс прибыла группа студентов-старшекурсников из Рио, Дэн Митрионе уже вовсю занимался повышением эффективности работы полиции в Белу-Оризонти. Студенты создали своего рода консультативную группу с целью изыскания более прибыльных для Бразилии путей разработки крупнейших в мире залежей железной руды в этом штате.
Одним из членов группы был невысокий, круглолицый студент с вьющимися волосами по имени Маркос Арруда. Он учился на геологическом факультете университета в Рио-де-Жанейро и совсем не был похож ни на революционера, ни на мученика. И конечно же, во времена Гуларта его точка зрения в отношении общественного строя в Бразилии была весьма поверхностной и осторожной.
Как-то Маркос и его друзья заметили в разговоре с ректором, что, поскольку занятия на геологическом факультете всегда начинаются в 7 утра и заканчиваются в 5.30 вечера, студенты-бедняки, которым приходится еще и подрабатывать, автоматически лишаются возможности учиться на этом факультете и не могут стать геологами.
«Вы правы, — согласился ректор Отон Леонардес. — Эта профессия действительно для элиты. Ведь, кроме того, что геологи должны быть высококультурными людьми, у них должны быть еще и деньги, чтобы они имели возможность разъезжать по стране. Вы говорите о бедняках, — продолжал он, сев на любимого конька. — Но ведь бедняки — это никудышные люди. Они лишь потребляют и ничего не производят. Всем им нужно забраться на высокую скалу и броситься головой вниз. Геология же не имеет ничего общего с политикой. Наша задача — взобраться на гору повыше и, увидев, как красива Земля, воскликнуть: „Я эту красоту понимаю!“»
Слова-то красивые, только для Маркоса они были пустым звуком. Не мог он согласиться и с тем, что ректор отделял геологию от политики. Сам-то он был одновременно и членом комиссии министерства образования, разрабатывавшей курс геологии для всех бразильских вузов, и членом совета директоров западногерманской горнорудной компании «Маннесманн».
А как понять вот это? Когда «Петробраз», государственная нефтяная компания, предоставила факультету две стипендии, Леонардес сам выбрал стипендиатов: сына одного генерала и сына вице-президента. Студенческая делегация пришла к ректору и спросила, почему он выбрал именно эти кандидатуры. «Им тоже нужны деньги, — не без ехидства ответил тот. — На бензин».